Абдуллин Андрей Тимерьянович
Буржуйка главы 42 - 47

Lib.ru/Остросюжетная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    От Москвы - до самых до окраин.После помидорного глума губернатор Черных выкинут на свалку, и там подобран. Экспедиционеры добрались до заветной цели -но вместо таинственного элемента Q транспортируют в Кремль кусок пёдоровского дерьма. Легендарному маршалу - слава! Павшим - скупая слеза...
  ГЛАВА 42
  
  Имеем мы суровые законы.
  Они необходимы для народа,
  Как удила для диких лошадей.
  
  Шекспир
  
  
  
  Ярко сияли в лазури луковицы Василия Блаженного. За ночь подморозило - а к полудню тут и там уже стучала по брусчатке капель, и Лобное место обросло плакучими сосульками.
  - Остерегись! - толпа шарахнулась, и сотня опричников с нагайками живо выстроилась по обе стороны образовавшегося прохода. Граф Скоцкий, скрипя эксклюзивными мягкими сапожками на низком каблуке, поднялся на возвышение и возвестил в микрофон - модулированный голос громом раскатился по площади:
  - Милостивым указом Ея Императорского величества и в связи с завтрашней коронацией! Всем ворам, коим назначено было на сегодня - посажение на кол заменяется на битьё жопяных телес... - по толпе прокатился стон разочарования - многие позанимали места на бесплатное анал-шоу с ночи и с немалою переплатой барыгам.
  - Цыц вы! - прикрикнул Гришка на народ, - Молвить не дадут! ...Жопяных телес, а следом всенародное поругание!
  - Это как понимать, ваше сиятельство? - раздались дерзкие выкрики из толпы. - Матом их, что ли, пидоров?
  - Ну, матом - некультурно, - осклабился Скоцкий. - А вот овощебаза имени Ярослава Мудрого жертвует нам на воров КамАЗ гнилых помидоров. И от Союза русскаго народа - пять молоковозов водки на сугрев души! Короче - гуляй, Рассея! Разговаривай, Москва!
  Граф Григорий простёр руку в сторону мавзолея Петина - на площадку перед оным уже, настойчиво сигналя, втягивалась автоколонна в сопровождении эскорта мотострельцов. Часть народа, бурля, устремилась поближе к халяве. Вскоре наполненные пластиковые стаканчики уже передавали друг другу по всей площади, а толпа заметно оживилась.
  - Ведут дерьмокрадов! - разнёсся радостный гул. На Лобное место государственных воров взводили по одному. Там над ними священнодействовали в красных рубахах известные палачи братья Карапузовы - в прошлом телеведущие аналитического ток-шоу "Глаз народа". Младший брательник - Алёша - рывком сдёргивал с приговорённого портки и валил на плаху - а старшой Иван с молодецким уханьем принимался охаживать холёные окорока опального боярина резиновым шлангом - иного любя, вполсилы - а коего и с оттягом, до кровянки. Затем граф Скоцкий зачитывал следующую фамилию из списка и причитаемое число ударов - и всё повторялось, перемежаясь шутками юмора.
  - Зиновий Торфушкин, торговый дом "Дума". Пятьдесят горячих!
  - Мало! - ревела толпа.
  - Будя! - милостиво улыбался граф, - Помидоры на что? Генерал Пархатов, ОПГ "Лубянка"...Сто!
  - На кол! В прорубь! Свободу Пархатову!
  - Овняев, ООО "РПЦ"...
  - Шланг в дупло!
  От выпитой водки и воплей поротой кодлы народ потихоньку начал заводиться. По знаку графа Григория в толпе принялись шнырять долгоногие красные девицы из эскорт-агентства "Едримая Россия" в трёхцветных колготках и кокошниках, с лотками, полными гнилых овощей. Брали, ясно, с запасом - кто закусить со здорового краешку, а кто и деткам в дом - кремлёвского гостинчика. Каждого пятого эрзац-девушки одаривали к тому же бонусным поцелуем, привнося в действо эротический подвох.
   Официальная экзекуция шла, однако, к завершению - граф Скоцкий, приблизив бумагу к лицу, зачитал последнюю фамилию из списка:
  - Никифор Черных. Либерал-губернатор...Ну, ему всего-то тридцать резиновых. Несолидно даже, братцы, а? Этакому борову!
  - Упс! - в морду Никифору влетел умело пущенный кем-то гнилой томат.
  - Андамандатно! - попытался воскликушествовать отец Верзилий, - но огрёб по бороде от своих же соратников - быстро, чётко и во веки веков - аминь.
  Помидор же по лицу всё тёк, застилая глаза.
  Сквозь красную пелену Нику на секунду померещился в толпе искажённый лик законной супруги Эммы.
  - Эта ещё! Сгинь! Чур меня! - он сморгнул ресницами мелко-склизкие помидорные семечки.
  - Как бы не чур! Дети твои - чур. Получи!
  Далее овощи посыпались таким шквалом, что он уже перестал что-либо соображать, лишь успевая загораживать ладонями глаза. Со сдёрнутыми Алёшей Карапузовым ниже колен штанами бег его с Лобного места напоминал бег в мешках в пионерлагере - следом за Никифором сквозь толпу ломанулись и прочие опальные бояре. Народ расступался, но в основном не из сочувствия, а чтобы было место для размаха - эх, раззудись, плечо! В целом потеха пришлась москвичам по нраву. Злобы не было - так, отвесить напоследок поджопника по голому месту, да пустить гнилой помидор вослед тёмному прошлому.
   Вскоре беглецы уже были опомидорены с головы до пят - а государыня всея Руси, поутру взгрустнувшая было с бодунца, уже заливалась задорным хохотом с трибуны мавзолея (впрочем, госпожа кардинал, находясь постоянно при высочайшем теле с безучастным выражением на лице, время от времени озорно щекотала ей лебединым пёрышком в чувствительнейшем месте.)
  Но неожиданно во всенародной потехе произошёл пердимонокль. Потеснённая оголтелой толпой, опричная стража мавзолея предпочла куда-то вдруг слинять от греха - и заляпанный помидорами Никифор, сам себя не помня, беспрепятственно вломился кабаном в святая святых.
   В склепе царил люминесцентный полусумрак. Хрустальный саркофаг с телом национального лидера словно бы парил над чернотой, в которой ему вдруг смутно привиделись какие-то провода... Черных с размаху рухнул на гробовое стекло. И тут случилось самое жуткое, невообразимое. Узко возле носа посаженные рыбьи глаза мёртвого диктатора - раскрылись. Почти полсекунды они пребывали бессмысленными, потом в них зажглась знакомая искорка тяжеловесной чекистской иронии.
  - Никифор бля Черных, ... - опознал его сквозь стекло мертвец.
  - Я самый, Василий Васильевич! Извините за внешний вид! Бунт, беспредел полный. Быдло-с! Вы бы встали, давайте я стекло разобью! - он принялся суетливо оглядываться вокруг в поисках тяжёлого предмета.
  - Швайг! - поморщился труп. - Москву просрали. А нагнись-ка сюда ко мне, пониже. Вот так - шепну чего важное, трупное... Будет, как я скажу!
  
  Как его выволакивали крючьями из мавзолея опричники, Никифор уже не помнил - очнулся от холода, под открытым небом, среди нагромождения пищевых отходов и мириада гофрированных пластиковых стаканчиков.
  - Где я? - заледеневшая томатная корка от шевеления хрустнула и стала отваливаться от тела по кускам.
  - Полигон твёрдых бытовых отходов имени Всеволода большое Дупло, - произнёс склонившийся над ним зловонный бомж.
  - Это что - кажись, князь такой языческий? - пролепетал, стуча зубами, Черных.
  - Забудь. Князья в Кремле остались. А Всеволод - это я. Добро пожаловать в Русь изначальную. Чернозуб, накинь-ка на неофита пенопропилен, вишь - мёрзнет. Нутром чую - наш клиент.
  Черныху влили в рот стакан какой-то едрёной спиртосодержащей жижи и дали сожрать банку просроченного тушёночного суррогата. Он угрелся в своём нелепом коконе возле буржуйки - и захрапел...
  
  - Ларсик, лапонька! Ты довольна? - голос Петры показался государыне что-то не в меру слащав.
  - Да ну тебя!- закапризничала Романовская. - Шампанского хочу с водкой! А то помидоры, баклажаны...Отстой! Толстяк без штанов когда к мумии в мавзол ломанулся - я конкретно чуть не серанула. Бычара! Таких мне больше не показывать. В топку!
  - Уже там, - улыбнулась уголком рта старшая подруга, подливая в хрусталь щедрей. - Ну, а та, что прилетела с ним, дочка свина шепелявого - Чубака?
  - Это Машка-то? Ништяк, девка прикольная! Как дала опричному в кадык - тот и лапти склеил - конкретный гамаюн. Гы! Повелю - и будет у меня лейб-шутихой - а ещё пускай драться меня научит. Я тоже хочу, как она - йопс! - йопс!
  - Это Изю окучивать? - соблюдая осторожность, продолжила тихую разведку мадам кардинал.
  - Ну ты дура ваще! - хохоча, откинулась на троне Лариска, швырнув бокал в окно Грановитой палаты. - Кого? Сыркова? Пускай ваши жидомасоны его кушают и какают - он мне ваще по жизни не интересен, говна пирог! Поняла? Гришу Скоцкого, чтоб не выступал, его хочу - раз! Макса Стечкина - два, если, конечно, вернётся. С Гришкой стравлю - пускай за меня бьются на дуэли. По-рыцарски - мне Николаич рассказывал, как надо. На десяти шагах, или через платок. Шпага против пистолета, как-то там. Наливай, не помню. Хотя у Макса толще, а граф зато более дерзкий. В общем, ты поняла!
  - Примерно, - умудрённо поцеловала её в губы Петра. - А как звучит имя реального героя?
  - Гоча! - разревелась Ярославна, упав ей на грудь и орошая брабантские кружева папского легата августейшими соплями. - Он грузин, и вор...
  - Эко чем удивила - все они...И где он сейчас? Ну там хотя бы - жив, помер?
  - Кабы знать! Снится, паразит. Я чо могу сделать? Как дам вот счас пяткой в лоб! Меня Машка научит. И всё!
  - Понято, - перевела стрелки Скандалли, - Пошли к Машке. Да ну же, пьянь! Встали, пошли!
  - Петрусь, ты прелесть, что не ревнуешь. Держи меня за подмышки, дура! Я сегодня падаю. За это - поцелуемся. Идём к Манюне, её мой дядька сторожит...
  Увы - камергер и великий князь Лев Николаевич Романов, оставленный полчаса назад наедине с Марией Чубак за оживлённой дискуссией об этногенезе, уже не сторожил. Он лежал навзничь на ковре бесформенной кучей - и мушка-дрозофила, жужжа, ползала по голубому приоткрытому глазу аристократа, что-то там откладывая. Ермолка закатилась под канапе - и Петра её злобно пнула..
  - Суккуб! - выматерилась она на свой лад. - Всё из-за тебя.
  - Петруня?
  - Молчи! - Лариска, отхватив от кардинальши жёсткую оплеуху, рухнула на ковёр и принялась, вздрагивая, по-русски выть над дорогим покойником.
  
  
  
  
  ГЛАВА 43
  
  А баба хваткою берёт.
  Ни в чём запрета нет. Вперёд!
  
  Гёте
  
  
  Вика с Антоном на броне окончательно окоченели, а странный танк всё ломил и ломил сквозь тайгу по каким-то просекам.
  - На север забирает! - определился по солнышку Красков. - Нам туда не надо.
  Они ехали уже третьи сутки, на привалах экипаж отмалчивался, и было непонятно, куда их везут, и в каком качестве. Пленные - не пленные? Попутчики? Заложники? Бежать-то всё равно некуда - во все стороны лес стеной. Наконец машина фыркнула и замерла возле каких-то заснеженных развалин.
  - Пойди, глянь, что там! - дед Буржуй махнул рукавицей в сторону руин. Антон коряво сполз с брони, почти не ощущая затёкшее тело, и побрёл, взрывая берцами целину, искать вход.
  - Чисто!
  Барак оказался брошенной лесопилкой - здесь и решено было ночевать. Дети занялись привычным делом - Анюта суетилась у костра, а черномазый бесёнок полез ковыряться в моторе. Воспользовавшись этим, Вика крепко взяла деда под локоток.
  - Простите, не знаю, как к вам обращаться...
  - Буржуем люди кличут, - буркнул старик. Вика хмыкнула - кого-кого, а буржуев она за жизнь навидалась - сама, можно сказать, та ещё буржуйка.
  - Мосье Буржуа! Не согласитесь ли вы объяснить, наконец - на хера мы вам сдались?
  - А я знаю? - отозвался загадочный дед. - Тут как масть выпадет.
  - Если можно - поподробнее, - Вика заметила, что пародирует бывшую себя в роли телеведущей.
  - Подробнее - мне твой мент, в натуре, вроде как на хер бы не нужен. Мне с ним, по понятиям, на одном поле срать западло. А с другой стороны - тоже боевая единица.
  - Ну, а я? Зачем меня у бандюков отбивали?
  - А поиметь тебя хотел.
  Вика, сощурясь, окинула презрительным взглядом его плюгавую фигурку.
  - Да теперь, по ходу, вижу - не судьба.
  - Ну то-то же. А вы, я погляжу, шалунишка, Буржуа?
  - Тьфу ты! - старый вор в сердцах сплюнул в снег. - Да на бабки я тебя хотел поиметь. На связи твои кремлёвские. Всосала? А теперь всё, хана.
  - Что - хана?
  - Всё. Накрылись твои миллиёны медным тазом. А связи твои в мавзолее под стеклом преют. Так что на хера я с тобой вожусь - и сам не пойму. Таскать - геморрой, а бросить жалко.
  - Типа, как чемодан без ручки? - на глазах у Вики выступили слёзы горячей обиды. Такое ей о себе слышать было в новинку. - А что, деньги маменькины что ли все крякнули? Все-все? Не, ну, у меня же ещё в Лондоне квартира есть. И вилла на Ривьере...
  - А кто тебя держит? - пожал плечами старик. - Бери своего мента в охапку и шлёпай с ним на Ривьеру. Во-он по той кривой ёлке ориентир - а дальше всё прямо, и Ривьера.
  Сердце Вики сжал тоскливый спазм страха. В лесу быстро темнело. Где-то далеко за пригорком раздался оживлённый диалог автоматных очередей, следом зарокотал пулемёт. Костёр в бараке показался ей единственным островком жизни, затерянным среди парсеков холодной и враждебной вселенной.
  - Не бросайте меня... - пролепетала Вика дрожащими губами, - Пожалуйста!
  - Прошу к столу - вскипело! - раздался от костра звонкий голосок Аньки.
  - Идём уже! - Буржуй хлопнул Вику рукавицей пониже спины. - И больше не ныть. Сама напросилась.
  - Дед, а спирт-то тю-тю, - раздался от бронированной туши вездехода крик негритёнка. - Резервный бак пробит.
  - Херово! - дед сунул палец в пулевое отверстие и облизал. - До места не дотянем.
  - Гляди, тут опилок зато море.
  - Загружай опилками, - вздохнул дед, - Пассажиров возьми в помощь.
  Следующие полтора часа Вика и Антон были заняты тем, что перетаскивали из кучи и загружали в урчащий реактор смёрзшиеся серые комья опилок. Ванька, заварив бак, улыбнулся им фортепьянным оскалом зубов.
  - Повезло вам, однако!
  - Чего повезло-то? - Антон разогнулся от кучи, утирая со лба пот.
  - Повезло, что здесь лесопилка, а не свиноферма.
  - А что, ваш танк и на дерьме поедет?
  - Да хоть на чём! - захохотал весёлый арапчонок. - Ворону сунь - на вороне поедет. Даже на мусоре поедет... Если с него звёздочки спороть!
  
  - Тс-с! - Агнесса приложила палец к губам, неожиданно появляясь из темноты перед часовым. - Не дёргайся.
  Часовой - губастый крестьянский паренёк, присев от страха, попытался сорвать с плеча автомат - но ремень за что-то зацепился, и он, выкатив белые глаза, уставился на инфернальное порождение ночи, не в силах даже кричать.
  - Бармалей где?
  - Н-не знаю. В Африке наверно.
  - Я с тобой не в "Знатоков" играю. Лаврентий!
  Могучий грузин, выйдя из-за поленницы, молча разоружил раскисшего пацана и вопросительно глянул на злодейку. Она чуть заметно повела головой - рано.
  - Ставлю вопрос по-другому. Где слепой, которого к вам вчера привезли на снегоходе?
  - А-а, Сидяй? Да он у дядьки Бизнюка в избе, - затараторил часовой, - они там самогонку хлещут, а дяденька Сидяй им всё песни поёт - жалостно так.
  - Сколько всего снегоходов в деревне?
  - Дак на ходу-то один, Бизнюковский. На нём и привезли слепенького. Вон, окна светятся.
  - Лаврентий! - кивнула она, чувствуя, как промежность наливается сладким жаром.
  Левая лапа Гегечкории ухватила парня сзади за подбородок, а правая, сбив шапку, легла на стриженый лоб. Последовал отработанный рывок - и мертвец, по собачьи пискнув горлом, рухнул на наст. Зрачки Агнессы расширились - она застонала и кончила.
  - Ну, чего встали, вперёд!
  Троица злоумышленников цепью двинулась по тропинке и затаилась под освещённым окном избы полевого командира Бизнюка. Оттуда раздавался шум гулянки.
  
  Ой, жизнь моя кромешная,
  Ой, дырка в голове!
  Колибри, птичка вешняя
  На семь-шестьдесят две! - с надрывом выводил мощный хрипловатый баритон слепого безногого Бармалея. Дед Кашпо аккомпанировал ему на баяне.
  - Вах, порву! - закипятился Гегечкория, заглядывая в окно. - Мой баян украли, бессовестные!
  - Пусть поют, - Агнессе стало на секунду жаль Бармалея-Сидяя - ещё позавчера казавшегося таким крутым и вальяжным. - Дело сделаем - я тебе оргАн куплю. Вместе с кафедральным собором. Гоча! Что с замком?
  - Говно вопрос, - процедил Махач, извлекая из лацкана дублёнки воровскую "расчёску". - Айн... Цвай...Драй - готово!
  Лаврентий, разыскав в углу канистру, наполнил бензобак. Они бесшумно выкатили снегоход на улицу, Агнесса уселась за руль.
  - Бежать будете по очереди. Махач, держи стропу.
  - Конечно, как бежать - так Махач...
  Бизнюку сквозь шум гулянки почудился треск мотора, и он, пошатываясь, вышел на крыльцо. Тут же вся спесь слетела с него вместе с хмелем - гараж был вскрыт.
  - Стоять! - завопил он, выпуская из "Макара" обойму в удаляющееся к лесу тёмное пятно.
  - Вай! Стойте, да? - сквозь шум мотора раздался сзади плаксивый крик Гочи, - Меня убили.
   Гегечкория, спрыгнув, прицелился и дал очередь по освещённому проёму. Бизнюк, матерясь, шмыгнул в хату. Агнесса осмотрела рану. Оказалось - лёгкая царапина на ягодице. Абрек прижёг её коньяком из фляжки, и Махач занял своё заслуженное место на снегоходе - за рулём можно ехать и стоя. Так они двигались всю ночь - Агнесса с Гегечкорией бежали по очереди. К утру оба готовы были рухнуть в снег без сил. Пришлось сделать привал.
  - Так мы далеко не уедем, - констатировал абрек. - Нужна нормальная тачка.
  - Эй, ара! - крикнул Махач, приставив ладони ко рту, - Где у вас тут ближайший автосалон?
  - Тише ты! - зашипела на него Агнесса. Из-за леса, нарастая, приближался шум двигателя.
  - Трактор, что ли? - проворчал абрек, залегая в кустах и снимая "калаш" с предохранителя. Все рассредоточились. Вскоре по соседней просеке мимо них пронёсся, мелькая за деревьями, странный драндулет - танк не танк, скорее какой-то навороченный броневик. Агнесса узнала характерные очертания буржуйского вездехода.
  - А вот и тачка! Бог - не бог, а кто-то нас услышал!
  К бараку лесопилки они добрались по гусеничному следу уже затемно. От костра тянуло каким-то аппетитным варевом, и Агнесса переглотила слюну. Экипаж вездехода, отужинав, укладывался спать - один Красков с пистолетом в руке, не мигая, смотрел в огонь.
  "Знакомые всё лица!" - Агнесса нащупала на поясе метательный нож.
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 44
  
  Мы смеёмся, а смерть смеётся внутри нас.
  
  Рильке
  
  
  
   - Слышь, генацвале! - Махача как будто бы бес под ребро подпихивал, пока они лежали за бараком лесопилки. - Я её убью, ты понял? Завалю срань господню!
  - Зачем так говоришь, батоно? - отозвался туповатый, но, по своим понятиям, мудрый и во всё въезжающий Лаврентий. - Агнесса - моя баба. Если Агнессу хочешь трахать - ты меня сперва должен завалить, кацо. Сможешь? Тогда она тебе будет член ласкать. Если будет... - Толстые губы абрека растянулись в самоуверенной усмешке. - Я женщиной не делюсь, ара, даже с братом, учти.
   - Вах, ты не понял. Я не её - я Ларисо убью! Я её зарэжу!
  - Ларисо какую? Ты...
  - Да ту самую, царицу московскую. Ларсик-джан зарэжу. Что - остолбенел, да? Она - моя женщина.
  Повисла пауза.
  - Слушай, Махач...Ты или лох, или совсем умом плох, да? За цареубийство знаешь, что бывает?
  - Что?
  - На кол задницей сажают.
  - На чей? - напрягся Гоча.
  - Гришки Скоцкого - хотя бы... Мало?
  - Глупец ти в барсовой шкуре! - закипятился Шарикадзе, брызгая слюной, - Ларисо миня любит! Я приеду - и сразу царь буду, а этих Гриш всех - на хер с пляжа, слюшай! Миня на кол? Нэ верю! Нэт! Где уже твоя Агнесса? Я замерз и какать хочу.
  - Терпи, джигит! - за кустами воцарилось напряжённое молчание. Гегечкория повёл носом.
  - А, черт с тобой. Давай, сри - только по-быстрому.
  Мороз прихватывал пальцы рук, быстро спустивших ватные штаны до щиколоток. Гоча закряхтел - но неожиданно сам для себя ощутил вдруг потерю времени и пространства, завертелся в воронке и начал проваливаться по тоннелю в невесомость. Удар рукоятью револьвера пришелся ему как раз под основание продолговатого мозга - Максим Стечкин, как и все мы, чему-то учился в этой жизни понемногу...
  - Гоча! - заволновался Лаврентий. - Гоча, ты какаешь?
  - Тихо, свинья! - ему в затылок упёрся холодный круглый ободок револьверного дула. - Откакался Гоча. - Руки в гору!
  
  Вике не спалось - разлепив глаза, она опять видела тёмный силуэт Краскова, сидящего, скрестив ноги, на фоне потухающего костра. Страх не отпускал - в черноте ночи физически ощутимо таились призраки.
  - Антон! Иди ко мне.
  - Тебе холодно? - пальцы мужчины легонько погладили её по щеке, и Вика судорожно обвила его шею руками.
  - Мне страшно, - прошептала она, доверчиво приникая к нему податливым телом. Поцелуй нашёл твёрдые заветренные губы героя. Красков крепился не долго - обнял её, сперва чуть неловко - тут Вике начало казаться, что привиденья ночи отступают. Дурея от запаха её волос, Антон впился в губы любимой женщины... Дав волю рукам, принялся рвать на ней пуговицы, теряя остатки бдительности. Вика, тихонько застонав, прикрыла глаза.
  Это их и спасло - Агнесса была садистом, но в первую очередь - прагматиком. Перерезать горло менту - сучка успеет завизжать. Лишний кипеш. Она, раздув ноздри, понаблюдала с полминуты за сценой барачной эротики - и тенью скользнула к никем не охраняемому вездеходу.
  Разобраться с управлением было делом пяти секунд. Двигатель заурчал, прогреваясь. Антон, нехотя оторвавшись от Вики, глянул в черноту проёма. "Что это - утро уже? Как быстро ночь промелькнула. Опять куда-то ехать..."
  Танк, взревев, снялся с места.
  - Куда это они? - сладко потянулась Вика.
  Красков, приподнявшись над ней в позе партера, смутно оглядел барак - и тут до него дошло. Весь экипаж спал вповалку на своих местах - Анька, Ванька, дед Буржуй.
  - Угнали! - путаясь в спущенных штанах, Антон с "Макаром" наперевес ломанулся на выход. - Стоять! - выстрел пропорол ночную тьму. Пуля с визгом отрикошетила от брони.
  - Падай в корыто! - крикнула Агнесса Лаврентию, распахивая бортовой люк. Он как-то боком, будто нехотя вполз на место наводчика. Следом за ним в люк пропихнулся Макс Стечкин с "кольтом- магнум", уткнувшимся дулом за ухо грузину.
  - Картина Репина "Не ждали?" - чёрные маленькие глаза Максима, горя торжеством, поймали льдисто-голубой взгляд Агнессы в тщетной надежде обнаружить там страх. Чего-чего - а страха в змеиных глазах профессионалки точно не было - она даже как будто не удивилась.
  - Опаньки! Кого я вижу - Коган-разрушитель?
  - Сейчас пристрелю твоего хахаря! - занервничал патриот. Гегечкория от этих слов впал в смертный ужас и принялся вонюче потеть подмышками. Агнесса иронически хмыкнула.
  - Решил - стреляй. Он мне давно надоел.
  Три пули чиркнули рикошетом по броне.
  - Поехали уже, герой. После разрулим, - Агнесса втопила педаль газа и танк, обогнув барак лесопилки, резво устремился по просеке в направлении норд-норд-вест. Красков, израсходовав боезапас, споткнулся на бегу и рухнул разгорячённым лицом в снег. Пинок деда Буржуя оптимизма не прибавил.
  - Это так мы сторожим!
  
  - Сэр, вы просили разбудить, если будут изменения, - Израэль прикоснулся к плечу Бороффа с нежностью опытной сиделки.
  - А? Что такое? - старик потёр заспанное лицо пухлыми ладонями.
  - Герр Питер, сэр...
  Всунув ноги в тапки, сэр Эфраим позволил перенести себя в инвалидное кресло. Раздвижные бронированные двери открывались перед ним каждый раз так медленно! Следом за стариком, вытянув хобот и прижав уши, трусил по коридорам подземелья забавный розовый слоник величиной с курицу. От дверей авиационного ангара двое санитаров в чёрных кипах уволакивали на носилках человеческое тело, прикрытое окровавленной простынёй.
  - Кто?
  - Дон Хван, смотритель, - голос изменил Израэлю. - Герр Питер начал среди ночи буйствовать, долбить клювом в окуляр - даже стекло треснуло. Бедняга попытался войти, успокоить. Они с Питером всегда ладили. Не тут-то было. Снёс башку напрочь!
  Сэр Эфраим, поднявшись с кресла, осторожно приник к бронестеклу - и отшатнулся. Из разверзшегося навстречу его лицу клюва трансгенного монстра вырвался хриплый крик, напоминающий чудовищное "кукареку!" Бронированная дверь сотряслась от удара изнутри.
  - Специалисты в панике. Предлагают пустить газ, - вежливо прошептал Израэль.
  - Нет, не сметь! - Борофф почувствовал, что теряет контроль над ситуацией. - Что с яйцом?
  - Оно шевелится.
  - Созывайте симпозиум. Должна быть какая-то причина, - тут он почувствовал нежно-слюнявое прикосновение к своей щеке. Инстинктивно погладил слоника по розовой холке. Ганнибал хрюкнул ему в ухо и пальчиком на конце хобота снял с хозяина очки.
  - Ганнибал, мне сейчас не до шуток. Видишь - у твоего брата проблемы, - с этими словами сэр Эфраим взял слона на руки и поднёс его для убедительности к окуляру. Ганнибал издал серию странных щёлкающих звуков - и его чудовищный молочный брат за блиндированной дверью неожиданно проквохтал ему в ответ что-то дружелюбное. Обмен родственными любезностями увенчался полным успехом - гигантский петух уселся на своё фантастическое яйцо и спрятал голову под крылом, демонстрируя перемирие.
  - Вот, значит, как? - изумился Председатель мирового правительства, почёсывая за ухом у микрослона. - А не желаешь ли к братцу с визитом?
  Ганнибал издал звук, явно означающий согласие.
  - Израэль!
  - Да, сэр.
  - Вы сами видели. Вызывайте бригаду.
  Когда лоток с молочным братом въехал через пищевой порт в жилище герра Питера, вся обслуга ангара припала к мониторам, а сэр Борофф расплющил глаз о звездообразно растресканный окуляр. Ганнибал, переваливаясь на ходу, сошёл с лотка и принялся с хозяйским видом обнюхивать петушиную резиденцию. Герр Питер, продолжая сидеть на яйце, кивнул брату головой и радушно приподнял крыло. Слон юркнул под него и тихонько заворчал, угреваясь в пуху рядом с Яйцом судьбы.
  - Над миром царствует любовь! Шема Израэль!- благоговейно прошептал Израэль.
  - Вы правы, мой друг, - кивнул головой Мировой председатель. - Весьма удачное агентурное внедрение.
  
  
  
  
  ГЛАВА 45
  
  Только по страшному мосту пройдёшь, -
  Вечная ночь за могилой, -
  Прямо в чистилище ты попадёшь,
  Господь твою душу помилуй!
  
  Английская баллада
  
  
  Маша Чубак, ведомая злой волей чёрного бриллианта тамплиеров, пробиралась пустыми коридорами бывшей администрации Президента в нижний, подземный этаж. Там в мрачных кремлёвских катакомбах в незапамятные времена располагались усыпальницы великих княгинь Московских, а после падения советской власти свалили архивы Президиума Верховного Совета - было где затаиться. Наверняка имелись оттуда и далеко тянущиеся в неизвестность подземные ходы. Старая охрана администрации, оставленная Сырковым, почему-то сама беззвучно распахивала перед ней двери - прибегать к насилию не было нужды. Легко добравшись до тяжёлой кованой двери, ведущей в архив, Мария буквально лицом к лицу столкнулась со стариком в чёрном кафтане опричника. Уже изготовилась для смертельного броска - но дряхлый страж, доверенный Изяслава Ильича, вытянулся перед ней во фрунт:
  - Добро пожаловать, госпожа Агнесса! Желаете осмотреть архив? - он заворочал тяжёлым ключом в замочной скважине. Дверь распахнулась, и в лицо Марии пахнуло склепом. "Как он меня назвал? Агнесса? Кажется, меня здесь не за ту принимают", - она смело устремилась в освещённые трупным светом люминесцентных ламп катакомбы. Пробравшись сквозь километровые завалы слежавшейся совдеповской макулатуры, она очутилась в круглом сводчатом зальце, из которого вело несколько низеньких старинных дверей.
  - Налево пойдёшь - коня потеряешь...- всплыло в начитанном уме что-то шахматно-нравоучительное, но властный импульс изнутри прервал рефлексию - и рука сама дёрнула за кованое кольцо средней двери. Винтовая лестница вела вниз. И тут в голове полыхнуло из детства - как старая нянька шепчет ей страшным голосом: "Была у тебя, Машенька, сестрица, Агнессочка. Её разбойники уволокли. Если не будешь слушаться, они и за тобой придут..." Тогда умненькая девочка подумала, что старая дура просто её шантажирует. Доложила отцу, няньку рассчитали, и всё забылось. А вот выходит - всё, да не всё. Ну, коли так - спасибо тебе, сестрёнка - выручила! Она отважно направилась ощупью на брезжащий вдали тусклый проблеск света.
  
  Агнесса, не отрывая сузившихся глаз от смотровой щели танка, процедила сквозь зубы:
  - Ну, чего примолк, террорист? Диктуй свои условия. Куда рулить - в Израиль?
  Стечкин сверился с бортовым навигатором.
  - Пока всё верно, так держать, - он извлёк из кармана смятую карту и ткнул толстым курчавым пальцем в конечный пункт.
  - Туда и ехали, - пожала плечами злодейка. - Да не напрягайся ты так. Ещё отстрелишь себе что-нибудь ненароком.
  - Что такое? Зачем вы ехали? - недоумённо забормотал патриот.
  - Вас, мудаков, выручать. Развела тебя твоя принцесса на горошине. Мандализа, что с вами едет- казачок засланный. У нее задание - элемент Q похоронить, а вас всех зачистить. Вот меня Изя и послал по дружбе, помочь вам выпутаться. Так что закрой рот и убери волыну, Стечкин. Мы союзники.
  - Мандализа... - глаза патриота недоверчиво забегали. - Чёрт, как же я сразу-то не допёр! Была же мысль - ну, на хрена ей искать этот элемент? Выходит, чтобы русским не достался?
  - Сообразительный парниша, - Агнесса протянула ему узкую крепкую ладонь. Рукопожатие состоялось. Максим рассказал новой союзнице, как развивались события последних двух дней.
  - Значит, от дезертиров они ушли в направлении лагеря. И оттуда снова слышал выстрелы?
  - Несколько винтовочных.
  - Плохо, - покачала головой Агнесса. - Если их встретили, значит лагерь обитаем. Впрочем, скоро сами всё увидим, - она кивнула на навигатор. До бывшей зоны Вятлага, объект ХА-063, значившейся по всем документам заброшенной, оставалось меньше трёх километров.
  Вездеход выскочил из леса на открытое пространство - и тут же по броне рикошетом чиркнула пуля. Прогремел выстрел трёхлинейки, кто-то крикнул: "Стоять!" Лаврентий окинул растерянным взглядом панель управления башней, ничего в ней не понял и наудачу ткнул пальцем в какую-то кнопку. Башня, запищав, сделала полный оборот, и абрек запаниковал. Тогда Агнесса, до конца утопив педаль газа, рывком бросила танк навстречу фигуре в караульном полушубке под ветхим дощатым грибком. Грибок затрещал под гусеницами, часовой отпрыгнул и повалился перекатом в снег. Высунувшись из люка, она навскидку прострелила ему правое плечо и, тормознув, выпрыгнула. Кляп в рот, руки ремнём к ногам - вся упаковка часового заняла меньше минуты. Гегечкория с Максом заволокли языка в танк, и боевая машина исчезла в облаке морозной пыли. Восток начинал светлеть. Потушив фары, танк чуть слышной тенью медленно скользил в объезд зоны.
  А спустя ещё час к пулемётной вышке из лесу вышли с поднятыми руками двое - один настоящий великан, второй - чуть пониже, но тоже коренастого сложения.
  - Не стреляй, товарищ! Свои!
  - Чьих будете?
  - С оккупированной территории вышли. Вот мы и дома, Лаврентий! - Стечкин упал на колени и демонстративно поцеловал колючую проволоку зоны. Не рассчитал, оставив на морозном металле клок губы.
  - Да вот только узнаешь ли, Родина-мать, одного из пропащих своих сыновей? - со слезой в голосе запел бородатый Гегечкория, бухнулся рядом с ним и воздел руки к вышке. "Переигрывают!" - поморщилась из кустов Агнесса.
  
  - Ну, если не врёте - добро пожаловать на Большую землю! - подоспевший наряд, обыскав, завёл их внутрь. Пронзительные глаза из-под синего околыша окинули их снисходительным взглядом.
  - Ну, с прибытием! Лазутчики мировой закулисы?
  - Клянусь Легендарным Маршалом, товарищ пол-пот... подполковник! - Макс заметно трусил, но держался роли. - Свои мы, пролетарии всех стран. Вот он - грузин, а я еврей по маме.
  - Ну пошли, пошли. Как раз к политинформации подоспели - а после развода я с вами отдельно побеседую. И по маме, и по почкам...- Замов лучисто улыбнулся своей нехитрой шутке.
  Тем временем Агнесса в перелеске, нацепив наушники, принялась от нечего делать потихоньку осваивать матчасть трофейного танка. Радиожучки, зашитые в одежду разведчиков, транслировали ей каждое слово - и она время от времени саркастически ухмылялась змеиными губами:
  - Ну, бля буду, балаганчик Блока! Воистину - жизнь цирк, а люди клоуны...
  
  - Не бей его, дедушка! - Анька за рукав принялась оттаскивать разбушевавшегося Буржуя от Краскова. Старый жулик в сердцах пнул напоследок валенком Антона в бок и отошёл, злобно бормоча. Вика помогла любовнику подняться.
  - Это я во всём виновата! - с вызовом повернулась она к деду. - Затащила его в койку, он и повёлся. Можешь меня избить, заслужила.
  - Да пошли вы все, - в голосе сурового старика послышались нотки обиженного ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку. По ходу, миссия провалилась. Куда теперь без танка? Он сгорбился и побрёл к бараку. Неожиданно споткнулся на ровном месте и сел на задницу. Ощупал рукавицей коварный выступ, потом принялся счищать с него снег. Это оказался рельс. Вскоре выяснилось, что от лесопилки на север ведёт неплохо сохранившееся полотно узкоколейки.
  - Внучок, глянь-ка там в бараке, нет ли чего интересного за воротами?
  - Ого! - раздался через минуту восхищённый голос Ваньки. - Тут под брезентом такая хрень - как в "Неуловимых мстителях"!
  Дед, вынув из валенка ломик, подбежал, лихо сковырнул замок, ворота со скрипом распахнулись. Осмотрев агрегат, старик удивился. Ручная дрезина времён войны выглядела как новая, все части смазаны - непохоже было, что она ржавеет здесь полвека.
  - Дрезиной недавно пользовались. Ветка ведёт на север. Вопрос для дураков - куда мы на ней приедем?
  Все озадаченно замолчали. В наступившей тишине снаружи раздались приближающиеся крики:
  - Кто-то есть! - Окружай! - Уау! Мяско свеженькое!
  - Там дезертиры! Целая стая, - доложил, выглянув в щель, побелевший от страха негритёнок.
  - Барахло в дрезину! - скомандовал дед. Анька с Викой быстро перетащили от костра рюкзаки. Упёршись всем телом в задний буфер, Антон крякнул, налёг - и дрезина стронулась с места.
  - Прыгай!
  Буржуй подсадил на платформу детей, Вика, ободрав коленку, влезла сама и смело ухватилась двумя руками за рычаг. Дед с Красковым принялись толкать - и когда дрезина потихоньку стала набирать ускорение, заскочили следом.
  От леса затарахтели автоматные очереди - их заметили. Несколько пуль высекли искры из клёпаного железа. Антон, уперев запястье в задний борт, начал прицельный отстрел наиболее ретивых - погоня, потеряв троих, замешкалась и сбавила темп. Тяжёлая, довоенного выпуска дрезина, набрав ход, лихо въехала в лес - еловые лапы принялись осыпать их пушистым снегом.
  - Вроде ушли! - Антон, спрятав пистолет в кобуру, перешёл на Викино место и ухватился за рычаг.
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 46
  
  Мы - не шеренга храбрецов и не толпа бродяг.
  Мы - просто холостой народ, живущий в лагерях.
  И, если мы порой грешим - народ мы холостой, -
  Уж извините: в лагерях не может жить святой!
  
  Р.Киплинг
  
  
  - И воздвиг он под третьим Римом свой подземный, тайный град. И пришли к нему народы, и поклонились ему. И сказал им - туда все провАлитесь, пидорасы, к едреней фене, - и не поверили ему... - Левин с трудом очнулся от навеянной ровным голосом лектора дрёмы. От работы киркой ломило всё тело. "О чём это он гундит? Начинал, вроде, с положения на Ближнем Востоке..."
  - И воздвигли его изображения по всей земле и под землёй... Я вас не разбудил, товарищ Левин?
  - Я не спал, просто задумался над услышанным, - как школьник, заоправдывался Платон, но товарищ Скутерморг, благожелательный старик с пухлым лицом, не слушая его, поднял с кафедры указку с металлическим шариком на конце. Левин сжался - но вместо удара по пальцам лектор принялся покачивать у него шариком перед глазами, что-то тихо бубня. Перед тем, как впасть обратно в транс, Левин успел отметить, что все в лекционном зале, включая попкарей-охранников, спят, а кое-кто к тому же во сне покачивает головой, наподобие китайских болванчиков. По коричневым щекам Мандализы из-под закрытых век протянулись блестящие бороздки слёз.
  - Спите, спите, товарищи, во сне до вас глубже дойдут тихие слова правды о Легендарном Маршале.
  Пробуждаясь от сладкой дрёмы, Платон подумал о том, как после отбоя он, если удастся, проберётся в пищеблок и получит от Маргоши свою порцию жалостной ласки и краюху вчерашнего хлеба с прокисшей капустой. Зал заворочался, шибая в нос едким трудовым потом пополам с махрой. Потянулись, стуча кирзачами, на плац.
  - А теперь, товарищи, самый приятный момент. Сегодня суббота! Народная лотерея. Построились в колонну по два, руки на затылок. Песню запе-вай!
  Колонна растянулась в направлении административного блока, выводя в такт шарканью на мотив "Прасковьи":
  ...Там ябануло, как тротила
  Пятьсот двенадцать килотонн, -
  А на груди его светила
  Звезда за город Вашингтон!
  Голова колонны замерла у подножья бронзовой фигуры с брыластым лицом лысого хомяка в пенсне. Возле постамента размещалась некая конструкция, отдалённо напоминающая незатейливый игровой автомат советских времён.
  - Достать жетоны!
  Проходя мимо автомата, каждый, выработавший норму, опускал в щель свой трудовой жетон, полученный в конце смены, и в ладонь ему падал жребий - кусочек засаленного картона с надписью химическим карандашом.
  - Три наряда на кухню, - зачитывал вслух счастливец и передавал свой жребий старшему писарю - молодцеватому сержанту в скрипящей портупее.
  - Следующий!
  - На месяц попкарём! Йес!
  - Что значит "Йес"? Дуй в каптёрку за обмундированием, уёбок. Следующий!
  - Пендель от товарища... Ох, ё! - под смех толпы неудачник вылетел на пинке из строя.
  - Следующий!
  - Чего тормозишь! - Платона грубо толкнули в спину, он с трудом попал овальным жетоном в щель и принял в ладонь свой жребий.
  - Ну, чего у тебя! Читай! - затормошили его сзади, ожидая очередной веселухи со стороны администрации.
  - Особая миссия... - нервозно озвучил перед строем Левин свою судьбу. По знаку подполковника Замова двое вертухаев, приняв его под локти, куда-то поволокли.
  - Чё за миссия? Раньше не было,- зашушукались в толпе. Мнения разделились.
  - Шлёпнут, по ходу, - изрёк кто-то авторитетный.
  - Да не, очко долбить повели.
  - Оборзели! Им что, баб мало, в натуре?
  - Я говорю, в сортире лёд отдалбливать!
  Однако никто из заключённых так и не приблизился к разгадке особой миссии П.Е. Левина.
  Его оставили в комнате с застеленной шконкой и дали переодеться в чистое. Платон с наслаждением вымылся холодной водой с мылом и растёр шею и руки докрасна вафельным полотенцем. На керосинке закипал чифир, а рядом лежала почти полная пачка "Севера". По здешним меркам, тянуло на пять звёзд. Чудеса! Дверь скрипнула, и вошла Мандализа в коротком линялом халатике, с миской круто посоленных сухарей. Он оценил зрелую тяжеловатую стройность её бронзовых бёдер. Госпожа Греч, уловив ход его мыслей, сбросила халатик к ногам и, сделав шаг навстречу постмодернисту, без лишних слов впилась в его рот толстыми фиолетовыми губами и завалила литератора на койку. В её широко расставленных глазах дьявольским огоньком плясал красный отблеск керосинки, а рот хрипло изрыгал во время соития английские богохульства. Потом они сидели на шконке рядком и чинно грызли сухари, по очереди отпивая из кружки терпкий чифир.
  - Что-нибудь удалось выяснить, мистер Левин? - шепнула она ему в ухо.
  - Насчёт?
  - Не валяйте Ванькью! Вы же, надеюсь, поняли, что этот лагерь - и есть цель нашей экспедишн. Тот самый бериевский секретный обджект.
  - Что-то такое приходило на ум, - сознался Платон, вспомнив бронзовую фигуру Легендарного Маршала на плацу. - Но как им удалось сохранить весь этот совковый беспредел - ведь лагерь по документам давным-давно расформирован?
  - По документам! - презрительно сощурилась Мандализа. - Я сама не поняла до конца, но, кажется, у них тут был какой-то путч. Революшн. Зэки с охраной поменялись местами. Не важно. Лучше поглядите в окно. Вас ничего не настораживает?
  Платон выглянул сквозь решётку на залитый светом лагерный плац. Пожал плечами.
  - Зона как зона. Я, конечно, не специалист...
  - Откуда у них электричество? - подсказала мисс Греч.
  - Ну, не знаю. Электростанция... Скажем, на торфе? В тайге ведь бывает торф?
  - Тогда где труба? Никаких проводов наружу из зоны не ведёт, я проверяла.
  - Вы хотите сказать... Неужели элемент Q? Они его используют? Эти придурки?
  - Вот именно! Вспомните, что вы добываете у себя в шахте?
  - Это называется продукция. Какие-то чёрные кристаллики...
  - Есть возможность вынести образец?
  - Трудно. На выходе обыскивают. Разве что... Если попкарь отвернётся, можно успеть проглотить. Это идея, завтра же попробую! Но где сама установка, и кто её обслуживает? - Платон загорелся игрой в шпионов, как ребёнок. Всё интереснее, чем тупо ковырять кайлом мёрзлый грунт.
  - Скорее всего, бункер под административным корпусом. Говорят, что начальник лагеря у них какой-то странный, или святой... Днём никогда не выходит на поверхность. И вообще, считается, что он вроде русского сказочного персонажа... Ну, ремембэ, тот у которого смерть в яйце?
  - Кощей Бессмертный? - страшным шёпотом подсказал Левин.
  - Вот-вот. Иммортал. Оу, холи шит! - Мандализа, случайно глянув в окно, взвизгнула и прижалась к Платону. Он повернул голову и вздрогнул. На секунду ему почудилось, что сквозь решётку на них глядит мертвец. Виденье тут же исчезло - но в памяти его запечатлелся лысый безбровый череп, буравящий лагерную ночь страшными неживыми глазами.
  - Послушайте, Мандализа, а вы не в курсе, в чём заключается моя особая миссия? Ну, почему я здесь с вами? - Платон попытался заболтать свой страх чем-то посторонним.
  - Какая-нибудь их факин идеолоджи, - пожала плечами мисс Греч, кутаясь в халатик. В это время в коридоре раздались шаги охранника, и Левин быстро сгрёб остатки сухарей в карман. Ржавый ключ в двери со скрежетом провернулся, и здоровенный попкарь с тупым кавказским лицом заполонил проём:
  - Зэка Греч, на выход! Лицом к стене.
  Когда Мандализу увели, в камеру зашёл второй вертухай.
  - Зэка Левин, подъём! - Платон, среагировав на знакомый голос, поднял удивлённый взгляд. Перед ним в застиранной форме с синими погонами, улыбаясь, вальяжно покачивался с пяток на носки никто иной, как ефрейтор Максим Стечкин.
  - Приятная встреча, Платон Еремеевич!
  - И не говорите, разлюбезный, - напряжённо отвечал Левин, одёргивая робу. - Какими, осмелюсь спросить, судьбами?
  - Да расслабься, всё под контролем, - Макс обнял заключённого и фамильярно похлопал его пониже спины. Этого делать не следовало - даже в более обыденной ситуации литератор не терпел амикошонства.
  - Ну, колись - достал элемент? - беззастенчиво воняя съеденной тушёнкой, зашептал ему в ухо Стечкин.
  - Разумеется, - сдерживая ярость, соврал Платон.
  - Молодчина! И где он... Оно?
  - Где-где - в Караганде! Мне что его, прикажешь в общем бараке хранить? Да выпусти ты меня, сволочь жирная!
  - Значит, у бабы своей припрятал? У Маргошки на кухне? Или у Мандализы? Да нет, ты не такой лох, чтобы этой чёрной суке довериться. Точно, у Маргошки! Угадал? По глазам вижу, что угадал. Молчанье - знак согласья!
  - Иди ты на хуй, Стечкин!
  - Да не ссы, брат, завтра-послезавтра все вместе отсюда сдёрнем. А пока извини - велено отвести тебя в барак. А то мне ещё всю ночь - прикинь - на вышке куковать.
  
  Агнесса в танке удовлетворённо сняла наушники и, открыв люк, выглянула в ночь. Зона светилась сквозь метель мутным пятном.
  
  
  
  ГЛАВА 47
  
  Что за канальи там вдвоём
  Подкрадываются тайком?
  
  Гёте, "Фауст"
  
  
  Обратной связи у засланцев не было - да и ни к чему им знать все намеренья руководства. Хорошо уже то, что охрана не обнаружила зашитых в одежду жучков - внедрение прошло как к себе домой. Агнесса слышала в наушниках, как Стечкин на вышке, крякая в воротник ветхого полушубка, материт промозглую погоду. Гегечкория, напевая себе в бороду "Арлекино", отправился в обход жилой зоны - если что пойдёт криво, подстрахует. Натянув белый маскхалат, она вышла на опушку и подала сигнал фонариком. На вышке тут же вспыхнула в ответ спичка, высветив на секунду напряжённое лицо Максима. Преодолев перебежками путь до ограды и проделав кусачками дыру в проволочном ограждении, Агнесса беспрепятственно прошла запретку и очутилась на территории долгожданного объекта ХА-063. Примерный план расположения зоны Макс набубнил ей в эфир еще днём - и теперь, скрадываясь от яркого электрического света в тени бараков, она направилась прямиком к пищеблоку. Шуганулась было от выступившей из кружева метели громоздкой фигуры Легендарного маршала. "Отбой - свинья не выдаст, Бог не съест!"
  Пряча лезвие штык-ножа в рукаве, распахнула наружную дверь, и, морщась от вони, бесшумно миновала тёмный зал столовой. Полоса света из-под двери показывала, что в кухне имеются люди. Агнесса с грохотом швырнула на пол первую попавшуюся под руку кастрюлю и вжалась в косяк.
  Через полминуты зашлёпали шаги, и из-за двери выглянула, ворча, толстая сердитая повариха. Нож по рукоять вошёл в выемку над левой ключицей бабы, перерубил аорту - и туша кулём обвалилась на пол. Маргоша подняла удивлённое детское личико от горы жухлого картофеля, и тут же выронила ножик в очистки. Попыталась вскочить - однако взгляд холодных глаз из-под маскировочного капюшона как будто прибил её к стулу. Агнесса бесшумным кошачьим шагом подошла вплотную и приподняла ей подбородок окровавленным лезвием.
  - Вякнешь - убью. Глядеть в глаза. Отвечать только на мои вопросы.
  Платон Левин, юркнувший в подсобку сразу, как только раздался грохот покатившейся кастрюли, скрючился в неудобной позе среди швабр и вёдер, боясь шелохнуться. Ему ничего не было видно, рот был полон кислой капусты, которую он хотел, но боялся жевать, чтобы не выдать себя чавканьем.
  - Образец у тебя?
  - Какой образец? - удивление ссыкухи претендовало на искренность, но Агнесса не повелась на уловку.
  - Который тебе твой писатель передал.
  - Ничего он мне не...
  - Короче, тварь! - садистка ухватила Маргошин мизинец и припечатала его к разделочной доске. - У меня на всё полчаса. Пальцы буду отрезать по одному. И не вздумай визжать. А впрочем... - она потянулась за тряпкой, чтобы заткнуть девке рот. Этого мгновения хватило, чтобы та, нащупав в тазу среди картофельных очисток маленький, но ухватистый ножик со сточенным полотном, резко сунула его своей мучительнице в низ живота. "Бляха-муха!" -Агнесса взвыла сквозь зубы и наотмашь ударила Маргошу тяжёлой рукоятью штык-ножа по лицу. "Кажись, перестаралась", - она склонилась над бесчувственной жертвой - из расхряснутого носа быстро натекала на пол ярко-алая лужа. "Придётся освежить". Взяв худенькое тело на приём, Агнесса выволокла его через заднюю дверь на хоздвор. Приковав Маргошу пластиковым хомутом к крыльцу, вернулась с ковшиком воды и принялась деловито лить ей на голову. Вскоре та открыла глаза и замычала, пуская ртом кровяные пузыри.
  Агнесса ощупала свою рану - ничего опасного, пуховик спас, вива "Колумбиа". А шустрая сучка выдалась - профессионалке стало обидно за глупый прокол. Она поглядела на жертву, потом на ковшик в своей руке - и тут её осенило: "Ай да немцы-молодцы! Как там была фамилия этого ледяного генерала? Справим-ка ему, чтобы не скучал на том свете, внучку-снегурочку!" - Она вернулась из кухни с двумя вёдрами ледяной воды. За ночь изрядно подморозило - метель закончилась и небо глядело на предстоящую расправу широко распахнутым глазом луны.
   Левину в чулане тоже страшно хотелось глянуть хотя бы глазком, что там происходит - с крыльца доносилось сквозь полуприкрытую дверь невнятное бормотанье и плеск воды. Он пошевелился - и задел ногой цинковое ведро. Чуть слышный лязг грянул в его уши устрашающим грохотом. Постмодернист обмер и сжался, пытаясь не дышать.
  Агнесса трудилась ковшиком не спеша, в своё удовольствие. Первого ведра хватило, чтобы промочить нехитрую одежонку шлюхи насквозь. Ледяная корочка мигом прихватила колотившееся под ней крупной дрожью тельце. Дальше пошло веселее - вода застывала поверх корки замысловатыми потёками. Лицо Маргоши посинело, на нём излишне чётко рисовались в лунном свете немигающие глаза и торчащий из провала между ними обломок носового хряща.
  - Что у тебя есть из вещей Левина? Скажешь - пойдёшь греться, - ровный голос дознавательницы выдавал владение навыками боевого НЛП.
  - Т-только мешок, - выговорила непослушными губами Маргоша и закрыла глаза. Ей уже давно всё стало ясно - пощады не будет.
  - Где заныкала? Отвечай! - Агнесса засуетилась, поняла - может не успеть.
  - Т-третий шкафчик слева. Под халатами.
  - Образец там?
  - В заднем кармане... - это были последние слова, которые Маргоша произнесла. Потом перед её глазами наскоро прокрутили куцую плёнку чьей-то короткой и нелепой, словно чужой, жизни - вот отец, зарезанный в пьяной драке у сельпо, похороны, мать-ханыга, и трое мелких братьев-оборвышей...и ради них этот бесконечный вокзальный позор... Дальше зачем-то Платон... Постмодернист... Прощай, Платон! Смотри, не пни ведро...- она помахала ему напоследок худенькой ручкой с обгрызенными ногтями и двинулась, улыбаясь, по коридору на свет - туда, где её уже, конечно, ждали... - Товарищ генерал-лейтенант, боец Палкина...
  - Вольно, боец! - Карбышеву, как он ни старался, не удалось при виде такого бойца сдержать улыбки.
  
  Левин, скорчившись в чулане, пытался унять оглушительный стук своего сердца - Агнесса опять вошла в кухню. Впрочем, вскоре её шаги затихли в коридоре. Светя себе фонарём, она быстро нашла нужный шкафчик, запустила руку под стопу халатов - и извлекла оттуда небольшой стильный рюкзачок с клапанами на липучках. Открыла задний - так, очки в футляре, блокнот, бумажник. Всё скромно и дорого. Левин Платон Еремеевич, член Союза писателей. Он, родимый. Йес! И таки что это у нас тут завёрнутое в целлофане? Она попыталась прощупать сквозь упаковку заскорузлый тёмно-коричневый артефакт...
  Вот, собственно, и всё - пора на выход. На секунду ей стало смешно - из-за какого дерьма сыр-бор от Кремля до самых до окраин! В голове включился процессор, просчитывая - кому и за сколько можно впарить образец. Стечкина с абреком, ясное дело, по бороде. Изя? Хитровыеденный подонок. Но с таким козырем на руках с ним сам Бог велел поторговаться. Начнёт мудить - найдутся желающие и побогаче. Спрятав драгоценный элемент в нагрудный карман, Агнесса устремилась к запретной зоне. Там, проделав дыру в заграждении вне поля видимости Стечкина, она без приключений добралась до леса, и вскоре уже была в танке.
  Тут-то и ждал облом - как она ни старалась, двигатель фыркал, чихал - но не заводился. Не зная всех примочек буржуйского ноу-хау, она оставила топливо на морозе без подогрева - и сивуха, наскоро выгнанная дедом из опилок, намертво закупорила топливопровод. Делать было нечего - сверившись с картой, Агнесса скорым шагом устремилась в направлении ближайшего хутора. Добралась только к следующему вечеру - и тут ей неожиданно свезло. В избе гульбанил не кто иной, как гроза дезертиров, сам полевой командир Микола Бизнюк. Выстрелом в голову она уложила часового - и, оседлав снегоход, через минуту исчезла в облаке морозной пыли, сопровождаемая с крыльца раскатами командирского мата и стрельбой из всех видов личного оружия. "Тенденция, однако!" - почесал в затылке пьяный дед Кашпо.
  На исходе вторых суток ей пришла в голову креативная мысль - отчего бы не заглянуть по пути на старую лесопилку - проведать покойного старика Буржуя и компанию. Крюк невелик - а проехать мимо и не помочиться на труп Виктории Солнцевой показалось ей как-то даже непорядочно по отношению к самой себе. Заглушив мотор, она оглядела в бинокль подходы к бараку. Тишина, снег запорошил следы. Неужели ушли пешком? Обидно. Далеко не уйдут, факт - но голодные дезертиры имеют обыкновение обгладывать трупы до косточки. Агнессе вдруг ужасно захотелось по приколу иметь пепельницу из черепа Вики - и она, сняв пистолет с предохранителя, прокралась к бараку. Приложила глаз к щели - чернота, никаких признаков жизни. И тут в поясницу ей упёрся ствол.
  - Пушку брось, да? И больше мне без косяков, в натуре! - знакомый голос с акцентом прозвучал тихо, но убедительно. Агнесса отбросила пистолет в снег. Махач, измождённый, заросший до глаз чёрной щетиной, подобрал "парабеллум", обтёр и сунул себе за пазуху.
  - И куда путь держим? - осведомился у дамы пик не в меру посуровевший от тягот и лишений карманник. "Да хрен с ним, пускай будет!" - решила про себя Агнесса. "К Сыркову у него свои предъявы - глядишь, на что и сгодится." После короткого собеседования мир между подельниками был восстановлен, обиды забыты, и снегоход с двумя криминальными седоками двинул по просеке в южном направлении. Счастливая звезда, подмигивая с чёрных небес, указывала им путь прямиком на Москву.
  А на груди Агнессы возле сердца в целлофановом пакете, вместо таинственного элемента "Q", гордо покоился кусок дерьма - обретённое в боях святое говение отца Пёдора.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Раздел редактора сайта.