Абдуллин Андрей Тимерьянович
Цурюк главы 11 - 20

Lib.ru/Остросюжетная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:

  ГЛАВА 11. УФОЛОГИЧЕСКИЙ ПРАКТИКУМ
  
   Православные люди, как правило, не видят НЛО и не вступают ни в какие контакты с "внеземными сущностями" - они хорошо знают их природу из Евангелия и святоотеческих учений и не ищут обольстительных "видений". Их защищает от бесовских козней щит веры, благодать Божия.
   Даниловский благовестник", 2001. 496 с.
  
  
  Мистер Толстон Пью на вид вполне соответствовал русскому звучанию своего имени, хотя был путешествующим американцем и знал по-русски не больше, чем Будённый по-английски. Зайдя в вагон на австро-швейцарской границе, толстяк тут же расстегнул свой патентованный несессер и принялся угощать танцовщика императорских театров кукурузным самогоном из Кентакки, грубым на вкус, но забористым. В ответ - знай наших! - Семён затребовал в купе шампанского и, за неимением свежих устриц, ведро раков. Думая, что так и нужно, американец перепачкался в шелухе и стал разговорчив. На скудном немецком он рассказал, что едет к доктору Штайнеру в Цюрих за просветлением. В его речи часто мелькали термины "Гиперборея", "Шамбала" и "духовная эволюция". Что это такое, Семён Михайлович не вникал. "Должно быть, обезьянщик, - решил он огульно, - нет, брат, шалишь! Ты-то у нас точно от свиньи происходишь, научный факт." Вскоре американец захрапел, а Будённый, выбивая нервическую дробь на бубне, принялся разглядывать горный пейзаж за окном, всячески борясь с искушением проверить карманы спящего "обезьянщика". Где-то на подъезде к Дорнаху искушение пересилило, и бумажник мистера Толстона Пью перекочевал в саквояж Семёна. Мелочь, а приятно!
  - Ну, что ж - придётся сойти пораньше, - выбив напоследок пальцами победный марш из "Парсифаля", танцор глянул в окно - и зажмурился. Сквозь колышущееся зеленоватое марево вместо альпийских скал вдруг проступил совершенно фантастический пейзаж, похожий на декорацию модернистского балета. За окном расстилался священный город с обелисками и храмами, украшенными каменной резьбой и древними солнечными символами. Процессия в пышных одеяниях двигалась по направлению к конической белой горе, увенчанной ослепительно сияющей золотой пирамидой. В воздухе то и дело проносились, произвольно меняя траекторию, похожие на суповые миски странные штуковины. Вот одна из них снизилась и, перекрыв обзор, какое-то время летела параллельно поезду, блестя обшивкой и словно заглядывая круглыми иллюминаторами в окно купе. Семёна охватила паника - вдруг пальнёт?
  - Эй! Мистер! - забившись под нижнюю полку, он, не помня себя от страха, стал дёргать храпящего попутчика за ногу.
  - Оу, год! - Толстон Пью, продрав свинячьи глазки, благоговейно вылупился на нездешний ландшафт. Но тут картинка стала мутнеть и вскоре погасла, вновь сменившись, как в волшебном фонаре, чистенькой и скучной швейцарской идиллией с коровами. Поезд замедлил ход.
  - Вылезайте, коллега! Нет, вы видели? - принялся тормошить запылившегося Семёна восторженный адепт.
  - Оно на меня смотрело... - мелко крестясь и стуча зубами, Будённый вытряхнул в себя остатки виски из горлышка. - Что это было?
  - Кажется, мы с вами удостоились видеть Гиперборею, мой друг - прародину арийской расы! Ну, теперь-то доктор Штайнер утрётся! Вы непременно должны пойти к нему со мной в качестве свидетеля! Я дам вам свою визитку. Сейчас-сейчас... - Толстон Пью принялся суетливо рыться в карманах пиждака. - Где же, чёрт возьми, мой бумажник?
  - Извините, мне здесь сходить! - Семён торопливо подхватил бубен и саквояж и опрометью ринулся из купе.
  - Цюрих, кафе "Зелёный дракон"! - крикнул ему в спину толстый энтузиаст. - Мы собираемся там каждую субботу!
  Сняв номер в маленьком семейном пансионате на берегу озера, Будённый кое-как поставил голову на место двумя литрами холодного пива с сардельками и вновь обрёл способность комбинировать. Связь между шаманским бубном и чудесными видениями была налицо. Оставалось грамотно подкатить к этому докторишке-колбаснику - тут главное не продешевить. По Питеру он знал - с мистиками и фармазонами держи ухо востро. Неплохо бы ещё нанять крепкого швейцарца для охраны... А если повезёт -то и не только... От пива и грешных мыслей Будённого сморило в шезлонге. Видимо, по ассоциации с бубном всю ночь снился Феликс - его по-католически нежная душа лучилась любовью сквозь суровое, аскетично-бледное тело кокаиниста.
  
  В.И.Левин выполз из шалаша и настороженно повёл носом. Из села тянуло недозревшими огурцами и курятником, у ручья на рассвете побывала лиса, но ушла, а в лесу за ночь вылезли первые подосиновики. Грибы весьма кстати, если учесть, что в селе на него вчера спустили собак. Еле ушёл оврагом, на бегу пришлось переломить хребёт пегому поповскому волкодаву. Как он это делал, Левин не мог бы объяснить словами - после прыжка из поезда и удара головой о столб слова как-то разом утратили свой смысл, обратившись в шуршащую ненужную шелуху. Её потихоньку с каждым днём выносил из головы ветер, освобождая место для чего-то большего - он мог теперь часами сидеть в засаде на какого-нибудь зайца или сойку, внимая благословенной тишине внутри и вокруг себя. Тишина эта была ничем - и одновременно всем, и между "внутри" и "вокруг" не было никакой разницы. Тело его за месяц такой жизни налилось непривычной силой, пребывавшей в покое, но готовой в любой миг взорваться каскадом точных, молниеносных действий.
  Встреч с людьми Левин поначалу избегал. Но заметив, что при виде его суровой бородатой фигуры в ветхой рясе крестьяне ломают шапки и подходят под благословение, несколько осмелел. Просить милостыню ему было неприятно, но иногда сердобольные крестьянки сами кланялись ему хлебом-солью, а мужики, случалось, подносили и шкалик-другой. Левин, крякая, выпивал - ему нравились новые ощущения от алкоголя: душа воспаряла в неведомые выси, ум становился пустым, и неожиданные слова спешили сами, толкаясь и брызжа слюной, слететь с языка. После того, как он напророчил сначала грыжу у попа и заморозки, потом расстрел царской фамилии и, наконец, налёт на село банды Прокопа, уважением к его пьяным пророчествам прониклись даже маловеры. Отец Фрол, чуя конкуренцию, поторопился соборно предать лжепророка анафеме, а дьякон Исаакий дважды, схоронясь в кустах, "окормлял" его из берданки солью со щетиной.
  На этот раз гибель любимой собаки переполнила чашу поповского смирения - преподобный окрысился не на шутку. Выклянчив у фельдшера склянку морфия и разболтав его в самогоне, поп вступил в сепаратный сговор с сельским атеистом Ефимом Генераловым. Ефим, служивший некогда лакеем в пароходстве, почитался на селе человеком крупного критического ума, за что земляки величали его Езопом, а под горячую руку и Махаметом. Этого-то пьющего гражданина и подбил отец Фрол выманить самозванца из лесу - для конечного посрамления обоих во имя торжества истинной веры.
  Поначалу всё шло по-задуманному - остаканившись убойным зельем, сельский атеист принялся научно крыть Бога по матери вкупе со всеми святыми угодниками. Досталось до кучи и отцу Фролу с попадьёй. Собравшийся на паперти народ с азартом ждал реакции тайного пустынножителя. Левину, как человеку широких взглядов, захотелось изречь этим большим детям что-то мудрое, всепримиряющее, но после стакана адской смеси остатки слов выскочили из его головы, оставив звенящую пустоту. И в этой пустоте под прикрытыми веками Левину начали крутить жуткий фильм, который его голос помимо воли озвучивал бессмысленными лающими выкриками: "Древнее зло восстало... На кол попов и господ...Прощай, немытая Россия...Панцер! Панцер! Гитлер капут...Летят звездолёты - кирдык Мальчишу..."
   Очнулся он, ничего не помня, со связанными руками в поповской кладовой. Рядом мычал на сене избитый Ефим Генералов. В зарешёченном оконце обозначился кровавый восток. Неожиданно из-за леса по какой-то пьяной траектории вынырнула летающая тарелка. Дёрнулась в небе пару раз - и беззвучно упала на дальнее болото. "Со стороны Рябиновки..." - определил Левин. "Хотя при чём тут Рябиновка, если утром в селе уже будут банды Будённого..."
  Однако Рябиновка была очень даже при чём. Серебристый объект, переливаясь по борту разноцветной иллюминацией, материализовался из зелёного свечения на пустыре за кирпичным корпусом резиденции купца Рябинина. Овальная дверца уехала в корпус, из аппарата выглянула обтянутая чёрной кожей голова с круглыми глазами в пол-лица. Ночной сторож Силыч, выронив берданку, как заяц, помчался вон и закричал отъявленно мерзким голосом: "Бесы!"
  - Хальт! Цурюк! - раздалось из тарелки, и сторож, споткнувшись о пень, вытянулся во весь рост в крапиве. Над ним склонилась массивная тень пришельца. Некоторое время, сдвинув на лоб лётные очки, затянутый в кожу полноватый пилот внимательно разглядывал матерящегося старика. Потом вернулся к тарелке и задвинул за собой овальную дверь.
  - Что там, Герман? - осведомился у него по-немецки нервный молодой человек в тёмных очках и котелке. Произношение явно выдавало в нём уроженца Австрии.
  - Всё в порядке, Ади! - беспечно ответил румяный крепыш. - Правда, мы с тобой почему-то в России.
  - Майн Готт, но здесь же сплошные медведи и большевики! - кайзеровские усы австрияка уныло обвисли. - По-твоему, мы сможем вернуться на этой штуке домой?
  - А кто, по-твоему, самый лучший в мире авиатор? - Герман, опустив на лицо очки, принялся самоуверенно тыкать толстыми пальцами в панель управления.
  
  ГЛАВА 12. УРОБОРОС*
  
  
  Фашизм -- единственное творческое учение в жизни современной Европы, есть в такой же мере новое средневековье, как и коммунизм.
  Н.Бердяев
  
  
  Латышские стрелки напряглись. Легко Картавому крыть с трибуны кого ни попадя - Бог поругаем не бывает. А попугаем? Тут ограничений никаких нет...
  Гигантский завод Михельсона полгода, как встал. Клепают на коленке зажигалки - так ведь тоже нельзя - а Россия гниёт на корню. Доколе? Случись с Ним сегодня швах- и мясник Лацис заставит всю бригаду ночью рыть себе могилы. А не случись сегодня - найдётся доброхот, грохнет лысого попугая завтра. Нет, плохая служба, слишком много пролетариев. Пулемёт "Льюис" - это пуккала, сорок шесть патронов в диске. Если ломанутся - на всех не хватит, их тысячи. Ох, плохо латышу в России. Куда ни плюнь - всюду петля.
  
  Завод бывшего Михельсона. В.И. Ульянов-Ленин, стенограмма:
  
   - У России, товарищи, особый путь! Нам с вами со страной архи-не-повезло! Помню, приехал я на Финляндский, стою на броневике - и слёзы. А между прочим, я хорошо порчу навожу. Процент пролетариев, т.е. голодных и рабов, ничтожно мал. Чтобы не соврать, где-то 5 и 4 процента. Все остальные люди - говно, мелкая буржуазия. Расходный материал, - оратор, сделав дёрганый жест, привычно пробубнил себе под нос странную формулу: "Накажу, страшно накажу, чувствуете дрожь?"
  - Так вот, поверьте мне - все эти люди - срань, выжимки, угле-во-до-роды мировой Геволюции! В топку их, товарищи!!!
  
   По данному знаку свыше полыхнули кумачом две спускающиеся на цирковых тягах гигантские алые пентаграммы, поддерживаемые чёртовой дюжиной голых жопастых девок. По мысли режиссёра, толстухи должны были символизировать торжество материи над духом.
  - Зад вбери, конопатая! Грудями прижимайся, мазл тов! - Всеволод Мейерхольд в отчаянии куснул губу до крови.
   - Не-ет! Не верю! На тебя, блять, сейчас смотрит мировая история, сцуко! Ляжку тяни! Какого лешего тебе-то тут надо, Коба? Не видишь, мастер в поиске...Ай! Ой, вот только не это, не-ет!!! Пусти мошонку, генацвале! Это вообще не я, всё дурак Бабель, он, жирный идише швайн! Пишет про своего Будённого всякую хню. Про огненный меч - его выдумки, причём здесь я ваще?
   Иосиф Виссарионович, улыбнувшись уголками глаз, выпустил Севино хозяйство и покачал у него перед носом мудрым указующим пальцем. За что, в сущности, можно не любить их - этот богоизбранный, хороший народ... А с Бабелем у ЦК ещё будет отдельный разговор.
  
  
  
  Живое Ленинское слово. Стенограмма:
  - В итоге для победы Революции нам необходимо за два года гражданской войны сжечь всю вашу нах тупорылую хотелку, всю вашу классовую зависть и жабу, товарищи михельсоны! Порчей разорву ваше прошлое и будущее!!! Чтобы кинуть вас - в чистилище бытия, это без обид. Потому что умереть сейчас - значит воскреснуть. Уже свободными - без совести, без богов, без попов! Тупо, архибезжалостно, на расколбасе! Были ничем - стали всем, сами себе боги и попы! Кто против? Воздержался? Воздержавшихся завтра ликвидируем уже сегодня! Баржами топить черносотенцев в Каме и Волге! Что, товарищ Каплан, - спишем миллион жмуров на диалектику? Ваше слово - прошу! - заложив пальцы за жилет, страшный шут по-монгольски ощерился в зал.
   "Откуда он знает мою фамилию? Ведь это невозможно..."
  "Пошла!" - Блюмкин из-за кулис мягко придал ей толчка под зад.
  Близорукая Дора без усилия протёрлась между кожаными спинами чекистов. Латыши тоже, видимо, в теме - раздались перед ней странно легко. Пенсне у неё зачем-то отнял в подсобке Яша, вручая браунинг. Сквозь колышущуюся серую массу неумело ряженная под пролетарку девушка с трудом различила галстук в крупный горох на груди демона.
   "Так вот откуда пошло "шут гороховый." Боже сил, укрепи мою руку! Пули ведь ненастоящие - он сказал, фабрики "Красный треугольник", резиновые... Проучу урода синяками - и весь этот "кошемар" мигом закончится, меня отпустят домой, к маман ... И почти ничего ведь у нас с Яковом до свадьбы не было! Всё у нас впереди, обвенчаемся у русского батюшки..." - Шагнув вперёд, Дора выхватила из ридикюля воронёного дружка и, обняв левой кистью суставы правой снизу, стала, зажмурясь, раз за разом давить указательным на спуск, с упором локтями в живот, как учили в кремлёвском тире... Дым заволок обзор, в наступившей тишине мишень обвалилась кучей на чугунный пол... На хрупкую Дору, разом смяв, кинулись с криками латыши охраны в чёрных вонючих кожанах...
  С рассветом месиво, оставшееся от "эсерки Каплан", (переименованной посмертно ради англоманской прихоти Якова Свердлова в "Фанни"), было сожжено в бочке с мазутом у стен древнего Кремля его бессменным комендантом тов. Мальковым при содействии двух тульп.
  Тело же тов.Ленина, пронзённое ядовитыми пулями мировой буржуазии в шею и грудь, было срочно госпитализировано на автомобиле в Горки, под надзор лучших из тех, кого удалось поймать, царских спецов. Про Мейерхольда в суете забыли - еврейское счастье и на сей раз не подвело шоумена.
   Прощённый за скандальное убийство графа Мирбаха Блюмкин, кляня скупость своего сановитого тёзки Я.М.Свердлова, той же ночью с документами на имя Исаева отбыл литерным поездом в Цюрих - вдохнуть альпийского озона. На Белорусском вокзале его провожал сухощавый козлобородый мужчина в длинной шинели до пят.
  - Бубен бубном, а Семёна доставь живым. Догадываешься, почему прошу?
  Яков индифферентно пожал плечами. Догадываются лохи.
  - Не то, что ты подумал, - в глазах Дзержинского вспыхнула мудрая искорка иронии. - У него очень звучная фамилия, не находишь?
  - Восточный фронт? Тачаночное войско Петра Будённого? Простите, но это же смех на палочке, скоморошество.
  - Как выяснилось, скорее грех, чем смех. Вот, прочти, - Блюмкин пробежал глазами текст загрифованной телеграммы:
   "будённый откинул войска сибирской директории сто пятьдесят вёрст тчк его бандой захвачен белый бронепоезд квч единая россия квч тчк что делать впр".
  - Понял. Только при чём здесь наш Сёма-танцор? Он же просто однофамилец того настоящего Будённого.
  - Как знать, как знать...
  - Я понял вашу мысль, Феликс Эдмундович. Доставлю живым или здоровым, едрёна матрёна. Надеюсь, с коня он у вас падать не будет.
  - Будет - привяжем за ноги мёртвого, опыт есть. Ладно, удачи тебе, брат Яков, езжай с Богом, - длинная фигура великого инквизитора растворилась в ночи за окнами. Паровоз страшно закричал и тронулся сквозь ненасытную средневековую тьму - на запад.
  
  - Итак, вы - Будённый? - широко расставленные глаза доктора Штайнера, казалось, пронзали душу насквозь. - Это случайно не ваш родственник в России громит тачанками Добровольческую армию?
  Секунду подумав, Семён решил, что такое родство ему будет с руки - толика демонизма в глазах гнилой Европы никому ещё не навредила.
  - Брат, - небрежно бросил он, раздув щёки. - К сожалению, Пётр с детства предпочитает силовые методы...
  - Ясно, - усмехнулся немец, - за соседним столиком тоже двое таких сидят. Здоровяк и с ним слепой усач в котелке. Не крутите головой - могут обидеться. Итак, мистер Пью не врал - Бубен у вас?
  - Сперва назовите вашу цену, доктор. И помните - у нас с братом длинные руки.
  - Странная анатомия у вас, славян - длинные руки, короткие ноги...- Штайнер извлёк из кармана красивый шарик на нитке и принялся раскачивать его перед глазами Семёна. Сразу же реальность сделалась зыбкой, как кисель, лица посетителей превратились в похабные хари и начали злобно кривляться.
  - Итак, что у нас насчёт Бубна, товарищ?
  - Ого, Ади, да я погляжу, здесь нечисто играют! - толстый Герман ткнул локтем в бок своего слепого приятеля. - Казак-то отплыл!
  - Несчастная Европа! А ты знаешь, почему я ослеп, дружище? Почему? Ну разумеется, ты думаешь, что всему виной паршивый горчичный газ лягушатников? Нет, нет и нет! Я ослеп, потому что не желаю видеть всё происходящее! - голос Адольфа стал набирать неприемлемые в общественном месте обороты. - Мне мерзко видеть, как пресловутый доктор Штайнер, к которому ты меня вёз, и в которого я с твоих слов так поверил, занимается кунштюками с этим несчастным казачком. Я разочарован, Герман. Я страшно разочарован. Кельнер, принесите нам с другом ещё по пиву!
  - Адольф, он всё слышит! Не обращайте на него внимания, херр Штайнер, мой друг слегка перебрал. Знаете, мы оба воевали. Несчастная Германия!
  - Да-да, разумеется, друзья. Мы с моим русским коллегой просто шутили. Послушайте, раз уж пошла такая пьянка, а не поехать ли нам всей компанией ко мне домой - я чувствую, что вы хорошие люди, и беседа у нас состоится. Кельнер, велите моему шофёру подать авто!
  - Если только он не еврей! - слепец явно решил оставить последнее слово за собой.
  - О нет, геноссе! - доктор Штайнер лукаво улыбнулся, - это вряд ли, я лично проверял. Его фамилия Дуроф, очень прилежный человек - кстати, соотечественник нашего уважаемого Семёна, ефрейтор, как и вы.
  - Я имею Железный крест! - на всякий случай самоутвердился Адольф, откидывая со лба чёлку.
  - Ну, тогда вам с ним будет о чём побеседовать. Кстати, такие длинные усы вам, коллега, абсолютно не к лицу. Говорю, как практик.
  - Герман, по-моему херр доктор изволит глумиться над слепым ветераном!
  Нависнув над профессором тяжёлым лицом, капитан Гёринг просканировал его долгим изучающим взглядом. Штайнер иронически дёрнул углом рта в сторону Хитлера.
  - Да нет, Ади. Этот человек, пожалуй, прав. Не обижайся, в сущности, твои усы - полное говно.
  
  *Уроборос - мистический символ в виде змеи, кусающей свой хвост. Петля вечного возвращения, европейская версия знака "Инь-ян".
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 13. ЖЕНИТЬБА СКОМОРОХА
  
  Это же одна из очевидностей нашего мира, это все знают: нравится и нравится! Просто нравится! Но если вы заглянете в свою душу, то почувствуете - это не просто, это как раз сложно. Это слишком сложно, чтобы вспомнить или объясќнить. Но слишком больно, чтобы забыть!
  А.Андреев
  
  Летний день в Альпах долог - солнце ещё не коснулось вершины горы Блоксберг, когда маленькая экспедиция была уже почти у цели. В открытом салоне белой "испано-сюизы" Рудольфа Штайнера смогли с комфортом разместиться его гости - Семён Будённый с бубном на коленях, мистер Толстон Пью, парочка неофитов германского оккультизма - худой и полный, ну и, разумеется, сам херр доктор со своей молодой ученицей - красавицей Гретой Шнее. Шофёр из русских военнопленных, статный, в чёрной косоворотке ефрейтор Клаус Дуроф, шутя справлялся с опасными изгибами горного серпантина, хотя и глядел, похоже, больше не на дорогу, а в зеркальце заднего вида. Грета слишком часто ловила на себе его смеющийся взгляд - и против воли улыбалась в ответ. Ей было радостно и опасно, сердце замирало в преддверии чудесного.
  - А отчего вы расстались с мадам Блаватской, доктор? - полюбопытствовал по-американски прямолинейно мистер Пью. Штайнер поморщился - умеют же надавить на больную мозоль.
  - Я духовно перерос её учение, - скорбно ответил он.
  - Смотрите, какая красота, господа - вершина совсем розовая! - воскликнула Грета, чтобы сгладить конфуз. Она-то знала - великие Посвящённые тупо не поделили артефакты. Если точнее, старая ведьма заграбастала всё себе. А без хорошего артефакта - настоящей духовной школы не создашь, вот Руди и бесится. Интересно, как проявит себя этот бубен. Будённый - жулик и идиот, вероятно, попытается навести цыганский морок... Грета прикрыла свои прекрасные газельи глаза и ещё раз прокачала чакры золотистым светом учителя. Дудки, уж её-то этим русским колдунам не обморочить!
  - Доктор, а этот Портал, к которому мы едем - он что, создан специально для прохода летающих тарелок из Гипербореи? - спросил смекалистый крепыш Герман.
  - Ну, точнее было бы, пожалуй, сказать, что аппараты древних конструировались для прохода через временнЫе Порталы.
  - Вы сказали "Порталы" - выходит, Блоксберг - не единственный?
  - Разумеется, Порталов на планете множество. Вот только нам известно точное местоположение лишь трёх - здесь, в Тибете и на острове в Антарктиде. На самом деле их в одной России не меньше семи.
  В ответ на эти слова слепой Хитлер сосредоточенно затеребил свой длинный ус.
  Штайнер не счёл нужным упоминать о полученном утром письме некоего Исаева, предлагавшего поделиться картой всех временнЫх порталов - в обмен на Бубен Будённого. Скорее всего, очередной аферист, а то и вообще подельник Семёна - цену набивает. Ничего - скоро всё станет ясно.
  - Приехали, господа! - шофёр притормозил возле входа в расщелину, у которой была установлена аккуратная табличка: "Пещера ведьм" - туристический объект. Не мусорить."
  - Мимикрия, - улыбнулся доктор. - Хочешь скрыть - замаскируй под привычное. Итак, доставайте ваш Бубен, маэстро Симон. Солнце уже садится - скоро можно приступать. Пока предлагаю желающим подкрепиться фруктами и глотком рейнского.
  - А мы со своим! - Толстон Пью, подмигнув, протянул Семёну объёмистую флягу. Тот отпил, крякнул от удовольствия и гулко ударил в Бубен. Звук отразился от стен расщелины тоскливым эхом.
  - И в чём, вы полагаете, доктор, может быть сила этого варварского инструмента? - осведомился Адольф.
  - Ну, теоретически это попытка примитивных народов преодолеть линейность времени. Шаманы использовали его в корыстных целях, чтобы в состоянии транса подглядеть ближайшее прошлое и будущее. Ведь возможности магов древних рас были им недоступны - приходилось заниматься самодеятельностью. Заметьте, что форма бубна копирует форму виманов - летающих блюдец Гипербореи. Вероятно, и вибрации используются те же. Но если Бубен и Портал вступят в резонанс - мы можем добиться совершенно непредсказуемых эффектов... Если этот бубен разумеется, настоящий. Я вижу на нём какие-то знакомые знаки - позвольте взглянуть, коллега?
  - Эй, руки! - отскочил Будённый, как от змеи. - Знаем уже ваши фокусы - сперва купИте, потом и лапайте себе на здоровье!
  - Как скажете, - обиделся Штайнер. - Однако ваша революция, кажется, превратила вас всех в параноиков. Клаус, что там с закусками?
  С закусками всё было на высшем уровне, как и с аппетитом у присутствующих. На соседнем отроге в кустах товарищ Исаев-Блюмкин, затаившись с биноклем, сердито истекал слюной - он-то едой не запасся. Зато был на шаг впереди всех, как ему казалось. На стороне Штайнера - опыт и европейская традиция, на стороне Блюмкина - звериная хитрость, бомба и наган. Впрочем, поглядим, - Яков подкрутил окуляры... "Что-то наши друзья у пещеры не к добру засуетились! А этот шофёр в куцавейке - чего это он там выплясывает? Ого - так и есть, скандал! Жирный погнался за нашим педиком. Вот педик упал, выронил Бубен, бегут. Удар - и Штайнер передаёт Бубен шофёру!" - с футбольными интонациями ехидно комментировал из кустов Блюмкин заснеженным вершинам.
  На самом деле всё было проще не придумаешь - Коле Дурову хотелось домой в деревню. Ещё ему ужасно как приглянулась красотка Грета и бубен - под такой на Купалу русалок гонять - одно удовольствие. Вот и решил ефрейтор Николаша тряхнуть стариной - чему деды-мазыки учили. Чай, за войну не всё перезабыл... Стоило Семёну заколотить в Бубен - как Коля у машины, слегка поводя плечами, принялся тихонько притопывать и гудеть нутром. Пошли Навьи. Ага, кажись поймал. С двумя фрицами всё ясно - обиделись за войну, чего-то замышляют. Ого, хотят Бубен отнять и использовать не по-хорошему. Хрена вам, пацаны! Штайнер - мужик добрый, хотя и самодур, хочет этих двух себе в секту заманить. Это на здоровье, развлекайтесь! Грета - ха, да она сама со мной не прочь! Уважаю, справим-ка это дельце мирком-ладком. Так, что с Будённым? Фу-ты, срам какой! Глядеть противно... Вот даже как? Да ещё у Толстона бумажник спёр! Ну, нет, этого дядю пора к ногтю...
   От звуков Бубна все присутствующие словно впали в транс - Коле ничего не стоило незамеченно подкрасться к мистеру Пью и, дёрнув его за рукав, отвести в сторону. Через минуту разъярённый толстяк, хватив шляпой об землю, устремился к Семёну.
  - Вы все свидетели! - вскричал он, суя руку ему в карман и извлекая оттуда свой бумажник, - этот человек вор! Я требую суда Линча!
  Ошалев от неожиданности, Будённый рванулся из его рук, упал и выронил Бубен. Потом, вскочив, побежал, не разбирая дороги, куда-то вбок, изредка падая на колени и карабкаясь на четвереньках всё выше по склону. Мистер Пью, пыхтя и ругаясь, следовал за ним, подобно раздувшейся от злобы Немезиде - вскоре оба скрылись из глаз за уступами.
  - Ну, что ж, надеюсь, друзья, это печальное происшествие не нарушит чистоту нашего эксперимента! - доктор Штайнер передал Бубен своему шофёру, как ни в чём не бывало сидящему за рулём "испано-сюизы". - Попробуйте-ка, Клаус - как-никак, вы тоже русский. Можете не вставать.
  - Рад услужить, херр доктор.
  - Ах, меня что-то ноги не держат - столько переживаний! - фройляйн Шнее доверчиво оперлась о плечо доктора.
  - Присядьте в авто, дорогая - оттуда вам будет всё видно. А вы, Адольф - лучше зайдите-ка в пещеру, Герман вас проводит. Вот так, здесь самый центр Портала - если активация начнётся, возможно даже самоисцеление вашей слепоты. Такие случаи известны. Все готовы - начали!
  В стремительно сгущающихся сумерках раздались тревожные раскаты Амбы Шаман Энлиля. В умелых руках потомка скоморохов ритмы быстро сменялись один другим, пока, наконец, не был нащупан тот единственный - попавший в резонанс. Зелёное свечение заполнило расщелину, там начали клубиться, сгущаясь, какие-то видения. Потом раздался удивлённый голос слепого Хитлера:
  - Майн Готт, Герман - я тебя вижу!!!
  - Отлично, Ади, я тебя тоже. Ты стал такой забавный с этими крошечными усиками! А тебе идёт. Ого, глянь, какая красота - круглая и блестит. Давай-ка, геноссе, в неё заберёмся? Видишь, они здесь все на таких летают! Нет, я им покажу, кто самый лучший в мире авиатор! - Адольфу ничего не осталось, как влезть в виман следом за своим пухлым братом по оружию. Гёринг сосредоточенно вцепился в штурвал, нажал наудачу пусковую кнопку - и прекрасный ландшафт арийской прародины навсегда исчез, растворившись в зелёной вспышке.
  - Идиот, ну и куда ты меня привёз?
  - Пустяки, Ади, дело житейское. Сейчас выйду и всё устрою. Смотри-ка, у тебя опять отросли эти дурацкие усищи!
  - Я тебе запрещаю впредь говорить в таком тоне о моих усах!
  Пока наши два приятеля совершали свой стремительный круиз по маршруту "Блоксберг - Гиперборея - Рябиновка", доктор Штайнер застыл перед светящимся Порталом, заворожённый открывшимся - его тренированное сознание мигом соединилось со сверхсознанием Золотой пирамиды, венчавшей легендарную гору Меру, и древняя мудрость стала вливаться в него могучим потоком. Так он простоял, отрешённый от обыденности, в течение многих часов - пока не свалился на землю замертво от истощения...
  Яков Блюмкин, смекнув, что его провели, кинулся, потрясая бомбой, следом за умчавшимся по узкому серпантину длинным белым автомобилем. "Испано-сюизу" доктора Рудольфа Штайнера полиция обнаружила через три дня на живописном берегу Женевского озера. Про таинственных Клауса и Грету больше в этих краях никогда не слышали. Да швейцарцы и вообще не самый любопытный народ.
  
  
  ГЛАВА 14. КРАТКИМ КУРСОМ
  
  - Что - вас так уже сильно волнует судьба тюрьмы, в которой вам однажды довелось отсидеть? Россия - это тюрьма народов. Земной шар - всего-навсего тюрьма отягощённых злом душ. Оно вам надо? Одумайтесь!
   Последнее слово Якова Блюмкина..
  
  Борис Савинков, по конспиративной привычке зарывшись лицом в стог, с невольным трепетом наблюдал за передислокацией красных войск. Во всём этом сквозила некая первородная скифская мощь - гимназисту Саше Блоку по этногенезу пятёрка с плюсом... Сперва с гиком и шальной пальбой по полю промчалось около полусотни боевых колесниц. Следом в облаке пыли со странной песней потянулась на рысях конница:
  - ...Прощальным костром догорает эпоха,
  И мы наблюдаем за тенью и светом
  В последнюю осень...
  "Какие жуткие слова. А красиво поют! В нашем времени не было таких слов. И как же страшны эти лица в закатном зареве. Так вот он какой - пресловутый новый мир, ради которого я, Борис Савинков, жил, боролся, и теперь обречён сдохнуть в гнилом стогу! Увы - Революция всегда сжирает своих лучших детей..."
  
  - Товарищ Будённый! - к лихому усачу в малиновых шароварах подскакал плюгавого вида вестовой с пакетом. - Вас срочно требуют в Вятку, в штаб Реввоенсовета.
  - Меня - требуют? - Пётр, оскалившись, дал шпоры злому вороному жеребцу. - А ты не в курсе, боец, как я назвал свой бронепоезд?
  - Все знают, товарищ Будённый: вы назвали его "Кратким курсом!"
  - Так вот, передай своему начальству - мой паровоз всегда под парами. Час пути - и нескольких залпов хватит, чтоб превратить вашу бездарную Вятку в огненную братскую могилу! И кто после этого смеет с меня требовать? Я - Будённый! А твоя как фамилия, чучело?
  - Боец Поскрёбышев... - втянул голову в плечи неказистый человечек.
  - Расслабься, не трону. И кто только таких посылает ко мне? Тьфу!
  - Я - ординарец Иосифа Виссарионовича Сталина. И это - его личный приказ вам.
  На сей раз пришла очередь осесть в седле Петру Ганешину. Вот и доигрался, бляха, в Будённого! Самозванец нащупал ребристую рукоять плазменного меча на поясе. "Рубануть до седла - и никто после не спросит...Ординарец какой-то... Да только шалишь, Петруха - история-то спросит - и твоя революционная совесть за всё ответит... В конце концов, от его Книги я не отступал. Ну, разве самую малость. Приеду к Сталину - и всё расскажу ему лично. Делай что должен - и будь что будет..."
  - Вон у того тополя свернём лесочком, - тихо шепнул Пётр сталинскому посланнику. - Армия ничего не должна знать.
  - Так будет правильно, товарищ Будённый, - кивнул лысой головой Поскрёбышев...
  
  Дальше мимо савинковского стога тяжко прогромыхала конная артиллерия - и потянулся нескончаемый обоз. Здесь уже революционных песен никто не пел. Да и разговорчики велись попроще - добродушный толстый писарь Бабель в треснутых очёчках прислушивался к речам обозных мужиков, время от времени что-то занося в засаленную тетрадь.
   - Тот Ленин, что в Кремле засел - ненастоящий! Его в пломбированном вагоне из Германии ввезли с тридцатью тремя евреями. Поэтому в Москве и окопался - в Питере-то настоящего Ильича каждая свинья знает, - вещал безносый старик Здолбунов, воняя окрест кислыми портянками. - А ты пиши, писатель... Нам всё едино - хуже уже не будет.
  - И где тогда натуральный Ильич? Завалили жыды батюшку-праведника? - поднял голову от жратвы списанный в обоз за животный антисемитизм люмпен-пролетарий Иван Чухов.
  - Ленин, мужицкий царь, в лесах вятских до поры схоронился, - строго изрёк Здолбунов. - Своего часу дожидается. Живёт потаённо, прикинувшись вещим старцем... Все в красном войске знают про то, только молчат до поры. И вам лучше бы помалкивать.
  - Ну, ты дед и сказочник! - покачал толстой головой писарь Бабель. - Ещё расскажи про меч-кладенец Будённого, и про Дерендяя в огненном столпе.
  - Больно нужно - не хочешь, не верь. Каждому воздастся по вере его... - Здолбунов принялся отрешённо давить в швах зипуна тифозных вшей. Борис Викторович, не дожидаясь, пока последняя телега с награбленным скроется за поворотом, вылез из своего наблюдательного стога и пошёл быстрым шагом на восток - навстречу надвигающемуся в орудийных разрывах колчаковскому фронту - домой, к цивилизации...
   Однако через четыре часа ходьбы ноги начали заплетаться - и Савинков присел отдохнуть, привалившись спиной к обугленной кирпичной кладке. Это была, по-видимому, бывшая резиденция купца Рябинина - некогда почётного гражданина Немской волости. Веки моментально налились свинцом, Борис всхрапнул - и через минуту гирей рухнул в забытьё. Ему снилась в сполохах зелёного огня прекрасная земля будущего, без ненависти и зла, где все любимы - и все равны, и где люди умеют летать, как птицы... С каждым ударом Бубна ангелы будущего воспаряли всё выше...
   Июльская ночь в Гиперборее коротка - с первыми лучами его разбудил щебет птиц. "Как можно за год так всё засрать?" - спросонок брезгливо оглядел Савинков территорию брошенного пионерлагеря. Воистину, разруха была тотальна - пучки травы пробивались сквозь щели обнажившихся фундаментов, густой слой мусора скрывали только заросли крапивы и репья. Ржавая надпись над воротами: "Рябиновка" - покосилась...Словно Мамай прошёл. Кое-как почистив платье, Борис попил из ржавой лужи и, проверив магазин "браунинга", скорым шагом вышел на Немский тракт. Странно - откуда здесь асфальт? Впрочем, неважно - войска Колчака в сорока верстах, прорвёмся. Где наша не пропадала!
  Внезапно террористу пришлось прыгнуть за куст и залечь - в направлении Немы с рёвом промчался по дороге мотоциклет совершенно невообразимых обтекаемых форм. Японский, не иначе! Ай да адмирал, - "погон японский, правитель омский"... А за рулём-то девка рыжая, небось связная...
  
  Захлопнув за собой овальную дверцу вимана, Герман Гёринг принялся сосредоточенно изучать панель управления. Так... Вверх-вниз, влево-вправо - всё ясно. Красную кнопку больше не нажимать - хватило уже экспериментов с континуумом. Пора и честь знать - кушать, опять же, очень хочется. Так, а если пятерню вот сюда приложить?
  - Ади, ты как там? Всё мечтаешь о Гиперборее?
  - По-моему, камрад, кто-то тупо не умеет летать. И этот кто-то - не я, - сердито буркнул Адольф, откинув со лба чёлку. В следующий миг незримая сила вплющила его в кресло. -Эй, партайгеноссе - полегче!
  Виман взмыл над Рябиновкой, на секунду завис - и, порыскав в пространстве, уверенно заложил дугу в направлении запада. У Хитлера от перегрузки вылезли глаза на лоб. Капитан Гёринг положил машину на курс: "Вау - получилось! Теперь полчаса - и дома. Вот шайзе - это ещё что за хрень?" - обзор ему внезапно перегородило громадное свинцовое тулово цеппелина без опознавательных огней. Герман резко принял штурвал на себя, в попытке избежать катастрофы. Тарелка взмыла кверху, подставив брюхо - и, сражённая огнём из батареи тяжёлых пулемётов, закувыркавшись в воздухе, спикировала в болото. Трясина жадно чавкнула пузырями, поглотив двух ветеранов германского оккультизма.
  
  - Готов, товарищ Сталин! Отлетались белобрюхие.
  - Харашё, Яков! А Вятка скоро?
  - Сорок пять минут при попутном ветре, Иосиф Виссарионович.
  - Ну, тогда пускай приготовят мне в штабном вагоне тёплую ванну из киндзмараули - хорошее вино, доктор Боткин рекомендовал. И к завтраку - доставить Бабеля для беседы. Два яйца всмятку, тосты и чай. А к обеду - я жду Петра Будённого. Подадите нам раковый суп, спаржу и дюжину дупелей в кляре. Коньяк "Арарат КВ ВК". Вопросы, мосье Юровский?
  - Никак нет! - в углу каюты застрекотал беспроволочный телеграф. Пожилой неповоротливый Яков Юровский с горбом парашюта за спиной понуро побрёл на звук. Уж лучше бы Троцкий, мать ети, чем этот рябой беспредельщик!
   Сталин, озорно подмигнув чекисту-латышу, подкрался на цыпочках - и отвесил мягким кавказским сапогом председателю УралЧК пенделя под целлюлитный зад. Яков с криком вылетел из гондолы во тьму.
  - Рылом не вышли - царей судить! - усмехнулся в рыжие усы Коба.
  
  К прибытию сталинского цеппелина вино в Вятке было, как это ни странно, найдено, и ванна нагрета в самый раз до нужной температуры. А в десять ноль - ноль в штабной вагон вкатили примотанного верёвками к инвалидному креслу грустного Исаака с разбитыми губами. Его тетрадь с записями на палехском подносе уже была густо изляпана красными винными отпечатками пальцев Кобы. Разговор между двумя революционными гениями не сохранился - нечего здесь пиарить, история вообще говоря, наука классовая - Inelligenti pauca.*
  
  
  *Понимающему достаточно. ( лат.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 15. ЗАГОГУЛИНА.
  
  Отпей из чаши разрушения!
  
  Чингисхан Темучжин
  
  Товарищ Сталин показался Петру на редкость задушевным хозяином.
  - Ты кушай, Петь, не отказывай себе ни в чём. Эта птичка под коньяк очень хороша - хоть она и не орёл, как ты, совсем маленькая, зато, сцуко, жирная! Называется смешно - дупель. А выпьем мы с тобой - угадай за что...
  - Полагаю, за искренность? - ляпнул Ганешин первое, что взбрело на ум.
  - Браво - аллаверды! Вот только искренность в революции не всегда полезна - тому есть масса очень плохих примеров. Один Юровский с дочерью чего стоят... Прикинь - от усердия привёз Свердлову царскую голову в спирту. Теперь Михалыч брызжет слюной и требует себе голову Ленина - для коллекции. Да только хрен ему - Ильич ранен смертельно, но умереть он не может.
  - Бессмертен?
  - Да нет, - усмехнулся Коба, - просто у них, колдунов, порядок такой - не умрут, пока кому-нибудь силу свою не передадут. Вот я и запер его в Горках под охраной - пусть помучается.
  - Ну, тогда - за беспощадность?
   Иосиф Виссарионович поморщился:
  - Плоско, кацо, не вижу диалектики. Церковь тоже была беспощадна в своей борьбе. Миллионы невинных попы угрохали ради выдуманной идеи: "Троица - всем построиться!" Я же, если ты не в курсе, в тифлисской семинарии обучался...На одном курсе с Жорой Гурджиевым. Большой был знаток - он-то мне и предсказал русский трон.
   - Товарищ Сталин! - расправил культовые усы Пётр, - А вы в ад верите?
  - Ад каждый в своём уме строит, Петька - и как правило, всё у него потом сбывается. А вечных мук нет - только вечное возвращение.
  - Я предлагаю тогда тост - за рай! - горячая слеза преломила золотое сияние коньяка в тонких гранях хрусталя. - Где травы да цветы! Гуляют там животные - невиданной, бляха-муха, красоты!
  - Вот ты и размяк, Будённый! - Коба тепло обнял за плечи своего нового друга и, осушив бокал, поцеловал его в шершаво торчащий ус. - Мы с тобой, Петька, отныне будем вместе - как стручок и горошина. Вся Россия - наш сад! У меня друзей до тебя по жизни не было - одни якобинцы местечковые, и каждый из них всегда тянул бурку на себя - упыри, едрёно-батоно. Нет, сожгу их - а прах в стене замурую, чтобы подольше на том свете маялись. Наливай - или уже краёв не видишь?
   Иосиф закусил спаржей и устало улыбнулся:
  - Почитал тут дневники великой княгини Елисаветы - Юровский, прыщ, после того, как её в шахту спихнуть, архив мне привёз. Пишет дама в дневнике: "Унижение и страдание приближают нас к Богу". Прикинь - к Богу! В какой помойке такого бога нашла? Большевики дурище всю родню угрохали, в серной кислоте растворили и закопали! Царскую семью - тьфу, да и какие из них к свиньям цари! То ли дело я. Иисус из Назарета им сказал - открой сына Божьего в себе - а они вместо этого начали старым костям и тряпкам поклоняться, из дощечек слёзки давить. Неумный контингент, злой и глупый...
  - Выходит, потому их и убил народ? - в голове у Петра шевельнулся отблеск смутного понимания.
  - Да! Ты первый, кто понял - Романовы сами себя высекли. Унижение и страдание, страшный суд - для народа оно, положим, и не плохо, чтоб побаивались. Но не для царей же! Сами в свою яму угодили - просрали державу, мою желтоволосую Русь! Гавно! - Коба, за минуту до того спокойный, вдруг уже, пенясь слюной, топал сапогами и орал. - Хрена я вам сдам Русь-матушку - абасрадзе!!! Позавчера грохнул сцуку Ульянова - завтра завалю остальных. По списку: Свердлов первый! Феликсу приготовиться! В очередь, сукины дети! -У-у-у-у-у-у... - Пётр изо всех сил сжал в братских объятиях вздрагивающее тело своего больного друга. От нечеловеческого воя Кобы заткнули уши латыши на платформе, в лесах откликнулись разжиревшие волки, почуяв страшную сталинскую боль...
  Вокзальные бабы загляделись на набегающую с востока чёрно-сизую тучу в косых молниях.
   "Колчак грядёт!"
   "Воистину Колчак!"
  - Залупу тебе, мурло адмиральское! - Ганешин концом шашки разжал зубы товарищу Сталину и влил ему в рот будённовские двести граммов коньяка. Коба, несколько раз дёрнувшись, затих - и вскоре уже вполне осмысленно пошевеливал тараканьими усами.
  - Что это было с тобой?
  - А, дух Ильича навещал - домой просился... Так что, Петруха, может вдвоём мы с тобой и вырулим? - слабо прохрипел он, пошевелив пальцами суховатой левой руки... - Где, говоришь, твой бронепоезд пыхтит? Поскрёбышев, карту на стол!
  - Если отгоним его за Котельнич и отступим для виду - белые поведутся. Займёт офицерьё Нему - и засунет голову в наш мешок. Двое суток им на мазурку с поповнами - а там отрезаем с севера тачанками, с юго-запада бронепоездом - и отрабатываем по городку главным калибром. После чего на месте Немы останется яма. Как тебе план?
  - Не башка - а Исполком Верховного Совета! Если адмирала откинешь - место в моём цеппелине я гарантирую тебе навечно!
  - Спасибо, Коба - да только я не авиатор. Позволь лучше мне вернуться к войскам.
  - Что - русалки спать не дают? - усмехнулся Сталин.
  - Откуда знаешь про мои сны?
  - Партия, Петька, всё видит. И знает. Ступай - Исаак будет за тобой приглядывать.
  - Блять моржовая - а других стукачей у тебя что - нету?
  - Зря ты так, Пётр - Бабель не блять - а очень видный советский литератор, к тому же инвалид по зренью...Вы наверняка с ним со временем сработаетесь...
  - Если раньше не станет инвалидом по черепному мозгу! - буркнул Пётр, вбрасывая тело в седло.
  
  "И это называется виман?" Капитан Гёринг, ухватив друга за косой чуб, на последнем дыхании выволок его через овальную дверцу на поверхность. Жёлтые и белые кувшинки ехидно обрамляли круглое болотце. Перегнув Адольфа через толстое колено, Герман сунул ему два пальца в рот - Хитлер изрыгнул несколько чёрных головастиков и открыл глаза.
  - Майн Готт, где мы?
  - Если не ошибаюсь, камрад, до сих пор в России.
  - Паршиво. Ну, нечего делать, идём. Нужно же отсюда как-то выбираться.
  - Хенде хох! Стоять-бояться! - бандитская двустволка недвусмысленно упёрлась в лицо Адольфу. В поясницу Гёринга сзади больно ткнули штыком. Потом мокрым оккультистам жёстко скрутили руки за спиной и швырнули их на телегу. Через час завезли в какое-то село - и спустили в сырой подвал. На гнилой соломе в углу похрапывал худой бородатый человек в рваной поповской рясе.
  - Эй, геноссе! Почему бы тебе не проснуться и не развязать нам руки? - как нельзя деликатней осведомился Герман. Вскоре товарищи по несчастью познакомились.
  - Очень приятно, Левин.
  - Странно. С такой фамилией, а на еврея не похож, - искоса оглядел его Хитлер.
  - Я - потомок русских священников и дворян. А вы антисемиты?
  - Как бы тебе повежливей сказать? Просто арийские патриоты. Герман - потомок по боковой линии короля Людовика Святого. По крайней мере, так ему самому кажется.
  - Понятно. А здесь что делаете?
  - Это долгая история. Хотя времени у нас, полагаю, предостаточно.
  Время действительно было - за сутки узники совести успели переговорить о многом, и даже отчасти друг другу надоесть. В темноте поповского подвала Левин так и не опознал в занудных сокамерниках будущих вождей Третьего Рейха. На допрос его вызвали первым.
  
  "При задержанном обнаружено 40 тысяч рублей неизвестных белогвардейских денег с орлами, кинжал и мандат на имя Ленина Владимира Ильича", - зачитал по слогам протокол туповатый белобрысый чекист. - Как это понимать? Ленин же застрелен три дня назад на заводе Михельсона. Вы что - самозванец?
  - Об этом я буду лично говорить с вашим руководством! - блефанул Левин, радуясь нелепой опечатке - смерть откладывалась.
  - Хм... Ну хорошо - завтра отправлю вас пароходом в Вятку. Двое немцев - тоже ваши агенты? Впрочем, пускай товарищ Сталин сам с этим разбирается...
  Весело плыл по Вятке-реке пароход с дурацким названием "Память Фишгопа". Палили обдолбанные красноармейцы из ружей в пролетающих птиц. Строчили из пулемётов... Падали в воду чайки, трещали "Льюисы" и "Максимы". Мимо притихших берегов плыл этот безумный пароход, ещё недавно называвшийся "Русь".
  При встрече Коба услышал от молодых немецких социалистов немало позитивных мыслей о построении справедливого общества руками его врагов - идея трудовых лагерей Хитлера удивила его высшей мерой экономической целесообразности. Поговорили и о методах магического воздействия на толпу... Хотел оставить погостить при штабе - но им пора было возвращаться в фатерлянд, делать свою революцию. Расстались после банкета добрыми друзьями - и литерный поезд увёз двух недоученных магов в Мюнхен.
  А вот с Левиным всё было сложней - с такой загогулиной без Будённого, пожалуй, и не разобраться...
  
  
  ГЛАВА 16. ОХОТА НА ЛИС
  
  Мифологически противопоставление Лисы остальным зверям вполне правомерно, потому что в сказке о Снегурочке, Снегурочка отвергает услуги Волка и Медведя, но соглашается, чтобы ее отвезла домой Лиса.
  
  А.Андреев
  
  
  Услышав треск мотоцикла, Борис Савинков осторожно выглянул из своего убежища - лёжку он оборудовал себе на берегу реки под старой лодкой. Инстинкт подпольщика подсказывал не спешить объявляться - не факт, что власть в Неме колчаковская, хотя тут и там и висят триколоры. Во всём мерещилась бутафория, люди разговаривали и вели себя неправильно - не говоря уже про изобилие повсюду странной и пугающей техники. Порой Борису казалось, что он умер и угодил на тот свет. Где тогда заявленные черти со сковородками? Рай напоминало ещё меньше - да и к чему в раю полицейский сыск?
  А в том, что проводится хорошо спланированная полицейская операция по захвату рыжей мотоциклистки, сомнений не было. Отход к лесу с вечера заблокирован дорожным катком, мостки, с которых она могла перемахнуть речной омут, ночью подпилены. Загонщики притаились за углом в зловещем чёрном "Мерседесе", очертаниями напоминающем катафалк. Тормознув у крыльца, Лили Марлен вошла в продуктовую лавку и, пробыв там недолго, вышла, волоча по земле набитый консервами рюкзак. Борису хотелось её предупредить, но он себя пересилил - девчонку всё равно не спасти, только сам запалишься. К тому же непонятно вообще - кто здесь на чьей стороне? Согнувшись под тяжестью рюкзака, мотоциклистка оседлала "Хонду" и только было стартанула по дороге на Рябиновку, как из-за угла ей наперерез выкатился полицейский "Гелендваген", перегородив путь. Майор Тамбов открыл дверцу, широко улыбнулся и выстрелил. Он целился поверх головы, и это сработало - рыжая, заложив крутой вираж, вывернула на 180 и помчалась по тропе к мосткам.
  Речушка в этом месте была неширока - метров пять, но прямо под берегом дно обрывалось бездонным омутом с водоворотами. В дурном этом омуте, согласно народным поверьям, обитали сомы и русалки, а на дне ржавел утопленный по пьяни ещё при Андропове трактор "Беларусь".
  Здесь воды поглотили начальника милиции Свинтидзе, тело которого так и не было найдено никогда. Словом, нехорошее место.
  Слившись с машиной в одно целое, Лили Марлен взяла разгон для прыжка. Но в последний момент, вместо того, чтобы, оттолкнувшись, птицей взмыть в воздух, "Хонда" нелепо кувырнулась с подломившегося трамплина и, вскипев пузырями, скрылась под водой. Увлекаемая тяжёлым рюкзаком, следом за мотоциклом камнем пошла ко дну девочка. Подбежавшие менты нелепо засуетились на берегу - лезть за ней в гиблый омут никому не улыбалось. Поняв, что героизма не дождаться, майор Тамбов принялся, матерясь, стаскивать с себя камуфляж. К месту происшествия моментально подтянулись обыватели с дельными советами, кто-то стал суетливо обвязывать майора подмышками бельевой верёвкой. Вдруг из-под старой перевёрнутой лодки метнулась тень - и ласточкой ушла под воду. Народ отшатнулся и замер.
  Раскрыв глаза в зеленоватой воде, Борис устремился ко дну. Он краем глаза разглядел заросший водорослями ржавый остов среди чёрных коряг, на остатке дыхания достиг дна - и увидал лежащий там мотоцикл. Девочки не было, он разглядел её не сразу - и от увиденного пробкой выскочил на поверхность. Видимо, померещилось... Отдышавшись, Савинков нырнул снова - и на сей раз совершенно чётко разглядел сквозь толщу воды беглянку, сидящую как ни в чём не бывало с рюкзаком за спиной на тракторной кабине, болтая ногами в полосатых гольфах. Глаза её были открыты, волосы шевелило течением, и Борис мог бы поклясться, что она ему подмигнула. Чувствуя, что дыхание кончается, он на автомате ухватил странную утопленницу за рыжую чёлку и, не обращая внимания на её злобные пинки, погрёб к поверхности. Вместо благодарности утопающая впилась ему в ляжку острыми зубами - но Борис держал крепко. С берега их зацепили рыбацким саком и общими усилиями выволокли на траву. На воздухе Лили Марлен моментально потеряла сознание. Её лёгкие были полны воды, и врачу потребовалось немало усилий, чтобы вернуть пленницу к жизни. Спасителя также попросили остаться до выяснения - и вежливо упаковали в собачник. Только тут Савинков понял, что, кажется, сморозил глупость. Скидывать браунинг было поздно - и он сунул его сзади за ремень, внутренне приготовившись к худшему.
  - Эту сучку откачать - и в камеру. Глаз с неё не спускайте! - приказал довольный Тамбов. На вялые возражения врача он отрезал:
  - Плохо вы знаете эту тварь, док. Я за ней три недели охочусь - хитрая, как лиса. Спасибо вот гражданину - если б не он, ушла бы. Кстати, никто не в курсе - что за человек? Он ведь не здешний, верно?
  Из-за спин раздалось скрипучее карканье Чарушихи:
  - С области музейщик - Левин его фамилие. Командировочный от органов - навроде секретного агента. Я его рожу мигом спознала!
  Тамбов искоса окинул взглядом мокрого Савинкова в собачнике. "Та-ак. Вот и конкурирующая фирма!"
  - Прошу на выход, коллега, - радушно распахнул он перед Борисом дверку. - Если не ошибаюсь, вы из ФСБ?
  - Союз защиты Родины и свободы. Моя фамилия...
  - Не трудитесь, нам известна ваша фамилия, Левин. Хорошо ныряете -разрядник?
  Савинков только пожал плечами - пускай будет Левин, фамилия не хуже прочих. В Лондоне раз пришлось быть сэром Джоном Пупкином - и ничего...В это время врач, склонившийся над спасённой девочкой, заметил лёгкий румянец на её щеках, потом ресницы дрогнули - и на доктора уставилась пара настороженных жёлто-зелёных глаз. Что-то в них было не так - он достал из кармана платок, чтобы протереть запотевшие очки. "Мне показалось - или у неё и правда вертикальный зрачок?" Выяснить это он не успел - Лили, сжавшись, как пружина, внезапно перекинулась назад через голову, и доктор, от изумления отпрянув, приземлился на задницу.
  Девочки на прежнем месте больше не было - а между ног у полицейских молнией метнулась в камыши некрупная рыжая лисица. Тамбов, когда ему доложили про докторский глюк, чуть не лопнул от злости. Кончилось всё тем, что он затащил Савинкова в станционный буфет, где они жестоко нажрались водки производства местной фабрики "Белка", и Борис Викторович с отвычки облевался пельменями. Майор с горя скупо приласкал на мешках безутешную буфетчицу Анютку...
  - И жратву и мотоцикл утопила! - через час жаловалась растрёпанная от бега Лили Марлен Кате. - А всё твой Левин, между прочим! Выволок меня из омута за волосы, скотина!
  - Левин здесь? - глаза у Кати загорелись. - Дед, ну и чего дурочка ругается - ведь он её спас!
  - Таких спасителей - за жопу и в окно! - запальчиво крикнула Лилька. - Джизас херов! - "Это уже слишком, - решила Катя, - пора накатить рыжей бесстыднице". Уйдя сознанием в тонкое тело, она отвесила лисоньке с четырёх метров такого ядрёного поджопника, что та кубарем покатилась в угол. Тут же, не дожидаясь ответной плюхи, создала на прежнем месте фантом и, скользя, отшагнула в сторону. Астральный пинок Лильки, не задев её, увяз у деда в бороде. Старик захохотал:
  - Хорош, девки - брейк! А ты, Катюха, я гляжу, не даром у нас время проводишь? Фантом строить - Дерендяй обучил?
  - Он...
  - Узнаю школу. Однажды полк Колчака от Немы отогнал, такую харю им скорчил в огненном столпе - мама не горюй! За это в его честь, между прочим, в вашем городе целую улицу назвали - народ должен знать своих героев... А Левин твой, если это только был он, не обижайся -херню сморозил. Не надо было Лильку из омута вытаскивать. Пропали консервы...
  - То есть... - до Кати начало доходить, - значит, это правда, что ведьмы в воде не тонут?
  - Ну, это ты у неё самой спросишь.
  - Лили Марлен, прости - я была неправа...
  - Проехали.
  - А ты в воде тонешь? Ну, если руки-ноги связать?
  - Я тебе что, говно - не тонуть? Как и ты - камушком.
  - И что там?
  - Там отдышусь и вылезу, когда все уйдут. В воде кислорода навалом - рыбы же дышат.
  - Почему тогда все остальные люди тонут? Не ври, в воде нельзя дышать!
  - Потому что люди - лохи. Верят во всякую хрень. Почему самоубийцы падают с высоты - и помирают, не долетев? А парашютисты в затяжном не помирают?
  - От страха?
  - Ну, типа. Точнее, от веры. Если веришь в кирдык - будет кирдык. Если веришь в страшный суд - к бабке не ходи, засудят по-страшному. Каждому - по вере. А пьяный падает с крыши - и нормалёк.
  - Хочешь сказать, если тебя выпихнуть из самолёта без парашюта, ты не разобъёшься?
  - Хотелось бы мне посмотреть на того орла, кто попытается меня выпихнуть. Сам первый вылетит на раз-два!
  - Ладно - но есть же законы физики!
  - Не знаю, мы в академиях не кончали. Короче, есть ещё одна фишка - пошли на болото, покажу. Деду только не говори - заругает... А накатывать у тебя уже лихо выходит, подруга! - за этим разговором они, взявшись за руки, добрались до круглого лесного болотца, заросшего по периметру жёлтыми и белыми кувшинками.
  - Первый пошёл! - задорно крикнула Лили Марлен, прыгая солдатиком с коряги в чёрную глубину. Катя бесстрашно нырнула следом - торфяная вода была темна, но прозрачна. Вскоре она уже ощупывала рукой серебристую обшивку покоящегося на дне круглого аппарата. Зрелище вынесло мозг - она даже не сразу заметила, что уже несколько минут, как почти без усилия дышит водой...
  
  ГЛАВА 17. ОБИТЕЛЬ ЗЛА
  
  Обитель зла: полюбишь и Козла.
  
  Пословицы и поговорки Нижнего мира.
  
  Как ни странно, доклад Тамбова об упущенной лисе-оборотне вызвал в центре больше вопросов, чем нареканий. Генерал Шугал перелистал репринтное издание "Молота ведьм" на своём столе - и огорошил майора странной фразой:
  "Без молитвы и серебряной пули ты бессилен!"
  - Не понял, товарищ генерал?
  - Ничего, - Марат Кошерович странно всхлипнул в трубку. - Так говоришь, фамилия ФСБ-шника - Левин? Ни у нас, ни в базе Интерпола на него ничего нет - видимо, всё затёрто. Так что не исключаю, что он вообще из внешней разведки. Ты не против, если с вашей группой поработает Дупак? Впрочем, это не обсуждается. - Тамбов на том конце линии обиженно задышал в телефон. Шарлатана в звездастом балахоне только в Неме не хватало - здешним курам на смех!
  - Да, ещё. Есть вероятность, что к вам направляется реликтовый гоминоид. С виду вроде гориллы, но по жизни значительно хуже. Имей в виду - при встрече в переговоры не вступать, огонь только на поражение! - на этой оптимистической ноте генерал дал отбой и откинулся в кресле. Хороша вероятность - кто из людей способен просчитать психологию "бигфута" - иной биологический вид, мать йети!
   После побега из музея Сульфат Шаньгу вырыл себе ногтями берлогу в крутом заросшем берегу под стенами Зачатьевского монастыря. Кормился, воруя церковное подаяние - а по ночам оглашал округу ударами в Бубен. После того, как шаманская шуба в подвале приросла к нему, тело полковника, и без того коренастое, обрело горбатые неандертальские очертания, кисти рук свесились ниже колен, и он ощутил, что может при нужде срывать головы, как перезрелые кокосы.
  При приближении сапиенса губы йети, вытянувшись в трубочку, издавали неслышный ухом, но разрушающий нейроны защитный свист. Термин "ультразвук" Шаньгу забыл, как и прочие буквосочетания - его процессор теперь оперировал чёткими мыслеобразами, всё наличествовало здесь и сейчас, любое намерение мигом обретало бытие. Он получил желанную силу - вопрос, какой ценой?
  Ближе, чем на двести метров, к логову "бигфута" почти месяц никто не смел приблизиться. Но в ночь на Ивана Купалу неформальное сообщество готов 29-го гуманитарного колледжа, прослышав об аномалии, решило отжечь под монастырскими стенами своё культовое пати. Закинувшись у "святого" источника палёным "экстази" с пивом, продвинутые тинейджеры в боевом окрасе подожгли крест и, держась за гениталии, воззвали к тёмному Лорду Ктулху, алча бунтарского мегакопрогруппенсекса - и Сульфат в панике бежал, шля проклятия всему поколению "next": их мыслеобразность не вписалась в неандертальский мозг, процессор перегрелся и заглючил....
  Напоследок полкан зашёлся неистовым свистом в четыре пальца, после чего областному психдиспансеру пришлось бесплатно отмазывать от российской армии сразу восемь призывников - не говоря уже о девочках-вампирессах, пакетно впавших в кататонический ступор. Одной из пострадавших от гнева йети по иронии судьбы оказалась Амалия Шугал -любимая дочь генерала МВД. Как бы там ни было - а бывшему полковнику Шаньгу судьба уготовала трогаться в путь - и путь этот лежал в Рябиновку. Такое заключение выдал сломленному горем отцу-генералу после обследования зловонной берлоги Сульфата мэтр федеральной экстрасенсорики Алан Дупак (он же Исаев, он же - под грифом "абсолютно запретно" - Яков Блюмкин).
  Новое тело было неприхотливо - "бигфуту" хватало горсти личинок, чтобы делать переходы по сорок километров в сутки. Ночевал в кронах деревьев. На исходе девятого дня перемахнул сгнивший забор - и оказался на территории заветной "Рябиновки". Бубен спрятал под фундаментом, привалив грудой мусора. Оставалось дождаться ночи...
  
  Родная Бавария, увы, ничем не обрадовала старину Германа - профессия военного пилота после краха Второго Рейха вызывала лишь скептическую усмешку на вывороченных губах потенциальных работодателей. "И таки куда господин капитан собирались летать? Печали уже хватает и на нашей грешной земле..."
   - Тойфель! Утром заложил в ссудной кассе барона Каринторфа фамильный медальон - а к вечеру вырученной сотни не хватило расплатиться в пивной. Гиперинфляция - пришлось отдать Мировому сообществу в довесок отцовские часы. Где-то сейчас дружище Ади - всё так же сидит на бульваре с акварелями? Вот с кем бы обсудить это за кружкой доброго пива...
  Ноги сами занесли его на местный "Монмартр". Взгляд Гёринга невольно притянул броский плакат с солнечным символом в круге поверх готической надписи:
  "Достали паразиты? Хорошая новость для господ с хорошим достатком! Если не устраивает картина мира, смените прямо сейчас. Отвечать за всё буду я! Адольф Хитлер. (Евреев просьба не беспокоиться.)"
  Под плакатом на раскладном стульчике сидел Ади собственной персоной - только усы теперь торчали аккуратной щёточкой, и взгляд ярко-голубых глаз был безумен.
  - Камрад! - здоровяк прослезился, заключая худого приятеля в объятия.
  - Герман Гёринг - страшно рад, сколько зим!
  - Пока ни одной - но это не повод, чтобы не выпить. Я гляжу, ты процвёл? В чём гешефт - торгуешь непознанным? Полицеймейстер Мюллер ещё не взял тебя под колпак?
  - Тс-с! Мюллер мой VIP-клиент. И знаешь, Герман - я понял, что шнапс - это прибежище низших рас, - изрёк Адольф бодрым металлическим голосом. - Алкоголь скотинит и зверит. Предлагаю выпить зельтерской - у меня к тебе есть серьёзный разговор. Русские приключения никак не идут из моей головы: этот Йозеф Сталин - глубоко искренний человек, и мне немного стыдно за всё, что между нами осталось недосказано...
  - Молчание - золото, Ади.
  - Да - и Германия - превыше всего! Словом, не зайти ли нам в тошниловку Захер-Медовича - деньги у меня есть? Ты ведь должен помнить, куда конкретно упал мой виман...
  - Полагаю, добрый немецкий ужин не явится помехой для воспоминаний?
  Очнулись братья по оружию в вагоне третьего класса, когда поезд уже замедлялся на подходе к Цюриху. Клетчатый альпийский костюм Адольфа был безнадёжно облёван, а котелок валялся под лавкой, подозрительно напоминая очертаниями опрокинутый ночной горшок...
  - Мы должны взять этого Штайнера за помидоры - сейчас или никогда! - щёточка усов из-под пледа непримиримо встопорщилась. - Прекращаем бухать, Герман - немедленно давай мне свою кружку, я в неё плюну!
  - Бесполезно, Ади - вздохнул толстяк. - Вчера я признал тебя фюрером грядущего тысячелетнего Рейха. Так что плевок ничего не изменит - я всё равно выпью...
  - Правда? Ну и чёрт с тобой, жирная свинья - тогда я тоже выпью за компанию - хох! Попробовал тут изучать русский - ты знаешь, у славян совершенно сумбурный менталитет: слова "священник" и "задница" в их языке - однокоренные, ха-ха-ха! Скудость словаря - признак низших рас. Ты ещё не забыл, что нам нужны Бубен и карта временных Порталов, камрад?
  Далеко ходить за славянским менталитетом им не пришлось - Семён Будённый при монокле и цилиндре, виляя бёдрами, прохаживался петухом по перрону, явно кого-то поджидая. Лицо его всё ещё носило следы побоев Толстона Пью.
  Тут выяснилось, что ночью в поезде у пьяного Адольфа стащили кошелёк и ботинки.
  - Хвалёная швейцарская честность! Да эти горцы - просто дикари, клянусь любимой мамой, я ещё наведу у них прусский порядок... - поняв, что ситуация чревата получасовой речью, Герман торопливо уступил приятелю свою обувь, а сам вышел на тёплую брусчатку босиком. В ботинках на три размера больше походка Ади приобрела характерное утиное покачивание, а тросточка с загнутой рукоятью удачно дополнила комический облик неудачника.
  - Не стоит подходить сразу - лучше проследим за негодяем, - шепнул Хитлер товарищу, и они, смешавшись с толпой, начали фланировать по платформе, не упуская Семёна из виду. Патриотов приметил изнывавший без ангажемента актёр из Лондона - и, оценив находку, принялся, отставая на три шага, удачно копировать манеры Адольфа, добавив характерную мимику. Он настолько вошёл в образ, что вскоре вся вокзальная публика уже ухохатывалась над колоритной троицей. Толстый Герман первым сообразил, что они стали объектом насмешек. Незаметно приотстав, он резко сгрёб фигляра за шиворот и отвесил ему босой пяткой такого пинка, что мистер Чаплин на лету опрокинул головой кадку с пальмой, а публика взорвалась овацией, полагая, что вся сценка разыграна для их удовольствия труппой бродячих клоунов. В мозг Чарльза образ неудачной шутки впечатался от удара навсегда - впрочем, во благо...
   Хитлеру, так ничего и не понявшему, стали совать в руки мелочь. Громче всех хохотал вышедший из-за афишной тумбы Блюмкин-Исаев - вынув из кармана смятую купюру, он хамски налепил её опешившему Адольфу на лоб и, ухватив под руку Семёна, растворился с ним в толпе.
  Через полчаса, смыв унижение в привокзальной пивной, двое патриотов Рейха с подозрением разглядывали тысячерублёвый билет Банка России выпуска 1997 года, который кельнер категорически отказался у них принять. Мелочи едва хватило уплатить за выпитое.
  
  
  ГЛАВА 18. ВОЛЧЬЕ СОЛНЫШКО
  
  Не на равных играют с волками...
  В.Высоцкий
  
  
  - Прелестно - какая крошечная музыкальная шкатулка! - танцовщик императорских театров картинно всплеснул руками, когда из корпуса mp3-плеера грянул канкан Оффенбаха. - Надо полагать, сделано в Швейцарии?
  - Одесская артель лилипутов "Красный карлик" - криво ухмыльнулся Блюмкин и нажал на "replay".
  "Прелестно - какая крошечная музыкальная шкатулка..." - Будённый выпучил глаза, узнав собственные жеманные интонации. Опаньки - вот она чёрная магия по-взрослому...
  - Сколько хотите за артефакт?
  - Какие счёты между творческой интеллигенцией? Меняю на решето, что вы позаимствовали на даче Бадмаева.
  - Бубен? - Будённый замялся. - Знаете, сейчас он не при мне.
  - Я в курсе, ваш сообщник Клаус неплохо инсценировал похищение. Время и место встречи назначайте сами - только, пожалуйста, без фокусов -Дзержинский не поймёт.
  - О, Феликс! - вспыхнул Будённый, - Практически святой человек. Как он там?
  - Живёт мечтой, - дёрнул глазом Исаев. - Приехал бы и сам, но пока завал работы- красный террор, знаете ли...
   Договорившись о встрече назавтра в полдень у русской церкви, Семён полурысью метнулся к вилле доктора Штайнера.
  - Толстон тут? - осторожно осведомился он у швейцара.
  - Мосье Пью вчера отбыл Восточным экспрессом в Гималаи.
  - Отрадно! Ему давно требуется проветрить мозг. Доложите обо мне херру доктору - дело на миллион..
  Рудольф принял гостя по-домашнему - босиком, в оранжевой рясе буддийского покроя. Лицо его могло конкурировать бледностью с китайским фарфором. В кабинете остро пахло азиатскими травами.
  - Всё грустите о потере любимого существа? - проникновенно вздохнул Семён, - Как я вас понимаю! Вся жёлтая пресса уже неделю только вашей Гретой и кормится. Однако ближе к делу - я от Исаева. Артефакт, который он предлагает, - это, я вам доложу, стоит четырёх Бубнов и дюжины Грет...
  Доктор отрешённо кивнул. Таинственный Исаев неделю назад уже предлагал ему в письме карту Порталов. В нарастающем могуществе Советского эгрегора у Штайнера не было поводов сомневаться - кто, как не он сам в 1905-м инициировал Ульянова в Орден. Похоже, пора сыграть с Тёмными по их правилам, втёмную.
  - Но Бубна, как я понял, у нас нет?
  - Отличный бубен имеется в местном театре оперетты.
  - Однако!- в бессилии уронил руки Рудольф. - Бубен же бубну рознь, как вы не понимаете!
  - Кто тут не догоняет, Штайнер? Боюсь, не я. В наших оккультных делах важней всего грамотная распальцовка. Распишете бубен своими рунами. А потом тупо давите на авторитет. Если большевик закочевряжится - дожмёте баблом. Десять штук - край, у них в стране голод. Ну, и разумеется, полста косых мне - половину сейчас, вторую сразу после сделки. Полагаю, это справедливая цена.
  - Если дело выгорит - вы получите свои пятьдесят тысяч немедленно. А пока что вот вам чек на приобретение симулякра. Ступайте.
   Штайнер после ухода афериста сел в лотос и погрузился в медитацию: "С волками жить - по волчьи выть... Сразу после обмена все всё забудут - кроме меня... На весах кармы каждый будет взвешен и оценен...не исключая Грету, похотливую гадину..." Тема безусловной любви свернула куда-то вбок - и доктору вновь пришлось прибегнуть к испытанному средству... Коричневый шарик зашипел в медной чашечке и расплавился.
  
  Сумма на чеке вдохновила комбинатора - через час, споив знакомого бутафора, он уже выносил с заднего крыльца театра оперетты бубен фирмы "Вельтмайстер". Учёный дурак Штайнер, загодя вооружась тибетскими письменами, приступил к своему тайному деланию. Оставался ещё один, секретный штрих - найти в привокзальной тошниловке пару отморозков поздоровей...
  Они нарисовались сами, что те сказочные двое из ларца - босой толстяк в кожаных шортах и худой брюнет с косой чёлкой и опасными глазами. Пресекая наезд, Будённый игриво обнял хулиганов за плечи и повлёк к барной стойке. После третьего тоста они припомнили, что где-то уже встречались. В итоге жирный босяк вытребовал себе авансом сто двадцать франков на амуницию. И ещё по три тысячи каждому - после дела. Инструкции немцы получили от него очень конкретные и незамысловатые - ставка на внезапность. Теперь оставался последний траурный аккорд композиции - не взрыв, но всхлип...
  В оружейную лавку Вольфштюкера Семён успел перед самым закрытием. Начал было прицениваться к никелированному дамскому "бульдогу" - однако хозяин, сплюнув на пол табачной слюной, невозмутимо извлёк из загашника чёрный "парабеллум" с двумя запасными обоймами. Докторского аванса хватало впритык - но что не отдашь за удовольствие держать в руках реальный ствол крупного калибра!
  
   Светлая душная ночь зависла над горами - никому из участников завтрашней драмы не спалось. С бездонного неба таращилась Луна - "волчье Солнышко". Задёрнув тяжёлую штору в своём номере, Исаев вдруг остро ощутил ничтожество - и в то же время абсолютную драгоценность всего пережитого им с момента рождения, включая каждый миг...
  
  Утром в очередной раз встало Солнце и засвиристели птицы. Невыносимо, когда третьи сутки ты связан по рукам и ногам, окуклился в собственном дерьме, - и, главное, совершенно непонятно, по чьей забывчивости или злой воле! А снаружи то и дело доносятся митинговые крики о вольности и свободе... Вылететь бы бабочкой-капустницей из этого жалкого тела: смерть - вот всё, о чём мечталось сейчас Левину.
   Он прикрыл прозрачные от Солнца розовые веки - и внезапно легко перевернулся лицом вниз. Потом, быстро перебирая передними конечностями, начал выкарабкиваться из кокона наружу. Вылетел из твёрдого тела он, словно пробка из шампанского - с шипящим свистом. Спелёнатый верёвками кокон тела так и остался сухой шкуркой где-то внизу - а сияющий новый мир раскинулся радугой красок и звуков, суля неисчерпаемое поле для исследования. Первым делом Левин облетел цокольный этаж особняка - увиденное в камерах показалось мерзко, бабочка души шарахнулась выше - благо, перекрытия и стены больше не были преградой. Вот уже какой-то усач, лёжа в ванне, наполненной красным вином, перелистывает синюю тетрадь, покуривая трубочку. Судя по запаху - cannabis indica. Лицо показалось до боли знакомо. Левин-бабочка глянул из-за плеча курильщика - записи в тетради напоминали небрежный студенческий конспект:
   "Тоталитарные секты иудаизма. Век 1-й.
   ТОРА ПЛЮС - эрзац для гоев.
   Смирение, умерщвл. плоти, вечн. муки, страш. суд.
  Объекты поклонения - виселица Тау, фрагменты тел, изобр. замученных. Терминология: стадо, раб божий. Срок годности - 2000 лет.
   Наша тактика - зуб за зуб. На удаление без очереди"
  - Апрельские тезисы, - пожал плечами Коба, затягиваясь листьями травы. - Сам не всё понимаю, о чём тут у него. Ульянов-Ленин мужчина реально нервный, без юмора - за брата мстил. Ты в курсе, что он двенадцать лет изучал в библиотеке Британского музея? Средневековые гримуары по колдовству! Раз пытался вынести под кальсонами "Некрономикон" в переводе Джона Ди, 1517-го года. Библиотекаршу до сих пор жаль - пышная такая женщина, эрудированная, миссис Герлович её звали... Когда заметила и хотела пристыдить - просто порвал её напополам, как грелку - и с воем кинулся в Темзу. По крайней мере, так передавали по каналам жандармерии. Знаешь, я о нём, если честно, совсем не жалею - тяжёлый был человек... - Коба медитативно затянулся из трубочки.
  - Простите, Иосиф Виссарионович, - Левин наконец понял, с кем имеет дело, - а разве вы меня сейчас видите?
  - Партия видит всё. Знаешь, что, душенька - жёлтые тигриные глаза царя по-отечески сощурились. - Ступай-ка ты уже домой в тело - сейчас тебе его развяжут, обмоют и оденут в чистое. Обед в час - тебе же нравятся лангусты с авокадовым пюре и морские ежи в соусе из княженики? Устроим рыбный день.
  Но только чур - без обид, кацо! Тело, которое мучилось там в подвале - оно не ты, любой тибетчик тебе подтвердит. Проверку ты прошёл. Кстати - а что там у Будённого с национальным вопросом? Не в службу, слетай к нему - а то народ, понимаешь, безмолвствует - того и гляди начнутся погромы. А я этого не люблю: евреи, на мой взгляд, не менее богоизбранный народ, чем папуасы - или, к скажем, пигмеи. Не в курсе - отчего никто никогда не устраивает пигмейских погромов?
  Слетать - мягко сказано. Бабочка-душа перемещалась по пространству со скоростью мысли. Будённый в каюте бронепоезда оказался удивительным образом похож на сержанта Петра Ганешина. Усы его топорщились революционным порывом.
  - На минуту отвернуться нельзя - тут же что-нибудь пропадает! Где мой меч?
  - Я почём знаю? - пожал плечами денщик. - Сами набезобразят по пьяному делу - а потом ищи за вами. Кто вчера Бабелю ухо рубил?
  - Я - Бабелю? Нехорошо. Направь к нему нарочного, нужно извиниться.
  - Сбежал ваш Бабель - достали вы его.
  ...Плазменный меч Будённого Левин разглядел не с первой попытки - подслеповатый Исаак, вперевалку пробираясь лесами в расположение Колчака, припрятал чёрный цилиндр там, где его стали бы искать в последнюю очередь.
  
  
  
  
  ГЛАВА 19. ВОЗДУШНЫЕ МЫТАРСТВА
  
  Поговаривали, что он, вероятно, связан с разбойничьей шайкой, и что с наступлением темноты устраивает засады в кустах. В его пользу говорило лишь то, что он был пьяницей.
  В.Гюго
  
  - В конце концов, как сказал реб Менахем Мендль, имущество гоя считается бесхозным! - успокаивал себя одноухий Исаак, пробираясь складками местности в расположение Колчака. - Как достали эти бессмысленные фразы:
  - Карающий меч революции! - Счастье людей труда! - Почём Христа продал?.. - Пётр Будённый и его дегенеративные бойцы - просто агрессивное стадо, заповедник недоумков. А ведь родина - это там, где мне хорошо. С другой стороны, хорошо - это там, где нас нет... Выходит, родина - это ... хм... да, - умозаключение не обрадовало подслеповатого беглеца - пахнуло вечным жидом, и чёрт его знает, чем ещё тошным, и мозоли на пятках сделались особенно ошутимы... Он присел на пенёк, чтобы перемотать портянки, да заодно проверить, как там покража... Извлёк и обтёр лопухом чёрный цилиндр - и принялся хаотически вертеть в пальцах ПМГ-40: принцип действия карающего меча оставался неясен.
  Неужели всё и правда срабатывает только за счёт личной силы бесноватого Будённого? Тогда не видать Бабелю в новой колчаковской демократии ни редакторского кресла газеты "За Единую Россию", ни открытого автомобиля, ни японского ушного протеза из гуммиарабика... Контрразведка разберётся - а они это дело любят и умеют! Любой жандармский подпоручик почтёт за честь отвесить богоизбранному брату своему девять граммов свинца в затылок! - тут писатель случайным усилием пальцев нервно довернул шишечку на рукояти. Видимо, при этом он что-то не то нажал- и взорванный тепловым лучом красный мухомор обрызгал его лицо ярко-алыми шмотьями...
  - Аллё, камрад! Полегче, - раздался насмешливый голос из-за спины, и Бабель, поняв, что рассекречен, послушно вскинул руки вверх. Мысль отбиваться плазменным мечом даже не пришла в его миролюбивую голову - есть по жизни воины, а есть, знаете ли, просто российские литераторы...
  - А ну кажи дядьке Дерендяю, чего у тебя там! - Дерендяй, о котором так много говорили большевики, оказался на вид белобрысым толстоватым мужиком без возраста с крошечными голубыми глазками на широкой, как блин, курносой харе. Брезгливо обнюхав цилиндрическую рукоять, он выпустил из неё узкий плазменный луч и срезал им на пробу пару стебельков осота. Майского хруща, поймав в ладонь и что-то пошептав, отпустил лететь.
  - А ты из этих, значит... Как их...Красный? Борщевик?
  - Товарищ Дерендяев, боюсь, произошла трагическая ошибка. Вы будете смеяться - но я за всех - и одновременно ни за кого! Как говорится, над схваткой.
  - А-а...Типа чудо-юдэ рыба фиш? А ну упал хайлом в грунт! - получив разом по затылку и под колено, Бабель ткнулся очками в лебеду. То, что заслонило в следующий миг Солнце, немудрено было спутать с грозовым фронтом - настолько громадным казался надвигающийся из-за леса сталинский дирижабль. Они переползли под еловые лапы и скорчились в обнимку, дрожа...
  
  
  - Ты, конечно, думаешь сейчас: "Коба передо мной пальцы гнёт, а в натуре он, если ковырнуть - самозванец, жертва собственной паранойи - так это у вас, докторов, называется?"
  Левин отрицательно помотал головой - с чего это его определили во врачи?
  - Дичь, товарищ Сталин, не хочу даже обсуждать. Так могут думать лишь недалёкие медработники низового звена или врачи-вредители. Велите подать дробовик - там что-то шевельнулось под елью.
  - Вот так и все вы - не признаётесь, скорей готовы кровью измазаться... Запомни, Левин: дичь - это жирный дупель твоего мозга. А я - русский царь, прими как факт и смирись - иначе поссоримся, - жёлтые глаза будущего самодержца пронзили собеседника насквозь.
  Нужно сказать, за этот день скромное обаяние Кобы перевернуло все устоявшиеся представления Владимира Ильича о политике и натурфилософии двадцатого века.
  - Знаешь, - а я ведь три года был в горах разбойником. От Гори до Хинкали грабил богатых - и раздавал бедным до копейки, люди со всех сёл ко мне за справедливостью шли. По крови я не сапожник - Государь Александр 111 по Кавказу путешествовал за девять месяцев до моего рождения. После бала мою мать срочно замуж за осетина выдали - начала полнеть. А в семинарии Гурджиев мне гороскоп составил:
  - Быть тебе, - говорит, - Коба, русским царём - если дату своего рождения на год сдвинешь.
  - А разве можно? - спрашиваю его, - Бога ведь не объегоришь?
  - Значит нельзя, раз спросил. Кому можно - тот никого не спрашивает, а тупо егорит... - На этом мы с Жорой и расстались. Так что дата рождения у меня в документах теперь на год позже. С жандармским полковником князем Чванидзе восемь месяцев большие дела крутили на пару - только потом мне скучно стало, и я его взорвал динамитом. А дальше в Шушенском Ильича встретил, и понеслось: Маркс-Шмаркс... Но кой-чему полезному он меня всё же научил... Поскрёбышев - коньяку!
  Левин согрел в ладони янтарь на дне широкого бокала и выпил, закусив мидией. Товарищ Сталин с радушной улыбкой поддержал инициативу.
  - Послушай, дорогой, - а что это я тебе столько рассказываю - а ты всё отмалчиваешься... Искренность - за искренность, поведай немножко и о себе. Тебя доставляют с двумя немцами, при тебе мандат на имя Ленина. Что за игра - поделись! Почему на твоих деньгах год выпуска 1997-й - скажешь, опечатка? Девятка вместо единицы? Короче - кто вы, доктор Левин? И чего нам от вас ждать?
  - Немцы ни при чём, я сам по себе...
  Под пристальным взглядом стального генсека Левин готов уже был открыть всю невероятную правду про Сульфата и Портал в Рябиновке - но тут латыш-чекист, вбежав, что-то шепнул на ухо Кобе, и цеппелин, отдав якорь, пошёл на снижение. Яков Блюмкин в шофёрском кепи деловито вскарабкался в гондолу по верёвочной лестнице. Их взгляды пересеклись...
  - Товарищу Сталину - пакет от Дзержинского! А что в вашем летающем кабачке делает левый эсер Савинков? Наше с кисточкой, Борис Викторыч!
  - И вам не хворать, Яков... если не ошибаюсь, Григорьевич! - ответил Левин, вцепившись в подлокотники кресла.( Этот человек был растерзан недавно на его глазах оборотнями!) - Как там гималайские медведи - не всех от вас стошнило?
  Блюмкин, хмыкнув, инстинктивно поправил галстук на кадыке.
  Сталин, попыхивая трубочкой, от души веселился, наблюдая за пикировкой попутчиков. Значит, Савинков...
  - Вижу, вы уже знакомы - тем лучше. ВЧК просит направить в село Шопино антирелигиозный десант; Левина-Савинкова назначаю командующим, товарища Исаева-Блюмкина - комиссаром. В вашем распоряжении - десять латышских стрелков с двумя пулемётами "Льюис"... Плюс в помощь местная беднота и активисты. Попа зовут Фрол, дьякона - Исаакий. Десантирование - с парашютами, и постарайтесь там без крайностей...
  
  - Расстреляйте меня, товарищ Сталин! - Ганешин ввалился в каюту цеппелина, посыпая голову каким-то мелким мусором из карманов шаровар вместо пепла.
  - Что такое, Петька? Давай уже без юродства.
  - Бронепоезд угнали! Перегонял ночью по старой колее мимо Рябиновки, всё штатно - потом вдруг зелёная вспышка - и поезд исчез! Я в шоке.
  - Пил?
  - При чём здесь пил-не пил? Бронепоезд - не иголка. Колчак ломит, Коба! А ты: пил, ел... Пили-ели - всё нормально...
  - Обосрались все буквально! Ладно, что с карающим мечом Революции?
  - Так, это... Кажись, Бабель спёр.
  - Твой меч у Дерендяя. Доводилось слыхать?
  - Местный дурак, типа скомороха?
  - Называет себя "мазык" - это данные моей партийной разведки. Болото в квадрате 20-12. Ступай - и отними у него меч, выкупи, я не знаю! Попробуй давить на патриотизм - или сразу убей... Главное - чтобы меч не достался Колчаку. Вам Сталин что - нянька? Иди, работай!
  
  - Первый пошёл! - Левину прежде никогда не доводилось прыгать с парашютом. Приближаясь к земле, он грамотно спружинил коленями, как учили - и тут же оказался накрыт куполом белого шёлка. Выполз и огляделся - порядок. Все латыши тоже приземлились удачно. И только Блюмкину не пофартило - навозная яма оказалась выкопана за свинарником будто специально по его душу.
  - За церковью пруд, - подсказал Левин, знакомый с местностью не понаслышке. Пока Яков ополаскивался среди кувшинок, кривая бабка Чарушиха успела оповестить всё село, что с неба сошли ангелы Антихриста.
   Отец Фрол, желая встретить мученическую кончину достойно, облачился в парадные ризы и троекратно облобызал на прощание дьякона Исаакия. Исаакий, причастившись припрятанными в алтаре остатками кагора, скупо прослезился и полез на колокольню. Округу огласил грозный набат.
  У ворот экспедиционеров встречала толпа во главе с корифеем местного вольтерьянства Ефимом Генераловым. На груди его полыхал кумачом алый бант, а в руке поигрывал колун. Бабы выли.
  Латыши угрюмо рассредоточились по двору.
  
  ГЛАВА 20. МЕТАФИЗИКИ ШУТЯТ
  
  Господь не ожидает от тебя решения всех мировых проблем; Он лишь надеется, что ты не будешь их создавать.
  
  Неизвестный американец
  
  Когда Бубен зарокотал в ночи, самым трудным было не думать о пингвинах. Иначе можно вынырнуть через Антарктический Портал, что на Земле Королевы Мод - легко! В прошлый раз его чудом спасли и отогрели спиртом нацистские полярники. У Исаева было время разобраться с этими пространственно-временными фокусами - система "Бубен-Портал" чётко реагировала даже на случайно мелькнувшую тень мысли. Поэтому Максим Максимович твёрдо поставил перед внутренним взором заставку из рекламы "Альпенгольд" - и через секунду уже исчез в сполохах зелёного свечения. Сульфат, подкарауливавший за разрушенным сортиром Рябиновки, сделал отчаянный обезьяний скачок следом - но ритм при этом сбился, и Портал погас, снова оставив йети среди окаменевших фекалий родного времени. До рассвета было далеко, присутствие людей больше не напрягало - и Шаньгу, присев на корточки, принялся, наподобие ночного рыболова, лениво постукивать в Бубен наудачу - вдруг что-нибудь, да вынырнет из реки времён... Так прошёл час. Он уже совсем заклевал носом, когда тишину вдруг разорвал басовитый паровозный гудок. Следом раздался тяжкий грохот колёс по стыкам - и сквозь зелёный туман проступили очертания надвигающегося на него бронированного чудовища, ощетинившегося из башен ужасными корабельными калибрами. Йети в панике вскочил и, прижимая к мохнатой груди Бубен, тушей ломанулся сквозь кусты - прочь от заржавленной железнодорожной ветки, ведущей в никуда, в заброшенный стратегический тоннель времён Рейгана и холодной войны... Отдышавшись на краю какого-то круглого болотца, прислушался - за спиной всё тихо. Сульфат вскарабкался на дерево и мирно угнездился среди листвы на ночлег. На сегодня впечатлений было довольно.
  Что касается Якова Блюмкина, то он, стянув через голову звездастый балахон Дупака, нацепил шёлковую "бабочку" и, посвистывая, невозмутимо вышел из "Пещеры ведьм" на горе Блоксберг. Дело в том, что, поучаствовав в паре бестолковых полицейских рейдов Тамбова, Яков понял, что против йети у него нет ни малейшего шанса - и решил лучше, вернувшись назад, отследить судьбу Бубна в Цюрихе. Ситуация осложнялась тем, что там в том же времени болтался его двойник - Яков Блюмкин 1-й, образца 1918-го года. А соприкосновение с ним, согласно тибетским поверьям, было чревато самыми ужасными последствиями. В трактате Бардо Тодол в главе "о пустоте" глухо говорилось, что заговоры в таких случаях бессильны, а современная пара-наука что-то бормотала насчёт полной аннигиляции. Но Блюмкин 1-й, будучи магом без году неделя, ничего этого, как пить дать, не читал.
  Так, постоянно озираясь во избежание встречи с самим собой, Яков вышел на Будённого и удачно договорился об обмене Амбы Шаман Энлиля на дешёвый китайский девайс. Встреча была назначена назавтра в полдень у русской церкви. Блюмкин пришёл на полчаса раньше и придирчиво изучил окрестности. Семёну он не доверял ни на грош - в природе, как известно, нет хищника опасней хорька.
  
  ...Доктор Штайнер, провидя тупиковость механической цивилизации, не любил сам управлять своим автомобилем. Однако деваться было некуда - передав Семёну фальшивый бубен, он натянул шофёрские краги и уселся за руль белой "испано-сюизы". Будённый побарабанил пальцами по новоделу - сработано на совесть, не отличишь.
  - Деньги при вас?
  Доктор беспечно кивнул на бардачок. Открыв, Семён благоговейно узрел шесть хрустящих банковских пачек. "Кто так деньги хранит?" - возмутился он про себя, но благоразумно промолчал и лишь незаметно ощупал парабеллум за поясом. Наблюдавший за ним краем глаза Штайнер чуть заметно улыбнулся. Читая в душах, он ничего иного и не ждал от танцора. У большевика Исаева, очевидно, тоже имеются свои заготовочки - приключение обещало оказаться презабавным. Хоть на время отвлечься от грустных мыслей о Грете...
  Инструкции, полученные двумя немецкими патриотами от Будённого, были незамысловаты: прикинуться подгулявшими бездельниками, каковыми они в сущности и являлись, и, улучив момент, когда серебристая штучка размером с зажигалку окажется в руках у Семёна, с криком наброситься на Исаева. Набив еврею морду, отнять у него бубен и скрыться. Расчёт Будённого был на то, что Исаев кинется в погоню за своим фальшивым артефактом. А дальше всё просто - под дулом пистолета забрать у Штайнера деньги, шантажируя его соучастием в разбойном нападении - и поминай как звали! Доктор человек публичный, полицию вмешивать не захочет. Хотя, если ситуация повернётся так, что придётся стрелять - ну, что ж, игра того стоила...
  Посовещавшись накануне в пивном погребке, Адольф с Германом решили, что рука провидения ведёт их прямиком к цели. Больше того, полезное совмещалось с приятным - у обоих давно чесались руки насовать в рыло настоящему еврейскому большевику. Хотя главное, разумеется - Бубен. С утра, осматривая место грядущей битвы, молодые пассионарии пришли к выводу, что первое слагаемое успеха - внезапность - под вопросом. Чтобы незаметно для жертвы пересечь площадь, требовалось прибегнуть к некой военной хитрости. Сидя в церковном дворике и глядя на чинно снующих русских иерархов, Герман внезапно ткнул приятеля локтем в бок. Пошептавшись пару минут, герои разделились: Адольф, припомнив все свои скудные познания в русском языке, подкараулил настоятеля храма у служебного выхода и затеял с ним бессвязный религиозный диспут, намекая на возможность щедрых пожертвований в будущем. Священник, прекрасно, впрочем, понимавший по-немецки, в силу деликатности не смог сразу послать назойливого проходимца подальше - а со второй минуты уже, разинув рот, он заворожённо внимал гипнотическому пафосу хитлеровской речи. Толстый Герман тем временем прошмыгнул у него за спиной в подсобку и, порывшись там, вскоре выскочил обратно с огромным узлом. Присев за кустами, он подал приятелю знак заканчивать. Ади резко оборвал речь на полуслове и, оставив русского батюшку в глубоком недоумении, выскользнул за ворота. В театральной лавке приятели потребовали себе две самых больших бороды - и им выдали одну седую, для Санта-Клауса, другую - синюю, оставшуюся от одноимённого водевиля. Впрочем, выбирать не приходилось, время поджимало. Наспех напялив на себя церковное облачение, они выбежали из общественной уборной с хоругвями наперевес, являя собой весьма экзотическое для Цюриха зрелище. На локте у босого Германа болталось увесистое кадило. Впрочем, недалёкие бюргеры полагали, что именно так, очевидно, и должны выглядеть настоящие русские попы.
  Штайнер был по-немецки точен - с первым ударом колокола белая "испано-сюиза" притормозила у церковных ворот. Блюмкин-Исаев, поднявшись с лавки, быстро огляделся и подошёл, небрежно приложив два пальца к кепи.
  - Я тут на всякий случай захватил ведущего эксперта в нашей области, - важно кивнул ему Будённый, развалясь на переднем сиденье. - Знакомьтесь - мой друг доктор Рудольф Штайнер.
  Два посвящённых обменялись холодными кивками. За непроницаемостью их полуулыбок таилась страшная, невидимая Семёну борьба - каждый пытался взломать защиту и прочесть намеренье другого. Увы - доктору удалось лишь считать общий тревожный фон ауры оппонента. Блюмкин же, сколько ни шарил, натыкался на сплошной белый шум. Впрочем, неважно - сегодня игра в открытую.
  - Вы позволите? - он протянул руку за артефактом.
  - Только после вас! - нервно дёрнул усом Семён, и серебристая коробочка плеера опустилась в его ладонь. Блюмкин принялся внимательно изучать лже-Бубен, а Будённый - тыкать пальцами в своё приобретение.
  - Почему не играет?
  - Дайте сюда! - Блюмкин снисходительно отнял у него mp3-плеер. Канкан Оффенбаха игриво вплёлся в перезвон колоколов.
  - Всего один вопрос, доктор. Если это и вправду Амба Шаман Энлиль - почему вы решили передать его советской власти?
  - Потому что перемещения во времени не входят в мои ближайшие планы, - холодно ответил доктор. - Всё равно ничего не изменишь...
  - Вы хотите сказать, что всё предначертано?
  - Абсолютно, включая даже появление вон того близорукого идиота! - Штайнер кивнул в сторону летнего кафе - оттуда к ним скорым шагом направлялся крепкий мужчина в котелке и круглых очках, явно привлечённый видом бубна. Исаев в ужасе застыл, узнав своего двойника. Он резко рванул с места в направлении церковных ворот, прижимая артефакт к груди. Плеер при этом продолжал надрываться в его кулаке...Решив, что большевик затеял недоброе, Будённый трусливо выдернул из-за ремня парабеллум. В это время путь беглецу преградила парочка странных служителей культа в съехавших набок пышных бородах.
  - Хальт! - крикнул худощавый Санта, ухватив Исаева железной клешнёй за шиворот. А босой толстяк в синей бороде, широко размахнувшись, с оттягом огрел его кадилом под дых. Блюмкин, извиваясь в объятиях "святых отцов", оцепеневшим взглядом следил за приближением своего второго "я". Ещё миг - и случится непоправимое. Тут он заметил воронёный ствол, нерешительно гуляющий в кулаке Будённого, и принял последнее в этой жизни решение.
  - Да стреляй уже, педрила! - крикнул он страшным голосом. В ответ послушно загрохотали выстрелы. Тело тов. Исаева выгнулось дугой - и обвисло на руках двух переодетых национал-социалистов.
  "Эли! Лама савахфани..." - прошептали мёртвые губы.
  Адольф, не растерявшись, вырвал из скрюченных пальцев трупа поддельный бубен, и лже-попы исчезли в зарослях церковного дворика. Начинала собираться толпа. Впавшего в ступор Семёна повязали. Канкан в кулаке мертвеца продолжал наяривать.
   Яков Блюмкин-первый, сардонически хмыкнув, надвинул котелок на глаза и растворился в толпе.
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Раздел редактора сайта.