Полицейская дубинка бодро махнула, указав на табличку, покрытую дождевыми каплями. Водитель на секунду замялся. Первой обычной его реакцией в таких случаях было сунуть руку в карман и вытащить удостоверение - корочку с золотыми буквами, которую можно даже не разворачивать. Страж порядка глянет только на обложку корочки и, козырнув, исчезнет. Но сейчас - не так, как обычно. Сейчас нельзя нарушать инкогнито.
- Прошу извинить, сэр, - сказал мужчина. - Я немедленно уезжаю.
Патрульный, кивнув, отошёл. Водитель проводил его пустым взглядом, потом включил зажигание. Его "Крайслер", плавно сдвинувшись с места, покатил по улице. Водитель быстро оглядывал появлявшиеся проулки, смотрел на расставленные вдоль тротуара автомобили. Он искал место для парковки. Машину надо было поставить так, чтобы никто не обратил на неё внимания и чтобы никто потом не вспомнил о ней.
Наконец, он нашёл удобное место. Тихая улочка, вокруг частные домики. Он вышел из машины, заперев за собой дверь. Это был мужчина лет сорока, в кожаном пальто, гладко выбритый, невысокий, крепко сложенный.
Несколько кварталов отделяли его от небольшой площади с серым зданием в центре города. Это его цель. В руке у мужчины мерно покачивался чёрный кейс. Внутри - бомба с часовым механизмом. Кому и зачем понадобилось взрывать здание муниципалитета в этом маленьком захолустном городке, он точно не знал. Он привык работать, не рассуждая. Этому его всегда учили. Наверное, - прикидывал он, - в столице назревают большие события. Нужен громкий и показательный теракт, в организации которого обвинят, очевидно, "деструктивные элементы". Кто в итоге от всего это выиграет - пока не ясно. Но кто-то выиграет. Просто так взрывать муниципалитет бы не стали.
Негромкое тиканье доносилось из глубины чёрного кейса. Тиканье еле слышное. Сейчас оно почти полностью заглушалось шумом дождя, который лил ещё с ночи и не прекращался весь день. По небу тихо и мрачно плыли холодные свинцовые тучи. Солнца не было видно нигде, и казалось, что ночь уже наступила.
Весь город словно как бы съёжился, приготовившись к неизбежному. Стены домов насупились, выкрашенные дождём в одинаковые тона тёмно-серого цвета. В чёрных провалах-окнах пробивались по одному редкие, боязливые огоньки.
Мужчина подошёл к ступенькам. Сейчас он войдёт внутрь, сядет в лифт и поднимется на пятый этаж. Вообще-то, он лично предпочел бы идти по лестнице, но шеф настоял на первом варианте. Чем меньше людей встретится, чем меньше случайных свидетелей увидят его, тем лучше.
В вестибюле было пусто. Одна только гардеробщица охраняла дорогие начальственные плащи и пальто. Он вспомнил досье на эту женщину. Она была замужем в четвёртый раз. Три предыдущих мужа умерли при не совсем ясных обстоятельствах. Сорокалетняя дама, всё ещё очень хорошо сохранившаяся, каждый раз находила очередного избранника старше и богаче себя. И каждый раз, когда она становилась вдовой, полиция проводила следствие быстро, не вдаваясь в пустые подробности. Не исключено, что она имела влиятельного покровителя из числа высокопоставленных муниципальных чиновников.
Сейчас гардеробщица уставилась своим внимательным пытливым взглядом на вошедшего незнакомого мужчину. Тот смотрел в сторону. Он знал: чтобы другой человек потом не смог вспомнить твое лицо - надо постараться не встретиться с ним взглядом.
Не задерживаясь, мужчина проследовал в вестибюль и оказался в небольшом лифте. Двери мягко закрылись за ним. В ту минуту он не знал ещё, что закрылись они надолго.
Кабина, вздрогнув, поползла вверх. Тяжело покачиваясь, она миновала полтора этажа здания и вдруг... остановилась! Это было настолько невероятно и неожиданно, что в это было трудно поверить. Мужчина даже подпрыгнул на месте. Мотнул головой, чтобы убедиться, что всё это ему не кажется. Но нет - кабина стояла. Он нажал наугад несколько кнопок. Ничего. Никакой реакции. Кабина и не думала трогаться с места.
Пассажир снова несколько раз подпрыгнул. Кабина только неуклюже закачалась в ответ.
Он отошел в сторону, прижался к стенке. "Что произошло? Почему? - лихорадочно думал он. - Случайность?.. А если нет?.. Если нет?..".
Он быстро оценил ситуацию. Прошёлся взад-вперед по кабине. Ему уже приходилось застревать в лифте, и не один раз. Однажды даже пришлось просидеть там целую ночь. И это было неприятно, потому что в углу кто-то нагадил, и отвратительный запах лез в нос - от этого назойливого запаха никуда нельзя было деться. И всё-таки сейчас всё было гораздо хуже - в кейсе притаилась бомба. Через двадцать минут механизм сработает, и остановить его невозможно. Он знал это.
Что делать? Вызывать лифтёров? Звать на помощь?.. Но это сорвёт операцию. Надо подождать. Минуты две. Мужчина бросил взгляд на часы. 4:21. Взрыв произойдёт в 4:50. Звать на помощь - против правил. Но что дороже: жизнь или правила?.. Мужчина проглотил сухую слюну. Потом решил: даже минутное ожидание может стоить ему дорого. И нажал кнопку "вызов"... Там, на другом конце, что-то заклокотало, зашипело, защёлкало. Потом он услышал далёкий женский голос, который рассказывал что-то о новостях Голливуда.
Металлический чужой голос на другом конце продолжал говорить о кинозвёздах.
Мужчина отошёл назад, присел в угол. И тут он всё понял. Конечно, в этой дыре без конца ломается каждая вещь, какая только может сломаться, но сейчас, здесь, сегодня, две сразу поломки, лифта и диспетчерской связи - всё это не могло быть случайностью. Не могло быть. Он вспомнил странное выражение лица своего шефа, когда тот отправлял его на задание, вспомнил, как шеф настаивал на том, что ехать нужно обязательно на лифте... Каждая деталь теперь заняла своё место. Остановить часовой механизм он не сможет. При попытке открыть кейс немедленно произойдёт взрыв. Это - ловушка, и выхода из неё нет. Ведь, он, как исполнитель, знает слишком много. И устранение исполнителя - часть общего плана. Примитивно и жутко.
Встали перед глазами публикации завтрашних газет. "Террорист-камикадзе" "Террорист взрывает себя"... Он отчаянно заколотил в дверь.
Он слышал, как его голос потерянным эхо пробегал по пустым муниципальным коридорам.
- Эй, помогите! Кто-нибудь! Выпустите меня отсюда!..
И тут он окончательно понял: это конец. Уже вечер, и большинство сотрудников разошлись по домам. Конечно, если долго кричать, то кто-нибудь появится, в конце концов. Но много ли у него времени? Мужчина посмотрел на часы. 4:23. До взрыва - 27 минут.
Он рванулся к двери и попытался раздвинуть их. Почувствовал, как даже кости его затрещали от напряжения и пальцы свело судорогой. Но двери не поддавались. Тяжёлые металлические двери проклятого лифта казались сейчас мрачным символом всей безнадежности, безвыходности положения. Он пытался разжимать эти двери до тех пор, пока не почувствовал, что пальцы одеревенели.
- Помогите! - закричал он снова. - Да откройте дверь, чёрт вас побрал! Выпустите меня отсюда!
Он кричал так беспрерывно, пока не услышал шаркающие шаги.
- Кто тут кричит? Что случилось?
- Помогите мне! - срывающимся голосом крикнул мужчина. - Выпустите меня! Я здесь застрял!..
Ему захотелось сказать все - и про бомбу в кейсе, и про взрыв через... он бросил взгляд на часы - 21 минуту. Но он хорошо понимал - там, за дверью не поверят и решат, что в лифте сидит сумасшедший. А если поверят, то свалят отсюда подобру-поздорову... Что делать? Что делать?!
- Почему вы так кричите? - услышал мужчина недовольный старческий голос. - Что, посидеть не можете пару минут? Сейчас пойду посмотрю. Если что-то серьёзное - вызовем ремонтников. Они приедут и выпустят вас... Только не кричите так громко, пожалуйста, - и он зашаркал куда-то по коридору. На минуту промелькнула надежда: ведь этот дедуля сказал "пару минут". Но она тут же растаяла: старческие "минуты" запросто могли растянуться часами. И тогда - конец. Смерть.
Часы показывали 4:31. До взрыва - 19 минут.
И вдруг на него накатилось какое-то жуткое оцепенение. Ему показалось, что всё закончилось, и он уже умер. На часы он смотрел уже словно со стороны. Смотрел так, будто минуты эти и секунды уже не имели к нему никакого отношения. Это другой человек, не он, сидит сейчас запертый в лифте. Другого, не его, через 18 минут разорвёт на части... Точнее, через 17... Или через 16... Через 15 минут... Через 14...
Он словно проснулся: надо кричать, надо кричать, не останавливаясь ни на секунду. Кричать как можно громче. Так громко, как только возможно. Это - его последняя надежда. Другой нет. Машинально он опять нажал "вызов". И опять услышал бессмысленное бормотание радиодиктора.
А часы показывали мужчине, что жить осталось только 13 минут. Он размахнулся и что было силы ударил по двери ногой. Дверь тяжело закачалась. Закачалась вместе с кабиной и полом. Он опять попытался раздвинуть её. Не чувствовал, как от напряжения скрипели его зубы. Нет, дверь не поддавалась. Тогда он с разбегу боком бросился на эту дверь - дверь, которая показалась ему вдруг живым существом, монстром, преградившим ему единственный путь к спасению.
...От удара он чуть не лишился сознания. Всё на мгновение погасло, исчезло, пропало куда-то и опять снова выплыло из черноты... Часы показывали 4:42. 8 минут до смерти. Через 8 минут он умрёт. Что значит "умрёт"? Ведь он об этом никогда не думал. Что он найдёт там, за этой последней чертой? Наверное, ничего. Вообще ничего... Но ведь это ужасно. Лучше пусть там было бы хоть что-нибудь. Он согласился бы и на чертей с их бутафорскими сковородками и котлами, ведь другого не заслужил. Пустота пугала. Наверное, поэтому, понял он, люди не думают о своём конце. Кроме ужаса, мысль о вечной смерти ничего вызвать не может. Что может быть страшнее, чем вечная бездонная пустота?.. И ещё он подумал, что лучше бы ему вообще не рождаться. Эти последние двадцать минут в запертом лифте не могут перевесить все удовольствия жизни. А то, что будет потом, тем более. Но самое страшное, - эта явилась новая мысль, - не лифт и не бомба. Самое страшное - это сама смерть. А она бы все равно наступила. Так не одно и тоже - сейчас или потом? Разве умерший стодвадцатилетний старик счастливее его, молодого?!
Выхватив пистолет, он выстрелил. Следом прогремел второй выстрел. Потом третий, четвёртый, пятый... Он продолжал нажимать курок до тех пор, пока пистолет не ответил ему сухим, холодным щелчком. Нажав ещё два раза и окончательно убедившись, что патроны вышли, он отшвырнул пистолет в сторону и что было силы, всем телом ударился о тяжеленную, продырявленную пулями дверь, которая, казалось, превратилась во всё зло Вселенной.
Дверь от удара только дёрнулась и презрительно заскрипела. В бессилии он свалился на пол.
... Дождь кончился. Небо погасло. Кругом - чернота, и не видно ни одной звёздочки, пусть самой крохотной. Только туманные силуэты ночных облаков свисали над вымершими пустыми улицами. И ещё бледный полукруг луны чуть-чуть пробивался сквозь этот заслон чёрного мрака. Висел он как раз над серым муниципальным зданием, глядя встревожено как прячутся в темноте мокрые от дождя тротуары. В окнах домов ярко светились огни. Иногда появлялись и пропадали неясные человеческие силуэты-тени.
А на полу кабины замершего лифта, в сером неуютном доме, в самом центре города лежал человек. Он безумно глядел прямо перед собой. Глядел и не видел ничего. Часы от удара остановились. Циферблат погас. Цифры исчезли.
Он не знал, сколько точно секунд осталось. И не хотел знать. Времени больше не было. И не было ничего, что связывало бы его с жизнью за пределами этой проклятой кабины. Оставалось только замкнутое глухое пространство из потолка, пола и четырёх стен. Ещё - кейс в углу, из которого слышалось мерное, аккуратное, негромкое тиканье. Казалось, оно имеет для него очень важное, почти космическое значение. Вся Вселенная с её мириадами далёких звезд и галактик съёжилась до размеров этого маленького лифта. И за пределами лифта больше ничего нет. Там заканчивается всё. Там заканчивается жизнь.
Ещё секунды, и начнётся вечность. Что будет за её порогом?..
И в этот момент рвануло. Услышал ли он страшный взрыв?