Не люблю нынешнее словечко "культовый", но именно оно приходит на ум, когда вспоминают "Орлёнка" и "Там вдали за рекой". Для нескольких поколений советских людей это были не просто песни. Их содержание несло сакральный, почти религиозный смысл. У героев песен учились жизни - в самом большом и правильном смысле этого понятия. Вплоть до середины восьмидесятых, когда на смену героическим комсомольцам пришли "Поручик Галицын" и "Господа офицеры".
Однако сегодня, на фоне ностальгии по советскому прошлому, ностальгии, охватившей самые широкие слои пост-советского населения, героическая комсомольская лирика вновь оживает.
Но тут стало выясняться, что многие песни, которые мы привыкли считать исконно революционными и большевистскими, имеют отнюдь не рабоче-крестьянское происхождение. Не большевистское точно.
"Этих дней не смолкнет слава"...
Так назывался раздел, посвящённый рассказам и повестям о гражданской войне - раздел в книжке, изданной к какой-то там очередной революционной дате. Мальчишкой я эту книжку зачитал чуть не до дыр. А уже относительно недавно узнал, что песня про приамурских партизан "позаимстовована" у их врагов - белогвардейцев. Больше того, текст песни кишит историческими неточностями.
"Этих дней не смолкнет слава не померкнет никогда. Партизанские отряды занимали города." Речь идёт о военных действиях 1922-го, когда партизаны Приморья в союзе с регулярными частями Красной Армии действовали против белых. Но вот незадача: ни одного города в ходе той войны партизаны не взяли. Так в чём же здесь дело?
А в том, что песня приамурских партизан - не что иное, как переделанный "Марш дрозовцев". "Этих дней не смолкнет слава, не померкнет никогда. Офицерские заставы занимали города" - так пелось в оригинале. Что, вобщем, и соответствовало исторической правде.
Больше того, сама мелодия "Марша дроздовцев" позаимствована в свою очередь из песни "Марш сибирских полков" - песня 1916 года. "Из-за гор, лесов дремучих, от брегов Амур-реки грозной тучею могучей шли сибирские стрелки." (Существует также переделка данной песни, датируемая 1941 годом и есть власовский вариант, но по тексту это уже скорее ремейк "Марша дроздовцев" - "Частым лесом, полем чистым их ведёт один приказ: чтобы сталинским чекистам не хозяйничать у нас".)
Очень многие песни гражданской войны с изменёнными текстами пелись как в одном лагере, так и в другом.
"Мы смело в бой пойдём за власть Советов. И как один умрём в борьбе за это", - пели большевики. "Мы смело в бой пойдём за Русь святую", - отвечали им белогвардейцы. Но даже в белом лагере существовало два варианта продолжения. Более романтичный: "И как один прольём кровь молодую". Более жёсткий и вместе менее "политкорректный": "... И всех жидов побьём - сволочь такую!"
Песня "Русское поле" на поверку оказалась песней партизан-шкуровцев. Вместо "Едут по полю герои. Эх да Красной Армии герои" в оригинале звучало: "Едут по полю партизаны. С красными бандитами сражаться". (Впрочем, некоторые исследователи ставят под сомнение происхождение "белогвардейского" текста - поэтому настаивать на его подлинности я не буду.)
Всё дело в том, что понятия об авторском праве в те времена не существовало, а потому любая прозвучавшая песня, воспринималась как что-то общее, по сути ничьё. Тем более, если это песня "классовых врагов". Какие уж тут авторские права?
То же самое делали, кстати, потом и власовцы. В моей аудиотеке есть песня "Мы идём широкими полями на восходе утренних лучей. Мы идём на бой с большевиками, за свободу Родины своей" (на мелодию "Широка страна моя родная"). Есть песня на мелодию "Трёх танкистов": "Не один я взял винтовку в руки. Много добровольческих полков. Все пошли спасать страну от муки. От ярма жидов-большевиков." (На эту же мелодию существует ещё песня "Два разведчика", где герои-казаки преследуют на болоте "банду" - то бишь, партизан.) А есть на мелодию "Выплывают расписные Стеньки Разина челны": "Под свободные знамёна добровольческих полков с Терека, Кубани, Дона шли отряды казаков". И т. д.
"Там вдали за рекой..."
Комсомольская песня "Там вдали за рекой" впервые прозвучала в 1928 году. Авторами её были заявлены молодой начинающий поэт Николай Кооль и уже не такой молодой композитор - профессор Московской консерватории, регент Храма Христа Спасителя (в прошлом) Александр Александров (тот самый - будущий автор музыки нашего гимна - советского, а потом и российского). История погибшего в бою комсомольца как-то сразу пришлась ко двору, песню подхватили - и даже многие долгое время считали её народной. Только в 1950 году Управление охраны авторских прав выдало Н. Коолю на руки "авторское свидетельство".
Если внимательно рассмотреть текст, то обращает на себя внимание ряд странностей. Во-первых. Почему будённовцы в песне отправляются на разведку в количестве не много не мало - ста человек? Что за разведка такая? Во-вторых. В разведку посылали старых и опытных, а уж никак не "юных бойцов". И белые - с какой стати в собственном тылу они передвигались не походными колоннами, а атакующими цепями? И наконец, откуда взялись комсомольцы в будённовской армии? Как свидетельствует писатель-белоэмигрант Роман Гуль: "1-я Конная армия, прежде всего, была глубоко национальна и антикоммунистична. Степная конница рубак-будёновцев о коммунистах отзывалась не иначе, как с полным презрением: "Камунисты? Камунисты - сволочь! Мы не камунисты, мы в доску большевики". И будёновцы гнали из 1-й Конной комиссаров-коммунистов."(1) Даже такая деталь: разве конник, сбитый пулей на полном скаку, "поникает головой", чтобы потом "лечь у ног вороного коня"?.. Такое возможно только при ближнем бое, а не время атаки. Да и сотен в будённовской армии не было - сотни были у казаков, с которыми как раз будённовцы и сражались. Или наконец, просто несостыковка: "Сотня юных бойцов", а после этого уже "отряд поскакал на врага". Так всё-таки, отряд или сотня?.. (Или, может, отряд поскакал драться, а остальная сотня спешно ретировалась, дабы доложить товарищу Будённому о замеченных белогвардейцах?..)
Конечно, всё это можно вполне объяснить тем, что перед нами песня, а не роман и не повесть. Народная песня всегда звучала как своего рода коллективный поток сознания, а "Там вдали за рекой" если и не была подлинно народной песней, то по крайней мере пыталась ей притвориться. (Представим, как вобщем нелепо всё могло бы звучать, если бы автор - точнее авторы, постарались придать тексту максимум реализма и исторической достоверности: "Трое старых бойцов из будённовских войск...", "Конармеец седой вдруг поник головой...") Нет, канонический вариант всё-таки звучит лучше, поэтичнее.
Богохульник из Белгорода
Если посмотреть пристальнее на биографию Николая Кооля, то поэзии в ней немного. Родился он четвёртого декабря 1903 года в Боровичском уезде Новгородской губернии. В 1919 году шестнадцатилетний Кооль покинул родительский дом, отрёкшись от "отца-кулака" и оказался в Белгороде, где довольно скоро стал бойцом ЧОНа. А дальше - активное участие в реквизициях, расстрелах и расправах с разного рода "контрреволюционерами" и вообще недовольными "рабоче-крестьянской диктатурой". На этой своей работе Николай Кооль весьма преуспел и скоро вошёл в состав укома комсомола, а также возглавил уездный политпросвет.
Здесь уже начинается и его литературная деятельность. В основном это самопальные "частушки". Вот образец: "Если вашу, Бога Мать, Красну Богородицу Кажну ночь селом ... топтать Чё у Ней народится?"
Пописывает он и статейки - так сказать, на злобу революционного дня. Вот заголовки статей Н. Кооля тех лет: "Мы перебьём всех бандитов или удушим их ядовитыми газами!", "Задание ЦК РКП(б) выполним досрочно!", "Последнее слово за ЧК!"
Обратить внимание "старших товарищей" Коолю удалось, когда он написал сценарий так называемой "Комсомольской пасхи" - в ночь, на Православную Пасху, когда в храмах полно верующих, Н. Кооль придумал организовать толпу пьяных, расхристанных комсомольцев, которые, смастерив чучело "бога", долго глумятся над ним, катая чучело на повозке, а после сжигают, распевая: "Долой монахов, раввинов, попов! На небо мы залезем - разгоним всех богов!" (Позже эти строчки станут чем-то вроде гимна Союза Воинствующих Безбожников). "Пасха по-комсомольски" понравилась наверху, и переспективного молодого человека решают продвинуть. В 1920 году Н. Кооля зачисляют в районную Белгородскую совпартшколу первой ступени, где он проучится один год: на тамбовщине в 1921 году вспыхивает восстание, и Кооля отправляют туда - давить "контру".
Рождение песни
Согласно официальной версии, песня "Там вдали за рекой" появилась в 1924 году, когда у молодого, но уже опытного "частушечника" начал прорезаться поэтический дар. Сам Николай Кооль вспоминал впоследствии, что сочиняя своё стихотворение про гибнущего от вражеской пули комсомольца, он почему-то всё время припоминал старинную каторжанскую песню "Лишь только в Сибири займётся заря", которая и дала ему будто бы некий "ритмический рисунок". Интересно и то, что в будущем (а скончался Кооль только в 1974 году), автор красноармейского "шлягера" держался скромно и никогда особенно не выпячивал своих заслуг перед советским песенным жанром, никогда сильно не настаивал на своём авторстве - во всяком случае, до 1950 года.
А песня оказалась невероятно востребованной. Недаром, многие считали её продуктом народного творчества. Одних только вариаций и пародий было создано за несколько десятков лет неисчислимое множество.
В годы сталинского террора появилась зэковская версия: "... сотни старых бойцов из будённовских войск до сих пор в лагерях догнивают". В Израиле русскоязычные репатрианты придумали свой вариант: "И бесплатно отряд поскакал на врага..." Среди нарождающихся к будущей горбачёвской перестройке "неформалов" появилась такая, понятная им, пародия: "И боец голубой вдруг поник головой - наркоманское сердце пробито..." И наконец, последней наверное, пародией знаменитой песни (кому сегодня, в самом деле, придёт в голову пародировать комсомольскую лирику?) и в то же время, на мой взгляд, самой остроумной из всех предыдущих, стала песня Профессора Лебединского "Там вдали у метро". Издевательски-лиричный напев про непутёвого братка, убитого в ходе бессмысленной, но кровавой разборки, стал своеобразным философским итогом пути, проделанного страной за семьдесят непростых лет - от фальшивой комсомольской романтики двадцатых годов до ещё более фальшивой - уголовной романтики "лихих" девяностых.
"За рекой Ляохэ... "
Подлинная история загадочной песни начала прояснятся только относительно недавно. Оказалось, что на мелодию каторжанского песнопения "Лишь только в Сибири займётся заря" существовало ещё несколько песен. Так, вскоре после окончания русско-японской войны, появилась народная песня "За рекой Ляохэ".
В основу песни легли не мифические, а совершенно реальные события. В канун Нового 1905 года казачьи части командира отдельной Забайкальской казачьей бригады генерал-майора Павла Мищенко вышли к основательно укреплённым позициям китайского города Инкоу, тогда занятого японцами. Это город-порт, находится он у впадения реки Ляохэ в морской залив. Казакам-кавалеристам противостояли японские пехотинцы, уже поджидавшие их в окопах: то есть внезапного удара по городу не получилось. Чтобы не сбиться ночью при эвакуации раненых, командование казачьего отряда приказало зажечь костры - как ориентиры у окрестных деревень. После отчаянного артобстрела загорались огни и в самом Инкоу - там от разрывающихся русских снарядов вспыхивали пожары. Но именно эти самые огни и сыграли свою роковую роль в кровавую новогоднюю ночь. Не зная как следуя чужой местности, путаясь среди костров и огней пожаров в Инкоу, казачьи отряды сбились с пути, не зная, на какие огни им нужно идти.
Японские пехотинцы, засевшие за каменными укреплениями, прицельным огнём расстреливали атакующих с расстояния в сто шагов. Казаки - особенно те, кто был в первых рядах, попадали в ямы-ловушки, метались между колючей проволокой, их винтовки и шашки были бессильны против артиллерийской картечи, ружейных выстрелов и пулемётных очередей. Трижды пытались они штурмовать крепость, трижды японцы отбивали их натиск метким огнём. А сильный мороз добивал раненых, которых казаки не могли подобрать сразу, во время боя.
Инкоу не удалось взять, правда, и японское наступление, которое планировалось на начало 1905 года, также не состоялось. Вот эта страшная ночь января 1905 года и была запечатлена в народной песне.
За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки,
Одолели и горы, и степи.
Вдруг вдали, у реки,
Засверкали штыки,
Это были японские цепи.
И без страха отряд поскакал на врага,
На кровавую страшную битву,
И урядник из рук
Пику выронил вдруг -
Удалецкое сердце пробито.
Он упал под копыта в атаке лихой,
Кровью снег заливая горячей,
Ты, конёк вороной,
Передай, дорогой,
Пусть не ждёт понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ угасали огни.
Там Инкоу в ночи догорало,
Из набега назад
Возвратился отряд.
Только в нём казаков было мало... (2)
Сотня юных бойцов из деникинских войск...
В годы гражданской войны, когда боевых песен не хватало, а требовались они срочно, в ход пошли так сказать "ремейки" старых песен, причём занимались песенным "ремейкерством" все - как красные, так и белые.
На мотив "За рекой Ляохэ... " появилось сразу две песни: одна звучала в красном лагере, другая - в белом. "Красная" песня до нас не дошла, но можно предположить, что текст её не сильно отличался от того текста, под которым позже распишется Николай Кооль. Белогвардейская же звучала так, или примерно так:
Там, вдали за рекой,
Загорались огни,
В небе ясном заря догорала.
Сотня юных бойцов
Из деникинских войск
На разведку в поля поскакала.
Они ехали шагом
В ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки
Засверкали штыки:
Это красногвардейские цепи.
И без страха отряд
Поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой
Вдруг поник головой -
Благородное сердце пробито.
Он упал возле ног
Вороного коня
Небо, плача, готовилось к тризне.
Ты, конёк вороной,
Передай, дорогой,
Что я честно погиб за Отчизну.
Там, вдали за рекой,
Уж погасли огни,
В небе ясном заря разгоралась.
Сотня юных бойцов
В стан деникинских войск
Из разведки назад возвращалась.
Взлети выше солнца...
Какая песня из нашего пионерского-комсомольского советского прошлого могла бы сравниться по популярности с "Там вдали за рекой"? Я думаю, это "Орлёнок".
Мальчишка, взятый в плен "беляками" и ожидающий расстрела, стал не просто очередным советским героем. Орлёнок - советский бренд. Что только не называлось этим словом: и два пионерских лагеря - один в Краснодарском крае, второй в Белоруссии, и детская телестудия при центральном телевидении СССР, и велосипед, и даже одна из ныне забытых электронно-вычислительных машин.
Но такой этот Орлёнок? Откуда он вообще взялся?
Официальная советская версия гласит, что впервые мелодия песни прозвучала со сцены спектакля "Зямка Копач" или же "Хлопчик", поставленного еврейским местечковым театром в 1936 году, на идише. Пьесу написал Марк Даниэль (Меерович) - еврейский драматург, отец будущего диссидента Юлия Даниэля, умерший в 1940 году от туберкулеза. Здесь надо сказать, что всё немалое, в общем, литературное наследие Марка Даниэля сегодня забыто наглухо, несмотря на то, что в плане художественном его книги значительно ярче и интереснее текстов современных нам еврейских литераторов, обильно осыпаемых литературными премиями - что, впрочем, не столько говорит о качестве литераторов, сколько о качестве премий. О Марке Даниэле сегодня можно только прочесть несколько сухих, равнодушных строчек в еврейских энциклопедиях - мол, родился, жил, написал что-то там и помер тогда-то, точка. Остался только упомянутый выше "Хлопчик" - его можно прочесть в сетевых библиотеках - и то, только благодаря песне "Орлёнок".
Спектакль про еврейского хлопчика показывали в еврейских театрах Харькова, Днепропетровска, Кишинёва, Биробиджана. Революционной тематикой в те годы зрителя удивить было тяжело, да и сюжет спектакля смотрелся достаточно трафаретно: подпольщики-большевики (и в их числе главный герой пьесы) сражаются против захвативших Западную Белоруссию легионеров-пилсудчиков. Враги берут в плен красного командира Кудрявцева - ему угрожает расстрел. Хлопчик Зямка, также угодивший в тюрьму, желает спасти командира. Он убегает на волю, ему удаётся связаться с подпольщиками, и те, узнав, что командира Кудрявцева поляки планируют расстрелять, освобождают его. Хэппи-энда, впрочем, не чувствуется. Финал у пьесы достаточно многозначительный - автор будто указывает, что основная борьба ещё впереди, и неизвестно, доживёт ли хлопчик Зямка до всеобщего рабоче-крестьянского счастья. По ходу спектакля хлопчик поёт печальную и вместе с тем бодрую песню про птицу орлёнка.
Песня эта особенно понравилась зрителям. Было там всего четыре куплета. Три вначале, а после - в самом конце спектакля - ещё один. Вот этот текст.
Орлёнок, орлёнок - могучая птица,
Лети ты в далёкий мой край,
Там мама-старушка по сыну томится,
Родимой привет передай!
Орлёнок, орлёнок - могучая птица,
К востоку стреми свой полёт,
Взлети над Москвою, над красной столицей,
Где Ленин любимый живёт!
Орлёнок, орлёнок, ему расскажи ты
Про наших врагов, про тюрьму;
Скажи, что в плену мы, но мы не разбиты
И нас не сломить никому.
Четвёртый куплет:
Орлёнок, орлёнок, на Родине дальней
Наш Ленин любимый живёт,
К нему ты лети и ему расскажи ты,
Что смело глядим мы вперёд.(3)
В оригинальной постановке на идише, кстати, было всего два куплета, в том числе, отсутствовал финальный - дополнительные два появились при переводе пьесы на русский язык и постановке её в Москве.(4)
Многие зрители, выйдя на улицу после спектакля, распевали песню.
Здесь надо сказать, что мелодия "Орлёнка" не уникальна. В 1935 году появилась "Каховка" на музыку Исаака Дунаевского, в 1936 году (одновременно с "Орлёнком") "Партизан Железняк" на музыку Матвея Блантера. Песни разные, и композиторы разные, но вот мелодия одна. Можно считать мелодию "Орлёнка" и "Каховки" слегка изменённой версией мелодии старой солдатской песни (1916 г.) "Умер бедняга" (для тех, кто не знает этого произведения, я отсылаю к значительно более известной песне "Мамочка, мама, прости, дорогая, что дочку-воровку на свет родила... ", исполняемую Любой Успенской - мелодия та же.)
Наум Шафер пишет в своей книге "Еврейская судьба Исаака Дунаевского": "... я хорошо помню времена, когда на праздничных демонстрациях люди стихийно запевали "Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца" и неизменно сбивались на "Каховка, Каховка, родная винтовка", беспечно становясь жертвами слухового обмана."(5)
Вобщем, спектакль про хлопчика, а заодно и песню, решили перевести на русский язык и показать в Москве, в театре имени Моссовета. И не просто перевести песню, но также и дописать её.
И вот тут появляется Яков Шведов - поэт, скажем так, не великий, но зато опытный и умелый ремесленник.
Родился Шведов в деревне Пенья Тверской губернии, в 1905 году. Позже семья перебралась в Москву, где для таких как они освобождались квартиры высылаемых из столицы "классово чуждых" москвичей. Мальчишка после смерти родителей оказался на заводе - соответственно, и первые стихи его - тоже про заводы. Потом, как и у Николая Кооля, служба в ЧОНе.
Яков Захарович Шведов прожил достаточно долгую жизнь. Скончался он в 1985-м. Написал множество стихов, у него вышло немало стихотворных сборников, но кроме "Орлёнка", вспомнить сегодня увы особо и нечего. Один из стихотворных сборников Шведова называется "С открытым сердцем", другой - "Продиктовано временем"(6). Кто сегодня это будет читать?
Зато "Орлёнку" выпала серьёзная слава. Песню эту любили и Гайдар, и Островский. И даже Блюхер, который тоже очень скоро окажется в застенке - отнюдь не белогвардейском, почему-то считал, что песня написана про него.
"Орлёнка" пели бойцы и партизаны в годы войны с гитлеровской Германией. Для поддержания боевого духа, специально для красноармейцев, тиражом в 25000 экземпляров была отпечатана книжечка с текстом песни. Один из первых исполнителей песни, певец Александр Окаёмов попал в плен, перед расстрелом пел "Орлёнка".(7) Всё это было.
Много лет мальчишка-"орлёнок" из песни оставался сакральным персонажем. По мотивам песни сняли мультфильм (в 1968 году) и художественный фильм (в 1957 году). Герою песни ставили памятники. "Не каждой песне ставят памятник, а вот песне "Орлёнок" повезло. Комсомольцы-челябинцы воздвигли памятник герою песни в честь мужества юных бойцов Гражданской войны", - сказал композитор Лев Ошанин на открытии памятника "Орлёнку" в Челябинске, в 1958 году. Предметом полурелигиозного культа "Орлёнок" оставался до самой перестройки, когда его в конечном итоге постигла та же участь, что и большинство символов советской эпохи. "Его называли козлёнком в отряде. Враги называли козлом", - так звучала кавээновская пародия горбачёвских времён.
Однако сам Шведов никогда не отличался особенным фанатизмом. Так утверждает, по крайней мере, его внучка Юлия Гончарова, корреспондент газеты "Московский комсомолец". Вот, что вспоминает Ю. Гончарова: "Дед с юмором относился к своему творчеству, постоянно рифмуя шутки, прибаутки, коверкая собственные стихи. Мы с ним действительно были очень близки, возможно, потому, что я - младшая внучка. Забавляя меня, он читал разные четверостишия, отношение к партии у него тоже было юмористическое. В итоге один из первых стихов, прочитанных мною в детском саду, был: "Ленин Троцкому сказал: поедем, Лёва, на базар, купим лошадь карюю, накормим пролетариев." Разразился скандал, на что дед невозмутимо ответил: - А вы что, против народных стихов о Ленине?"(8) Желание внучки понятно - она пытается приспособить деда к реалиям совершенно другого времени, но вот портрет песенника-стихотворца в итоге получается не особенно привлекательный: перед глазами встаёт образ закоренелого циника, не верящего вообще ни во что, человека, готового славить любую власть, втихоря над этой же властью посмеиваясь. Вместе с композитором Виктором Белым Шведов написал цикл песен о Сталине, за который едва не получил Сталинскую премию - не получил, однако, так как, по словам Ю. Гончаровой, "не умел прогибаться".(9)
Орлёнок. Этимология образа
Но всё-таки, почему орлёнок? Почему именно эта птица пришла на ум авторам? Почему не сокол, к примеру? В те времена была очень популярна "Песня о соколе" М. Горького...
Сам Шведов утверждал, что создавая песню про героя-мальчишку, вдохновлялся образом своего старого друга - Герасима Фейгина, погибшего при подавлении Кронштадтского восстания. Но только это выглядит странным. Кронштадское восстание, жестоко подавленное Тухачевским, массовые расстрелы несчастных матросов, осмелившихся взбунтоваться против "рабоче-крестьянской власти"... Мальчишка-орлёнок из песни - жертва, странно портрет жертвы писать с образа палача.
Юлия Гончарова в упомянутой выше статье пишет, что дед рассказывал неоднократно: одним из прототипов "орлёнка" стал также Анатолий Попов, старший сын писателя Александра Серафимовича - с Серафимовичем Шведова объединяла дружба. Шестнадцатилетний юноша, в октябре 17-го, во время уличных боёв в Москве, переодевшись в гимназиста, проник в Кремль, занятый юнкерами, - отправился туда на разведку. Юнкера опознали его, схватили и хотели было расстрелять, но Попова спасли ворвавшиеся в Кремль красногвардейцы.(10) Похоже на историю песенного орлёнка? По-моему, не очень.
Будь Шведов начитаннее, он бы вероятно назвал пьесу Эдмона Ростана "L'Aiglon" ("Орлёнок"), написанную в 1900 году и повествующую о печальной судьбе Наполеона II Бонапарта - сына Наполеона I, так и не взошедшего на престол и умершего в возрасте 21 года. Пьеса была популярна в России до революции, её обожала Марина Цветаева, которую пьеса эта превратила в фанатичную почитательницу обоих Бонапартов ("Отца и Сына", как называла она этих исторических персонажей)(11). Цветаева даже написала стихи: "Теперь мой дух почти спокоен, Его укором не смущай... Прощай, тоской сражённый воин, Орлёнок раненый, прощай!" Однако пьеса на русский язык не переводилась, а Шведов французским не владел. Знал ли он о существовании такой пьесы, читал ли он стихи Цветаевой об Орлёнке, или же нет, но среди источников вдохновения он их, во всяком случае, не назвал.
Шведов говорил, что образ орлёнка он будто бы позаимствовал непосредственно из стихотворения А. С. Пушкина "Узник". Звучит не особенно убедительно. У Пушкина образ орла, парящего высоко над землёй - образ свободы, прекрасной и недосягаемой. В песне же доминирует интонация сентиментально-трагическая, замешанная на эстетике жертвенного мученичества - то, чего в стихотворении Пушкина нет и в помине.
Смущает, кроме того, упоминание в песне (дважды) степей и (один раз) станицы. Если за основу сюжета брать историю даниэлевского "хлопчика", то действие песни должно происходить в Западной Белоруссии. Однако, ни станиц, ни степей в Белоруссии нет и никогда не было.
С этим связана, кстати, ещё одна любопытная версия, которая оказалась широко озвученной уже после войны. Бурятские краеведы заявили, что прототипом героя песни стал, будто бы, бурятский мальчишка-комсомолец Женя Манзанов, взятый в плен и расстрелянный белогвардейцами. В самой Бурятии о Манзанове широко узнали только в 1966 году - когда "орлёнок крылатый", из комсомольской песни, давно и прочно уже стал мифом. В 1966-м вышла книга Иосифа Тугутова "На четырёх ветрах". В Бурятии, кстати сказать, есть даже Манзановское поле - названное в честь Евгения Манзанова. И тут уже всё совпадает. В Бурятии есть и станицы и степи. И судьба героя точно воспроизводит судьбу песенного персонажа. На эту тему бурятскими краеведами написана масса статей, а Большой Детский Хор, многократно исполнявший "Орлёнка", выдал новый вариант песни - вместо "ковыльные степи в огне" теперь прозвучало "бурятские степи в огне". (Между прочим, в книге украинской писательницы Оксаны Иваненко "Родные дети", написанной в 1951 году, упоминается некий спектакль, поставленный в одном из театров Киева, перед войной - то есть, в конце тридцатых, где исполняется песня "Орлёнок" в варианте Шведова, однако вместо "ковыльные степи в огне", там звучит именно "бурятские степи", что может свидетельствовать - "бурятский" вариант песни появился значительно раньше 1966 года. (12)) Однако, Шведов никак не прокомментировал эту версию. Вряд ли он когда-либо интересовался Бурятией, и вряд ли ему вообще была известна история бурятского "орлёнка".
Кстати, словом "орлы" в русских старинных песнях называли казаков. Соответственно, "орлёнок" - "казачонок". Это если обойтись без метафорических символов. Помните, в песне "За рекой Ляохэ": "сотни храбрых орлов из казачьих полков"?.. Слово "орлята", в годы гражданской войны вполне могло быть применено и просто по отношению к казакам - как ласково-гордое обозначение: "Под Кореновской завязался длительный и упорный бой. Листницкий со своим полком два раза ходил в атаку и контратаку. В третий раз поднялись цепи его батальона. Подталкиваемый криками ротного: "Не ложись!", "Орлята, вперёд!", "Вперёд - за дело Корнилова!" - он бежал по нескошенной пшенице тяжёлой трусцой, щитком держа в левой руке над головой сапёрную лопатку, правой сжимая винтовку." (М. А. Шолохов "Тихий Дон".(13))
А почему не предположить, что выданный в 1936 году Яковом Шведовым текст - своего рода "ремейк" другого текста, более раннего? И тогда всё это - и "станицы" со "степями", и герой - "орлёнок" ("казочонок"?) - просто напросто атавизмы, шрамы, оставшиеся как следы от проделанной автором песенного ремейка "хирургической операции"?..
"В полях под Челябой родной"?..
10 октября 2004 года, на интернет-сайте "Меч и трость" появилась статья Владимира Черкасова-Георгиевского "Орлы-белоказаки и их орлёнки. Иерей РПЦЗ(В) А. Моисеев выстаивает с песней "Орлёнок" смолинских казаков атамана А.И.Дутова""(14). Автор статьи утверждал, что знаменитый "Орлёнок" - не более, чем переделка старой белоказачьей песни. Песня эта народная, она была популярна среди казаков атамана Смолина, входивших в Дутовское войско. И её до сих пор помнят в тех местах, где смолинские казаки в былые времена сражались с красными.
Вот оригинальный текст песни (согласно статье):
Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца
И в степи с высот погляди.
Наверно, навеки покинул я дом свой,
В казачьи вступая ряды.
Ты помнишь, орлёнок, как вместе летали
Над степью в пыли боевой,
Как лошади ржали, как шашки сверкали
В полях под Челябой родной.
Орлёнок, орлёнок, мой верный товарищ,
Ты видел, как в грозном бою
И справа, и слева снаряды взрывались,
Срывая папаху мою.
В разведку я послан своим атаманом,
Ты помнишь, мой друг боевой,
Как темною ночью в сраженье неравном
Убит был мой преданный конь.
Орлёнок, орлёнок, мой верный товарищ,
Ты видел, что я уцелел.
Лети на родную станицу, расскажешь,
Как сына вели на расстрел!
Ты видел, орлёнок, как долго терзали
Меня большевицким штыком,
Как били прикладом и много пытали
В чекистских застенках потом.
Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца,
Где вражеской подлости нет.
Не хочется верить о смерти, поверь мне,
В шестнадцать мальчишеских лет.
Увидишь, орлёнок, кружась над степями,
Кровавое тело моё.
Казаки умолкнут, опустят здесь знамя
И скажут: Господь, успокой!
Конечно, версию эту сегодня доказать сложно. Так же, как и опровергнуть. Одно несомненно: она не противоречива, в отличие от официальной советской версии и вопросов не вызывает.
Стоило "белогвардейскому" тексту "Орлёнка" появится в сети, как сразу же выскочило множество всевозможных "исследований" вопроса о происхождении песни. Все - крайне поверхностные и предвзятые. Логика авторов свелась к тому, что версия о белоказачьем происхождении песни настолько глупа и никчёмна, мол: даже и обсуждать её - только зря время тратить.
Например, блоггер и журналист Леонид Каганов, посвятивший вопросу происхождения "Орлёнка" три большие статьи, опубликованные в его Живом Журнале, пишет: "Разумеется, это фейк. В отличие от стройного канонического текста, "выкинутые" куплеты откровенно бездарны в плане стихотворной техники, и с головой выдают работу дилетанта. Вдобавок здесь выпирает креатив из мультика 1968 года, сделанного, как утверждалось, лишь по мотивам песни: именно в мультике герой был послан командиром в разведку, именно там впервые упоминался убитый конь. Неужели кто-то всерьёз хочет нас убедить, что советский мультик придуман по мотивам этой белогвардейской песни, а не наоборот?"(15)
А почему, собственно, советский мультфильм не мог создаваться на основе белоказачьей песни, если та была (почему бы и нет?) известна авторам мультфильма? Что же касается "работы дилетанта", то филологу Леониду Каганову должно быть известно: народные песни как раз дилетантами и сочиняются - у этих песен редко встречаются "стройные канонические тексты" - здесь можно вспомнить и "С одесского кичмана" и многочисленные версии "Мурки". Наконец, такому опытному ремесленнику, но не особо талантливому стихотворцу, как Яков Шведов, было значительно проще создать качественный текст на основе народной песни, чем если бы он отталкивался исключительно от собственного опыта и поэтического вдохновения - писать ремейк всегда легче, чем создавать произведение от нуля, и то, что ремейк как правило оказывается лучше оригинала, тоже вполне естественно. (Тот факт, что шведовский вариант "Орлёнка" художественнее, поэтичнее белоказачьего оригинала (допустим, это всё-таки оригинал), я лично отрицать бы не стал.) Скажем короче: если "белогвардейский" "Орлёнок" действительно подделка, то подделка, безусловно, высокачественная, выполненная технически безупречно.
Конечно, версии о "белогвардейских" корнях той или иной комсомольской песни принимают не все, для многих сегодня они звучат кощунственно. А коль прошло уже немало лет, то что-либо доказать сложно. Бывает и вовсе оборачивается анекдотом. Так, в 2005 году, некий Юрий Максимов (кстати сказать, православный священник, и даже диакон) взял на себя авторство "белогвардейского" варианта песни "Там вдали за рекой". (См. "Диакон Георгий Максимов. "Как я написал песню времён гражданской войны"".(16)) Уважаемый отец диакон сообщил, что "Много лет назад, ещё в студенческие годы, от нечего делать" ... "состряпал "белогвардейский вариант" песни Кооля "Там вдали, за рекой". И выложил его в сеть. Под своей фамилией, кстати говоря. Выложил и забыл." А после этого удивился, увидев "свою" песню в книжке о белогвардейцах, выпущенной в 2004 году столичным издательством "Эксмо".(17) История, конечно, забавная, но, к сожалению, она ничего не проясняет. Во-первых, "белогвардейских" версий "Там вдали за рекой" известно несколько, во-вторых, есть свидетели, слышавшие "белогвардейскую" "Там вдали... " ещё в очень от нас далёкие сталинские времена. Наконец, и в сети песня появилась, всё-таки, до того, как её туда выложил уважаемый отец диакон.
Правда в том, что "идеологически выверенные" песни очень легко переделывать, меняя слова на противоположные - и потому дорога для мистификаций здесь открывается широкая до невозможности. И потому всегда на одни цитаты можно приводить другие цитаты, называя оппонента лжецом и подтасовщиком.
Кстати сказать, существует ещё одна белогвардейская песня на мотив "Там вдали за рекой". Но только речь в ней о мужественном и справедливом генерале, который "предавал комиссаров суровой, мучительной казни". Однако, текст этой песни, к сожалению, утерян.
В "Орлёнке" поют "Орлёнка"
В интернете, в одном из Живых Журналов, я прочитал: во Всероссийском Детском центре "Орлёнок" (бывший пионерлагерь), что в посёлке Новомихайловский Туапсинского района Краснодарского края, поют... правильно "Орлёнка". Но только не шведовский вариант, а "белоказачий".(18) Что ж. Наверное, это логично. Время само всё расставляет по своим местам.
Ссылки:
1. Гуль Р.Б. "Красные маршалы: Исторические романы и очерки." Москва: "ТЕРРА", 1995.
2. В. Апрелков "За рекой Ляохэ загорались огни".
"Парламентская газета", N 491, 16 июня 2000 г. См. также П. Н. Краснов "Картины былого Тихого Дона".
3. М. Н. Даниэль "Зямка Копач (Хлопчик)". Авторизованный перевод с идиша Б. Х. Черняка. Москва: "Искусство", 1937.
4. Л. Каганов "Орлёнок часть 3". Электронная публикация. http://lleo.aha.ru/dnevnik/2010/07/31.html
13. М. А. Шолохов "Тихий Дон". В 2-х томах. Москва: "Гослитиздат". 1949 год.
14. В. Черкасов-Георгиевский "Орлы-белоказаки и их орлёнки. Иерей РПЦЗ(В) А. Моисеев выстаивает с песней смолинских казаков "Орлёнок" атамана А.И.Дутова". Электронная публикация (в настоящее время текст в интернете отсутствует).
15. Леонид Каганов "Как немец Фриц и еврей Зямка стали велосипедом". Электронная публикация. http://lleo.aha.ru/dnevnik/2007/07/05.html
Леонид Каганов "По следам "Орлёнка". Часть 2". Электронная публикация http://lleo.aha.ru/dnevnik/2009/03/24.html
Леонид Каганов "Орлёнок часть 3". Электронная публикация http://lleo.aha.ru/dnevnik/2010/07/31.html
16. Диакон Георгий Максимов. "Как я написал песню времён гражданской войны". Электронная публикация. http://yurij-maximov.livejournal.com/78992.html