Вадим проснулся одновременно с будильником. Будильник попибикал равнодушно и стих. Вадим открыл глаза. Потом закрыл их. Снова открыл, ибо испугался, что уснёт.
Опять эта надоевшая пустая комната с холодными белыми стенами. Смотреть вокруг удовольствия не доставляло. Особенно, если ты только что проснулся. Вадим поднялся.
Он направился в ванную, где с полминуты тоскливо рассматривал своё изображение в грязноватом зеркале. Когда-то Вадим считался красавчиком. В ранней молодости, ещё до эмиграции, он даже подрабатывал как фотомодель. Не столько ради денег, сколько ради удовольствия. Приятно было ощущать на себе сразу так много восторженных женских взглядов.
Но это было давно. В Канаде, куда Вадим перебрался десять лет назад, он работал по своей основной профессии - как компьютерный программист. Заработок был - ничего, прожить можно, и даже на хлеб с икрой хватало, но ощущение от жизни теперь было иным. Нельзя сказать, что Вадим сделался за эти десять канадских лет отвратительным, отталкивающим уродом - нет, просто постепенно пришло понимание одной простой и печальной истины: самый сексуальный орган у мужчины (с точки зрения канадской женщины) - это его бумажник. Увы. Единственная часть местной публики, кто ещё мог по достоинству оценить правильное лицо Вадима и его стройную, подтянутую фигуру - это стареющие замужние тётки. И ещё педерасты. И те и другие всегда выделяли его в толпе и провожали долгим мечтательным взглядом...
Вадим принял тёплый душ, тщательно выбрился, почистил зубы. Ежелневный ритуал, немного обидный - ведь всё это не для кого! Так просто. Для самого себя.
Иногда Вадим думал: "Почему я не гей? Почему я не принадлежу к этому привеллигированному в Канаде сословию?" Но природу изменить трудно. И любая мысль о сексе с мужчиной ничего, кроме отвращения у него не вызывала...
Завтрак готовить не хотелось. Да и аппетита не было. Завтракал Вадим всегда в городе: заходил в "Макдональдс", брал combo - сэндвич, жаренную картошку и кофе со сливками; съедал всё это в метро, по дороге на работу. В любом случае, в торонтском метро приятнее жевать вкусный макдональдсовский сэндвич, чем разглядывать унылую серую публику, среди которой если и выделяется кто, то разве что только какой-нибудь обезьяноподобный негр, расположивший свои грязные, сто пятьдесят лет не чищенные ботинки на чистом человеческом сиденье. (Негры, впрочем, бывают разные - точно так, как и белые.)
Одеваясь в строгий дорогой костюм и расчёсывая волосы, Вадим уже представлял себе, что именно он купит на завтрак. Вообще, еда - самое ощутимое достоинство канадской жизни. И Вадим много раз ловил себя на мысли, что не будь этой маленькой спокойной радости, он, возможно, плюнул бы давно на эту страну с её высокомерными обитателями и вернулся бы к себе домой. Но полный холодильник, набитый недорогой и вкусной пищей, удерживал от этих отчаянных мыслей и помогал мириться со многими канадскими недостатками.
И сейчас, продолжая размышлять о еде, Вадим направлялся на работу, в даунтаун - в "городок даунов", как он сам его называл.
Спустя сорок минут Вадим уже был у себя в офисе. Здесь он нашёл скопление оживлённо беседующих сотрудников. Хотя рабочий день вроде бы уже начался, сотрудники не спешили к своим столам. И пока Вадим стоял, присоединившись к участникам разговора, те ещё успели обсудить сегодняшнюю погоду в сравнении со вчерашней - та была лучше!, серию спортивных новостей (Вадим узнал, что один неизвестный ему спортсмен подписал вчера очень выгодный контракт, другой повредил ногу и теперь лечит её, а третий забил гол, но козёл-судья этого не засчитал), и на дессерт один из сотрудников рассказал свежий анекдот, где муж вернулся домой и нашёл в шкафу у жены голого любовника - слушатели расхохотались так, что некоторые вытирали глаза от смеха, даже Вадим был вынужден вежливо улыбнуться.
В конце концов, все поняли, что хотя работа и не волк, но работать нужно, и разбрелись по своим рабочим местам. Вадим направился к своему столу.
Первым делом он проверил e-mail. Оказалось, что на отправленные им вчера двенадцать писем неизвестным красоткам (Вадим пользовался услугами разного рода интернетных служб знакомств), не ответила ни одна. Но что тут поделаешь?! Вадим пытался уже не один год. Не помогали даже фотографии (Вадим посылал лишь те, где он смотрелся сказочным красавцем - героем-любовником из мексиканского сериала). Не помогало вообще ничего. Те девицы, что откликались, задавали один, очень простой вопрос: "Сколько ты зарабатываешь?" Услышав точную сумму, скисали и обещали позвонить "как-нибудь". После чего пропадали - уже навсегда. Одна девица (даже не симпатичная, скорее страшненькая - Вадим видел на сайте её фотографию) прямо сказала ему: "Бесплатного секса здесь не бывает. Это тебе не Совок." Но Вадим не падал духом. Он заполнял новые и новые аппликации, писал новые и новые письма. И ждал.
После e-mail-а он пробежался по российским сайтам и, убедившись, что ничего особенного за эту ночь на его бывшей родине не случилось, приступил к работе.
В обеденный перерыв Вадим ходил в какой-нибудь близлежащий ресторан. Сослуживцы редко приглашали его составить компанию. Вадим чувствовал то глухое раздражение, которое он вызывает своим независимым видом. В этом обществе ценится тот, кто готов всегда показаться глупее собеседника и ещё - кто умеет с почтительно-заинтересованным видом выслушивать любую глупость (даже если её говорит твой непосредственный подчинённый). У Вадима всё это получалось неважно, и он заслужил себе репутацию человека скучного и надменного.
Сегодня ему захотелось отведать китайской кухни. В скромном маленьком ресторанчике, в двух шагах отофиса, подавали замечательный суп "hot and sour" - из тофу и морской капусты со специями. А также очень вкусное тофу с горохом и в остром соусе - как утверждал повар из этого ресторана - приготовленное по традиционному китайскому рецепту. И ещё - прекрасные румяно-поджаренные куриные крылышки со сладким сливовым соусом. Вадим шёл в ресторан, зараннее глотая слюну.
После обеда он наполнил себе чашку кофе из общественного кафимейкера, выставленного руководством компании для общего пользования и направился к своему компьютеру.
Снова проверил e-mail. Опять ничего. Девицы молчали. Тогда, печально вздохнув, он решил посмотреть сайт своего родного Туапсе - города, откуда он уехал десять лет тому назад и где с тех пор ни разу не был.
Туапсинский сайт состоял в основном из фотоснимков и обновлялся редко. Но Вадима интересовали фотоснимки. Он был готов смотреть на одни и те же фото десятки и сотни раз. Трудно было сказать, скучал ли он по своему городу - или же просто грустил по тем временам, что никогда уже не вернутся. Ведь он понимал очень хорошо, что город изменился за прошедшие десять лет, изменился сильно, и даже если бы он захотел вернуться туда, то вернулся бы он уже в другой город - не в тот. Того города больше не существовало. Он сохранился только на фото и в воспоминаниях.
Пробежавшись по фотоснимкам (на некоторых из них Вадим уже с трудом узнавал места, где бродил когда-то мальчишкой - так здорово всё переменилось там), он посмотрел на часы. Маленькие часики в углу компьютерного монитора деликатно подсказывали ему, что перерыв кончился, и нужно возвращаться к работе. Вадим закрыл интернет.
В конце рабочего дня он ещё раз проверил свой e-mail, зевнул и начал собираться домой. День был закончен. Обыкновенный рабочий день.
По дороге Вадим заскочил в LCBO. Он обожал это увесилительное заведение. Здесь собрались банки и бутыли со всего огромного мира. Лучшие алкогольные напитки - из того, что производит планета. Немецкое, польское, чешское, голландское и бельгийское пиво, сухое французское и сладкое еврейское вино, английский эль и шотландское виски, ямайский ром и русская водка, английский джин, польская картофельная водка, французское бренди и коньяки. Единственное, чего не хватало здесь Вадиму, так это кубанских марочных вин. Но, как ни странно, еврейские сладкие вина (американские и также израильские) по вкусу неплохо заменяли их. И Вадим пристрастился в Канаде к еврейским винам. К несомненным достоинствам магазинов сети LCBO можно отнести также канадские цены на алкоголь - довольно высокие (так выходит, что особенно не разгуляешься, и алкоголизм в Канаде - недешёвое развлечение).
Сейчас он купил бутылку израильского вина "King David" и направился к себе домой. В холодильнике его дожидалась целая сырая курица. (Кур в канадских супермаркетах продают в уже выпотрошенном виде, внутри хранится аккуратный пластиковый пакетик, где отдельно лежат внутренности - пупок, лёгкие и пр.) Курицу можно зажарить в духовке и запить вином. Холостяцкий ужин, трапеза небогатого иммигранта в Канаде.
Придя домой, Вадим так и сделал. И ещё побаловал себя несколькими устрицами, которые он достал из холодильника. Устриц он съел, как и полагается, живыми, выжав на них лимонного сока.
Потягивая вино, Вадим прилёг перед телевизором. Пощёлкал туда-сюда пультом, но везде показывали галиматью. Телепередачи и сериалы казались такими же неумными и пустыми, как и разговоры сослуживцев в офисе. В конце концов он набрёл на какой-то фильм. Начал смотреть, но убедился скоро, что и фильм не лучше телепередач. "Странная вещь, - размышлял Вадим, - в России телеканалов было всего два, и каждый вечер находилось, что посмотреть. Здесь - пятьдесят каналов, и смотреть нечего."
Выключив дурной ящик и отодвинув недопитое вино в стакане, он уснул.
Вадим шёл по широкой улице, залитой светом. Это - улица Карла Маркса, центральная улица Туапсе. Сколько лет Вадим не был здесь! Как странно, что тут ничего не изменилось за прошедшие годы. Вадим узнавал всё. Вот, кинотеатр "Россия", вот хлебный магазин, вот продовольственный, который когда-то, ещё в начале восьмидесятых годов, назывался "Рыба-Мясо", а позже был переименован, но местные жители по привычке продолжали его называть так же.
А вот и площадь Ленина. И сам Ленин - белый, то ли из гипса, то ли его побелили. Вот кинотеатр "Родина", вот детский кинотеатр "Юность", вот кафе, вот магазин "Бирюза". Всё в точности, как было тогда, весной девяносто третьего года, когда Вадим уехал, и когда он видел этот город в последний раз.
Интересно, а какой фильм идёт в "Родине"?.. Вадим подошёл ближе. Оказалось, "Молчание Ягнят". Сейчас? А поновее что-нибудь? ...И тут Вадим вспомнил: этот фильм шёл здесь тогда, когда он уезжал - десять лет назад...
Вадим огляделся. И странное чувство охватило его. Ведь город не изменился! Но как это понимать? Он не был тут уже десять лет, и всё здесь осталось по прежнему. Абсолютно всё. Вадим узнавал каждую мелочь. И не было никаких сомнений: он видел сейчас перед собою тот самый город, который когда-то, десять лет тому назад, оставил. И нет тут всех этих достроек, пристроек и перестроек, которые он видел на интернетном сайте. Как же это всё понимать?..
Он пересёк улицу и оказался у промтоварного магазина. Взгляд его упал на украшавший стену календарь.
..Вадим покачал головой - он поверить не мог в реальность происходящего. На календаре стоял год - 1993-й. Вадим вгляделся пристальнее... Наверное, старый календарь не сняли.
Он шёл дальше по улице, жадно всматриваясь во всё, что видел. В другом магазине Вадиму попался на глаза ещё один календарь. Вадим подошёл ближе... Год на календаре был всё тот же: 1993-й. Вадим повертел головой. Это сон, наверное...
Точно, сон! Вадим вспомнил: он вернулся домой из офиса - торонтского офиса, не туапсинского, съел жареной курицы, съел устриц, выпил вина... А откуда, вдруг, взялся Туапсе? Он, ведь, не садился на самолёт, не покупал билета в Россию. Почему он здесь?..
Всё стало понятно. Он уснул и спит сейчас на своём диване, в своей торонтской квартире, а Туапсе ему снится, просто снится. Тем более, уже несуществующий Туапсе - Туапсе далёкого теперь 1993-го года.
Вадим повертел головой, чтобы убедится, что это сон и... проснулся.
Всё правильно. Он не ошибся. Вадим лежал на своём домашнем диване. Рядом стоял бокал с недопитым вином. Светящийся циферблат электронных часов показывал половину шестого... Вадим вздохнул разочарованно и перевернулся на другой бок.
Сон. Всего лишь сон... А как бы он хотел, чтобы это не было сном!..
Его снова разбудил будильник. Вадим несколько раз перевернулся, полежал ещё и затем медленно и нехотя встал. Начинался его обыкновенный день. Он принял душ, побрился, почистил зубы. Одел свой ежедневный офисный костюм и вышел из дому.
По дороге он забежал в "Burger King" и купил там завтрак в бумажном пакете: жареная картошка, поджаренный на тостере бублик с ветчиной, сыром и жареным яйцом, и ещё кофе со сливками. Вадим всё это ел в метро, где ему слегка отравил аппетит бомжеватого вида негр, оторый снял свои дурно пахнущие ботинки и поставил их в проходе, подальше от себя - очевидно, чтоб запах от ботинок не портил настроение ему самому.
В офисе Вадим опять нашёл обычное ежеутреннее скопление местной публики. Те снова обсуждали погоду, после этого опять были новости спорта и как обычно всё закончилось анекдотом. Сегодня это был анекдот про одного рассеянного господина, который оставил в автобусе свою шляпу, а когда вспомнил и вернулся, то увидел, что на его шляпу уже кто-то сел. В офисе стоял гомерический хохот; Вадим, как всегда, вежливо улыбнулся.
Первое, что он сделал, вернувшись к своему рабочему столу - открыл интернетный сайт Туапсе. Даже не зная - зачем. На сайте ничего не изменилось. Да и в самом Туапсе вряд ли всё так уж быстро меняется. Хотя за десять лет изменилось видимо многое...
Вадим никогда не жалел, что уехал оттуда. Маленький и скучный, как железнодорожное расписание, провинциальный городишко; таких тысячи раскинулось по России, а в мире - и не пересчитать. Более того, подобные Туапсе небольшие канадские города, где Вадим успел побывать - будь то Маркхам, Лондон (есть такой городок в Онтарио - downtown его и правда очень напоминает в изящной миниатюре центр британской столицы, а река, которая пересекает этот крохотный североамериканский городок зовётся... правильно - Темза) или Китченер - все эти скромные, тихие городишки смотрятся не в пример чище, богаче, спокойнее, наконец, чем тот маленький южный город на удалённом теперь от Вадима берегу очень и очень далёкого Чёрного Моря.
Вадим понимал, что не выпади ему эта возможность эмигрировать - тогда, в тревожных и "лихих" девяностых, и останься он жить в Туапсе, вся его дальнейшая жизнь там скорее всего прошла бы бестолково и в неприятной бедности. Он до сих пор помнил, какую нужду вынужден был терпеть. И что такое - программист в ельцинской, "демократической" России?!.. Кому ты там нужен с этой профессией?..
Он закрыл сайт и проверил e-mail. Опять ничего. Только надоедливая "Комсомольская Правда" прислала ему свою обычную ежедневную информацию - краткое содержание сегодняшнего номера. Вадим приступил к работе.
Поужинал он остатками вчерашней курицы и куском торта со ввзбитыми сливками на десерт. Выпил стакан вина. Телевизор включать не стал. Всё равно - одну хренотень показывают - решил он.
Спать не очень хотелось, но Вадим лёг. Поворочался немного и понял, что засыпает...
Вадим увидел море. Оно сверкало на солнце и отливало волшебными, сказочными огнями. И этот чарующий, завораживающий морской блеск - он был настолько великолепен, что Вадим застыл, не в силах оторвать взор. Белоснежные корабли стояли на рейде, чайки кричали так пронзительно и так громко, словно предупреждали Вадима о чём-то.
Он огляделся... Это опять Туапсе. Как он сюда попал? Ведь, ещё вчера Вадим сидел у себя в торонтском офисе, потом пришёл домой... Он спит! Да. Он спит, и всё это ему снится. Опять снится. Вадим хотел увидеть этот сон снова, и он увидел его.
Теперь он уже не стал просыпаться. Зачем? Ведь, это тот самый сон, который ему хотелось посмотреть!
Спрятав руки в карманы белых брюк, Вадим отправился - прогуляться по воображаемому городу. Городу, который ему снится.
Выйдя из порта, он оказался на небольшой площади с помпезно-советским названием Площадь Октябрьской Революции. Здесь стоял памятник "Борцам за Власть Советов". Впритык расположен Дворец Культуры Моряков, а напротив - магазин "Океан", самый крупный рыбный магазин города. Вадиму помнилось из сообщений туапсинского сайта, что здесь построили что-то - в конце девяностых годов, кажется. Он огляделся. Никаких новых построек нигде не видно. А интересно, какой сейчас год?.. Наверное, опять 1993-й.
Вадим шёл через площадь. Всё здесь. Никуда ничего не делось. Вот - магазин "Золотой Ключик", где продают сладости, а рядом - казачий штаб с надписью у входа "Всекубанское казачье войско. Туапсинский казачий отдел".
Там, где заканчивается площадь Октябрьской Революции, начинается улица Карла Маркса - центральная улица города. В конце девяностых (Вадим помнил) ставили вопрос - а не переименовать ли улицу в Платановый бульвар или, может, вернуть ей дореволюционное, историческое название - Абазинский проспект. Как ни крути, а Маркс - мало того, что никогда в Туапсе не был - вряд ли и знал о его существовании. Но, поговорив, решили ничего не менять. Видимо, для вчерашних коммунистов, осевших в городской мэрии, старое название звучит привычнее.
Но это всё случилось позднее. А тогда, в 93-м году, город сотрясали другие проблемы, и вопрос о переименовании ещё не поднимался.
Вадим зашёл в один из маленьких магазинов. Бросил взгляд на стенной календарь. Так и есть - 1993-й год. Он не ошибся.
Выйдя на улицу, Вадим решил: купить бутылку красного кубанского вина и забежать в гости к своему старому приятелю Косте Лопушинскому. Костя был местным литератором и журналистом. Книги его продавались плохо (чтобы не сказать - вообще не продавались), и он кормился с того, что вёл передачи на местном радио, плюс подрабатывал собкором по Туапсе в одной краснодарской краевой газете.
Костю Вадим не видел десять лет, но вряд ли тот изменился. Сегодня, ведь, 1993-й год! Прошлое, вернувшееся обратно!
Вадим направился к лотку, быстро выбрал бутылку. Замечательное кубанское вино "Чёрные Глаза", которого он не брал в рот уже десять лет! (Где же его в Торонто купишь?) Он быстро полез в карман и испугался... А, вдруг, там будут только канадские доллары? Что он купит на них здесь?
Вадим достал кошелёк (канадский, кстати, кошелёк - он это про себя отметил - купленный им в позапрошлом 2001-ом году в "Winners"-е). Но деньги там, в кошельке, оказались российские. Российские рубли, причём старые - те, что были в ходу тогда, в 1993-м.
Вадим про себя обрадовался, достал купюры и... обомлел.
Он увидел девушку-продавщицу. Зеленоглазая блондинка, с длинными волосами, пышными и блестящими, как у кинозвезды, она смотрела на Вадима и молча ждала. Потом улыбнулась смущённо, как улыбается совсем ещё маленькая, смешная девочка. Зелёные глаза её блеснули тихонько, неподвижные чёрные зрачки бесшумно вздрагивали. Она моргнула, и Вадим моментально забыл, зачем он сюда пришёл. Кто эта принцесса из старой забытой сказки? Кто она? Где Вадим видел её раньше? То, что не в Торонто - ясно, в Торонто не бывает подобных красавиц. Такую сказочную принцессу можно увидеть там только в кино, в голливудском фильме - и нигде больше.
Всё закружилось перед Вадимом. Огромный цветной мир вокруг - он словно бы утонул, растворился в волшебном сиянии зелёных глаз туапсинской принцессы.
И Вадим начал всё вспоминать. Он шёл к другу Косте... Остановился, чтобы купить вина. Ага! Вот, что он здесь делает!..
Вадим оглядел витрину. Пожалуй, надо взять сладкого на закуску. Костя только обрадуется. Взгляд Вадима упал на коробку конфет "Птичье Молоко".
- И "Птичье молоко" ещё, пожалуйста...
- Вы знаете... - девушка улыбнулась трогательной, провинциальной улыбкой. - "Птичье молоко" у нас не очень свежее. Лучше возьмите мармелад в шоколаде. Он свежий.
- Мармелад в шоколаде? - Вадим уже и забыл, что это. "Птичье молоко" польского производства он часто покупал в польских магазинах Торонто и в русских магазинах Северного Йорка. Поэтому он чуть растерялся и спросил неуверенно: - А это вкусно?
Девушка опять улыбнулась. В ней словно проснулся ребёнок.
- Вкусно, - ответила она. - Очень.
Светловолосая девушка с искренним любопытством рассматривала посетителя, задавшего такой несерьёзный вопрос. И Вадим понял: ведь, он иностранец здесь. А иностранцев в провинциальной России любят. Иностранцы интересны. Тем, что они иностранцы, хотя бы.
- Я вспоминааю, - Вадим действительно вспомнил, - когда-то я ел мармелад в шоколаде. Когда-то, очень давно...
- А вы откуда приехали? - спросила девушка, разглядывая молодого человека, всё с той же своей провинциальной непосредственностью.
- Из Канады, - ответил Вадим. И добавил: - Но я родился здесь, в Туапсе. Только, это было очень давно теперь...
- Ой, как интересно! - Девушка покачала головой. - Правда, из Канады? Вы там долго жили?
- Десять лет, - ответил Вадим. А про себя подумал: "Начиная с сегодняшнего дня - десять лет".
- Хорошо в Канаде? - спросила красивая девушка.
Вадим задумался. "Если честно, то не очень. Но где тогда хорошо? В Туапсе?.."
- Нормально, - сказал он.
- Нормально... - Девушка покачала головой. - Я бы очень хотела там побывать...
- А тебя как зовут?
- Света.
- Меня Вадим.
Он замялся.
- А ты... ты сегодня работаешь долго?..
Света внимательно посмотрела на него.
- До шести.
- А сколько сейчас?
Света глянула на часы.
- Сейчас два. Без пяти минут...
- Можно, я за тобой зайду? В шесть часов...
- Можно.
...Расставшись с красивой девушкой Светой, Вадим шёл дальше. Он шёл, разглядывая улицу и разглядывая дома, но всё это теперь меньше интересовало его, чем ещё полчаса назад.
Он добрёл до знакомого дома на улице Гоголя, на четвёртом этаже которого, Вадим помнил, жил тогда - десять лет назад жил Костя Лопушинский.
Он вошёл в подъезд, он поднимался по лестнице. Дыхание перехватывало. Ведь, столько лет прошло! Костя, наверное, постарел. У него, наверное, седые волосы и борода - тоже седая. Вадим, наверное, его не узнает.
Остановившись у когда-то знакомой и давно уже забытой двери, Вадим не решался. Он поднял руку, чтобы нажать звонок, но...
Стоп! Бред какой-то. Ведь, всё это сон. Сон. И Вадим знает, что это сон. Нет ничего этого в действительности. Ничего нет. Нет девушки Светы, нет этой бутылки кубанского красного вина, нет этой коробки конфет. Даже и этого города - тоже нет. Нет этого подъезда. Этой двери. Этого звонка. Всё это нереальные образы, игра воображения. Он лежит сейчас у себя дома, в своей торонтской квартире. Он лежит на диване, и ему снится сон, и всё это - только лишь элементы миража, различные детали, из которых сон состоит. Надо проснуться. Надо проснуться. Надо сбросить с себя это странное, это нелепое наваждение...
Вадим уже хотел дёрнуться, сильно покачать головой, но...
Зато какой чудесный сон! И до чего всё реально! Этот, вот, каменный пол, старый, раздавленный кем-то окурок в углу, окно, не очень чистое, обитая кожей дверь... Невозможно было поверить, что всё это не существует в реальной действительности. И потом. Где и когда ещё он сможет побывать в своём прошлом? В том ярком цветном мире, который существовал когда, но потом растворился, умер, послужив фундаментом для настоящего - такого серого и такого безрадостно скучного. Мира того нет больше, его нет нигде, он сохранился только в движущихся картинках воспоминаний...
Вадим надавил звонок.
Вопреки его ожиданию, Костя совершенно не изменился. Совершенно. Он выглядел точно таким, каким Вадим его запомнил, каким Костя и был в тот вечер перед отъездом Вадима в Канаду, десять лет назад. Они сидели тогда допоздна, в этой вот самой Костиной квартирке, пили чай и красное полусладкое вино. И разговаривали. Теперь Костя совершенно не удивился приходу Вадима, хотя и попытался сделать вид, что якобы удивился.
- О! Привет, - сказал он. - Заходи.
Вадим шагнул внутрь. И квартира та самая. Вадим смотрел сейчас и узнавал каждую деталь, каждую мелочь. Вот этот покрывшийся темноватым налётом чайник, вот эта примитивная, плебейская картинка на стене... Всё тут осталось на своих местах. Всё.
- Давай, проходи. - Костя деланно засуетился. - Усаживайся. Рассказывай, как там в этой твоей Канаде.
Вадим вздрогнул. "Вот оно как!" Он поставил на стол бутылку и коробку конфет. Костя улыбнулся.
- У меня там тоже кое-что имеется, - сказал он.
На столе скоро появилась бутылка водки, стаканчики, большая тарелка с разложенными на ней кусочками копчённой колбасы и тонкими пластиками розовой ветчины. Рядом появилась другая тарелка, где расположился нарезанный хлеб. В третьей тарелке Костя разместил разрезанные дольки помидоров и огурцов. Закипел чайник.
Вадим помнил, что Костя живёт один - с тех пор, как два года назад развёлся. Периодически к нему сюда заходили самые разные молодые особы женского пола, но ни одна из них долго не задерживалась. Глядя со стороны на беспорядочную половую жизнь Кости, Вадим думал о том, что сам он не хотел бы жить вот так. Вадиму и в двадцать лет хотелось жениться, а уж в тридцать...
- Ну так как там, в Канаде?
Вадим покачал головой. Что ему ответить на этот вопрос? Попробовать словами пересказать десять лет своей непростой жизни?.. И Вадим вдруг почувствовал, что в нём просыпается тот самый двадцатилетний туапсинец, который когда-то, а именно десять лет назад, сидел на этой вот самой кухне, в Костином обществе, и пил водку. Поэтому он ответил коротко:
- В Канаде хорошо.
А хорошо ли? Пусть думает, что хорошо. Он сам никогда там не побывает. Вадиму захотелось спросить, а что нового здесь, в Туапсе, но он не стал. Что нового здесь могло произойти за такой фантастически короткий срок. Ведь, этот тот самый день, из которого Вадим когда-то уехал! Поэтому ничего здесь не произошло. Вообще ничего! И спрашивать нечего.
Костя молча разлил водку в стаканчики.
- Ну давай, - сказал он.
- Давай, - согласился Вадим.
Чокнувшись, они выпили. Потом Вадим начал рассказывать о Канаде. Он рассказывал о богатой, сытой, справедливой и счастливой стране - о той стране, в которой он никогда не жил и даже никогда не был. Он рассказывал ему о какой-то другой Канаде - сказочной и воздушной, той Канаде, куда он уехал из Туапсе десять лет назад, и куда так до сих пор и не добрался. Но Косте было интересно. Он слушал. И Вадим понимал - это и есть красивая неживая сказка, которой ему надлежит развлекать туапсинскую публику, и понимал он также, что рассказывает это он сейчас не для Кости - Косте Канада не нужна, ему хорошо и в Туапсе, и в Канаду он никогда не поедет, рассказывает это он сейчас сам для себя. Это ему, Вадиму, нужно было послушать утешительные рассказы о чудесной и сказочной канадской жизни, и послушать их из собственных же уст, так как никому другому он бы никогда не поверил.
Допили водку, Вадим откупорил вино. А рассказы о красивой Канаде всё текли и текли - Вадим сам не знал, когда он, наконец, остановится.
Но в конце концов надоело. Надоело, потому что Вадим уже переставал себе верить, начинал сам сомневаться в собственных рассказах. И потом, захотелось сменить пластинку и начать жаловаться. А позволить себе жаловаться он не мог. Это бы сильно испортило всю эту благостную и безмятежную картину эмигрантской жизни, картину - которую Вадим рисовал сейчас яркими, цветными мазками - на чёрно-белой палитре туапсинской кухни.
Поэтому он решил, что пора уходить. И наконец, пока он вдруг не проснулся и не вернулся опять в Торонто, пока он всё ещё тут, в Туапсе, надо хотя бы прогуляться по городу. Кто знает, когда и в каких сновидениях его опять занесёт в этот такой забытый и такой родной город?
Вадим попрощался с Костей и направился к выходу. Он посмотрел на часы. Пять. Через час сказочно-красивая девушка Света из коммерческого лотка, где он покупал вино и конфеты, закончит работу. Через час.
И уже открывая дверь старого подъезда, старого туапсинского дома на улице Гоголя, Вадим вспомнил. Ведь Костя умер. Умер два года тому назад. Умер от сердечного приступа у себя в квартире, и пролежал там четыре дня, пока его не нашли. (Вадим узнал об этом, читая на интернете одну из краснодарских газет.)
Он остановился в дверях.
Он только что разговаривал с покойником, с мертвецом?..
Нет. Он разговаривал с образом, который ему нарисовало его собственное воображение. Он разговаривал с призраком, с гостем из cвоего далёкого прошлого.
Вадим вышел на улицу. Солнечный свет ударил его по глазам. Пахнуло морем. И сразу же протрещал торонтский будильник.
Вадим проснулся.
Он полежал ещё немного с закрытыми глазами, вспоминая увиденное им только что. Картины потрясали его своей яркостью, чёткостью. Невозможно было поверить, что всё это только несуществующие образы, изготовленые на заказ в каких-то дальних и таинственных закоулках сознания.
Вадим поднялся. Продолжая думать об увиденном, он уже автоматически, без всякого интереса, выполнял все свои привычные утренние процедуры: брился, принимал тёплый душ, вытирался затем белым пушистым полотенцем, чистил зубы вращающейся механической электрощёткой, облачался, уже будучи вымытым и побритым, в ежедневный и дорогой костюм для офиса. Всё это было абсолютно реально, до надоедливости обыденно и сейчас совершенно не интересно. Вадиму хотелось обратно - туда, в мир фантастических образов и призрачных сновидений.
В офисе он увидел обычное ежеутреннее собрание. Здесь обсуждали самую свежую потрясающую канадскую сенсацию - переломленную ногу какого-то хоккеиста или может быть баскетболиста. Разговор этот так захватил всех присутствующих, что те, казалось, начисто позабыли о том, что в офис они пришли по другому поводу. Однако, когда большие часы на стене показали положенное для начала работы время, сотрудники вдруг как-то резко и одновременно прекратили обсуждение, дабы приступить к работе. Не забыв, правда, про обязательный утренний анекдот.
Сегодня это была история пьяного, который сидел в баре до самого закрытия, с большим трудом добрался домой, но вместо своей двери постучался в соседскую. Офисные стёкла привычно задрожали от дружного громового хохота, некоторые сотрудники вытирали глаза, но Вадим, какой-то не по-обычному рассеянный сегодня, забыл про свою дипломатическую улыбку. Он только кивнул, обвёл глазами хохочущих и отвернулся.
Усевшись за свой компьютер, он проверил e-mail. Там обнаружилось письмо от некой Яны. Та писала, что она "красивая и рыжая", далее - "согласна на безопасный секс при наличии машины и ежедневных выходов в русский ресторан".
"Ежедневных выходов... лесбиянка хренова... " - с отвращением проговорил про себя Вадим, стирая сообщение. Он подумал о том, что с удовольствием подкараулил бы эту рыжую Яну в ресторанном мужском сортире (если уж ей там так нравится) и окунул бы её рыжей башкой в унитаз. И подержал бы с минуту (чтобы только не захлебнулась в этой родной стихии - надо ещё из-за такой дряни потом в тюряге срок оттягивать!) Просто ради науки. На будущее. За подобное удовольствие Вадим был даже согласен отдать в виде штрафа две-три месячные зарплаты.
Больше ничего интересного не было. Вадим открыл туапсинский сайт.
Но и там ничего нового не произошло за минувший день. Сайт по прежнему расхваливал добрые дела и истинно христианскую душу директора одного местного предприятия Петра Ефимовича Егорченко, про которого Вадим знал (от всегда бывшего хорошо осведомлённым в местной туапсинской жизни журналиста Кости), что тот - старый и опытный бандит (уголовники называли между собой Петра Ефимовича по доброму - "Батей"), и на службе у него состоят целые отряды наёмных киллеров.
Вадим занялся работой: как обычно смертельно скучной, и как обычно смертельно необходимой.
В обеденный перерыв он сходил в индийский ресторан неподалёку, однако, мысли его были сейчас не о еде. Мысли его возвращались к странным и необычным сновидениям минувшей ночи. Вадим поедал тушёную курятину, обильно заправленную всевозможными индийскими специями, и продолжал вспоминать увиденные во сне картины.
Вадим шёл по туапсинской улице. По улице Карла Маркса. За спиной остались площадь Октябрьской революции и памятник "Борцам за Власть Советов". Слева Вадим видел перед собой Магазин "Книги", а справа коммерческий киоск и девушку Свету за прилавком. Он посмотрел на часы. Без десяти минут шесть. Свете пора. И точно - она что-то складывала, что-то собирала; очевидно закрывалась на сегодня.
Вадим остановился. Подойти к ней сейчас?.. А почему нет? Ведь, это сон, всё происходит не по-настоящему. Какая ему разница? Чего и перед кем стыдится?
Вадим подошёл ближе. Света узнала его и остановилась. Она улыбнулась. И замешкалась тут же - не знала, куда положить свёрнутый пакет с чем-то.
- Здравствуй, - сказал Вадим.
- Здравствуй, - ответила Света.
Они стояли и молча смотрели друг на друга. Вадим застыл на месте. Он видел сейчас только глаза Светы, ничего больше. Нереальный, фантастический блеск этих двух изумрудно-зелёных глаз в одно мгновение всё поглотил собою. Детская сказка - прекрасная, как любовь, и старая, как жизнь, давно забытая, ожила, вспыхнув ярким огнём - откуда-то из тёмных коридоров памяти. Ощущение времени и пространства пропало начисто. Вообще, всё пропало. Вадим не знал уже, сон это или реальность, не знал, Туапсе это или Торонто, не знал, какой теперь год, какой месяц и какой день. Он не знал ничего. Он видел только глаза этой сказочной, необыкновенной девушки. И не важно было уже, что здесь существует на самом деле, а что только нарисовано воображением. Вадим смотрел в эти её глаза, и тут вдруг всё мучительно сжалось в нём: таким жалким и таким бессмысленным ему показалось в это мгновение всё его существование - эти десять лет, прожитые в сытом, разжиревшем от скуки Торонто, бессмыслица, десять паскудных лет - кусок жизни, бездарно выброшенный из окна на ветер; пачка листов пустой, графоманской рукописи, сожжённой вчистую - так, что ничего не осталось от этих дурацких листов, кроме горького привкуса никому не нужного пепла.
Вадим сделал шаг и взял Свету за руки. Потом наклонился. И поцеловал. Сердце его забилось в эту минуту настолько сильно, что он испугался проснуться. "Только бы не зазвенел будильник, - стучало в голове у Вадима. - Только бы не зазвенел сейчас этот тысячу раз проклятый торонтский будильник. Только бы он не зазвенел..."
Но будильник молчал. И сон продолжался.
- Я люблю тебя, - сказал Вадим. - Света, я люблю тебя.
Света молчала. Она кротко и по-детски смотрела ему в глаза. Потом сказала тихо и неуверенно:
- Пойдём ко мне домой... Хочешь?
Вадим сидел на лавочке. На туапсинской лавочке. Света
оставила ему адрес, и они договорились встретиться в девять у её подъезда, когда дома не будет матери - та уйдёт в порт, где она работает в ночную смену. Отец у Светы - моряк, и сейчас где-то плавает.
Вадим смотрел по сторонам и думал. Ему не хотелось в Торонто, ему хотелось остаться здесь. Но как это сделать? Ведь всё вокруг - и деревянная лавочка, на которой он сейчас сидит, и зелёные пахучие кусты рядом с лавочкой, и тёплый весенний воздух, и полоска синего моря на горизонте, и этот неповторимый приморский запах - запах разогретой солнцем травы с морским йодом вперемешку; всего этого не существует в реальности, как не существует и девушки Светы. И даже старого приятеля Кости - его тоже теперь не существует. Как переселиться в мир, которого нет? В мир, существующий только в воображении?
А может быть, Вадим сделал ошибку - тогда в девяносто третьем? Может быть. Но что сделаешь теперь? Теперь уже ничего не сделаешь. Города, из которого он уехал тогда, нет больше. Того, который существует на его месте, Вадим не знает. Это уже другой город, в сущности.
Как вернуться в тот город? Как?..
Неприятным, назойливым треском заявил о себе торонтский будильник. Вадим проснулся.
Ему ничего не хотелось. Вообще ничего. Вадим автоматически встал. Принял душ. Побрился. Почистил зубы. Оделся. Вышел.
В метро он завернул в "Макдональдс" и купил завтрак. Жевал Биг Мак, сидя в вагоне, и смотрел, как галдит стая маленьких канадских аборигенов. Детишки вскакивали на сиденья с ногами и орали так, что не слышно было голос из репродуктора, называющего станции и без конца предупреждающего пассажиров о чём-то.
Вадим ни на что вокруг не обращал внимания. Он снова и снова воображал туапсинскую девушку Свету, её лицо, её глаза, её губы...
На работе Вадим появился с небольшим опозданием. Сотрудники, видимо, уже обменялись свежими новостями и сейчас, стоя в коридоре, тряслись от смеха - очевидно, только что выслушали обязательный утренний анекдот. Вадим, не задерживаясь, проследовал к своему столу.
Он опять видел море, старый городской причал и сохранившийся от прежних времен нелепый памятник "Борцам за Власть Советов". Вадим шёл и смотрел вокруг. Он взглянул на часы. Семь вечера. Куда идти? К Свете рано. Она ждёт его в девять.
Вадим решил нанести визит Косте. Он заскочил в один из коммерческих магазинов, купил там бутылку кубанского вина "Мускат" вместе с коробкой каких-то конфет.
Потом он направился туда, где живёт Костя - Вадим пересёк старый дворик, заросший зеленью, подошёл к потёртому от непростой жизни подъезду серого здания на улице Гоголя и поднялся по каменной, пахнущей пылью, лестнице. Надавил звонок. Костя открыл.
- О-о... кого вижу... Заходи!
Вадим вошёл внутрь, мучитительно и напряжённо глядя по сторонам: он старался запомнить здесь каждую мелочь, каждую деталь - вечную в его памяти, но в действительности, увы, давно уже не существующую.
- Проходи. Я сейчас чай поставлю.
Вадим опустил на стол бутылку и конфеты. Присел. Он молча смотрел, как прожжужав вспыхивает спичка - забытый в Канаде звук, там большинство плит давно уже стали электрическими.
В центре стола появилась тарелка с тонко нарезанными пластиками ветчины вместе с кусочками ярко-красного помидора. Появились стаканчики. Вадим откупорил бутылку и наполнил их вином. Открыл коробку с конфетами.
Закипел чайник. Костя достал две чашки и бросил в них по пакетику.
- Я ничего не понимаю, - сказал Вадим, отвернувшись. - Ничего не понимаю.
- Не понимаешь что? - спросил Костя.
- Ничего не понимаю. Ты умер, давно умер... И ты стоишь тут передо мной и спокойно завариваешь чай. Как это может быть? Как это может быть, что я оказался в том самом городе, из которого я уехал десять лет назад. Я вижу город, которого нет больше. Его нет, нет нигде, а его вижу. Я хожу по этому городу, общаюсь с людьми. Я пью и ем, я влюбляюсь в красивую девушку. И... ничего не понимаю. Не понимаю, что со мной происходит. Может быть, ты мне объяснишь?
Костя молчал. Он продолжал перемешивать ложкой чай. Казалось, он подбирал слова. Вадим ждал. Он сидел за столом и смотрел в стену. Так прошла минута.
- Ты видишь не людей, - наконец, сказал Костя. - И не город. Ты видишь образы. Образы из твоей памяти. Твоя память - это огромная копилка. Ты понятия не имеешь, как много там разного хранится. Вся твоя жизнь, всё то, что ты считаешь давно забытым и давно стёртым прошедшим временем...
- То есть... - Вадим приподнялся на стуле. - Люди, которых я вижу в своём сне - все они существуют в реальности?..
- Или существовали когда-то. Иначе как бы ты их увидел?
Вадим опустился на стул. "Света... - прошептал он, - Света... Она существует?.."
- Но как это может быть? - Он повернулся к Косте. - Как? Людей, которых я встречаю здесь, в этом городе, я никогда раньше не видел! Или... я их просто не помню?..
- Ты их не помнишь. Ты их забыл. Но ты их всех увидел когда-то. И в твоей памяти они сохранились...
Вадим шёл по улице. Он шёл и смотрел вокруг.
"Так значит, просто память показывает мне мои старые, давно забытые мною воспоминания. Так, как если бы показывала старый кинофильм... И я в кинозале. Точнее, не воспоминания, а вариации на тему когда-то мною увиденного."
Вадим свернул с улицы Карла Маркса, попетлял после какими-то дворами. Темнело. Он посмотрел на часы. Без двадцати пяти девять. Света ждёт его через двадцать пять минут. Через двадцать пять минут.
Он услышал выстрел. Потом - второй. Человек, спотыкаясь, выбежал из-за угла. Возникла рука с пистолетом. Пистолет застыл в воздухе - кто-то прицеливался. ...И громыхнул выстрел. Человек рухнул, разбросав руки.
Из-за угла появились четверо. Двое из них были в милицейской форме. Каждый из четверых держал в руке по пистолету.
- Готов? - спросил один.
И тут он, повернувшись, увидел Вадима. Остальные трое, заметив, что тот смотрит куда-то, тоже повернули головы. Вадим бросился убегать. В спину ему громыхнуло сразу несколько выстрелов.
"Они не могут убить меня, - шептал Вадим на бегу. - Не могут. - Ведь, это не живые люди. Это только образы. Это игра моего воображения. Это только игра."
Преследователи настигали его. Вадим, забежав за угол в очередной раз, огляделся и спрыгнул вниз - туда, где разросшиеся кусты сразу же спрятали его от глаз кого бы то ни было. Он притаился. Услышал шаги. Это появились те четверо.
- Где он? - слышал Вадим сверху.
- Ушёл...
- Надо найти. Батя не любит живых свидетелей. Ты знаешь: если за два дня мы этого типа не сделаем трупом...
Вадим слышал, как кто-то спокойно и деловито сплюнул на тротуар.
- ...трупами станем мы.
Они отошли чуть в сторону. Вадим приподнялся и осторожно выглянул из-за кустов. Четверо стояли в нескольких метрах от него, и свет от уличного фонаря лежал так, что Вадим мог отлично рассмотреть каждого. И запомнить лицо.
Первое, на что он обратил внимание: двое из этих четырёх действительно были в милицейской форме (Вадиму не показалось!). Но оперативники, стоящие на службе у мафии, не редкость в демократической России, а в демократическом Туапсе тем более. Интересно было другое: их лица. Ни одно из них Вадим не мог вспомнить. Ни одно.
Но где-то же он их видел! Когда-то же они встречались ему! Где и когда?.. Возможно, этих людей давно уже нет в живых: десять лет - не маленький срок, а у бандюков век короткий...
Они ушли. Вадим остался один. Он посидел в кустах ещё несколько минут, а потом вылез.
На улице холодало. Пронизывающий сырой ветер нёс запах весны и запах солёного, холодного моря. Деревья настороженно шевелили листьями, словно пытались рассказать о чём-то Вадиму и посвятить его в какую-то свою тайну. Луна, жёлтая и круглолицая, как вымытая тарелка в ресторане, задумчиво смотрела на него с высоты. Маленькие тусклые звёзды мерцали, ёжась от ночного холода. Пятиэтажные дома тёмными силуэтами обступали вокруг. Улица, изгибаясь, уходила куда-то очень далеко - туда где чернели неровные линии кавказских гор.
Это был Туапсе. Старый, забытый и затёршийся в памяти Туапсе. Город Вадима. Его город.
И Вадим стоял здесь, на этой холодной ночной улице и смотрел вокруг. Он захотел здесь остаться. Навсегда остаться. Вадим ясно понял, что не хочет больше отсюда никуда уезжать. Он хочет остаться здесь. Он хочет здесь остаться жить. Он хочет вернуть то время. Он хочет прокрутить назад эти десять неудачных лет. Он хочет остаться здесь.
И в этот момент прозвенел будильник. Будильник из сегодняшнего Торонто.
Вадим пришёл на работу чуть пораньше. Сотрудники только начинали собираться в коридоре. Их общий ежеутренний сбор был ещё впереди. Пока те из них, кто уже пришёл на работу, прохаживались взад и вперёд по длинному коридору, тянули из пластиковых стаканчиков некрепкий кофе и вели беседы, скучные, как смерть и бессмысленные, как воскресный номер "Торонто Сан".
Вадим проследовал мимо них и устроился у своего компьютера.
Он открыл сайт Туапсе.
Он решил взломать этот сайт.
Он взломает сайт и потратит все свои возможные и невозможные хакерские способности, но узнает всё о туапсинской девушке по имени Света, которую он видит теперь каждую ночь. Где она сейчас, спустя десять лет? Что с ней?
Он взломает сайт, он заберётся в электронные архивы города и узнает всё о тех четырёх типах, что пытались его подстрелить прошлой ночью.
Вадим даже решился забить на работу сегодня. Он - исполнительный и аккуратный обычно работник сегодня будет использовать рабочее время и рабочий компьютер в чисто своих, личных, целях.
Сегодня он будет искать, и он не успокоится, пока не узнает об этих людях всё. Всё то, что можно узнать.
...Из коридора слышались радостные голоса - сотрудники собирались в кучу и шумно обсуждали что-то. Вадим быстро щёлкал клавишами. Цифры и буквы - русские, латинские, мелькали у него перед глазами. Он сосредоточился так, что вспотел. Сейчас, сейчас... Сейчас он всё и про всех узнает. Только нужно собраться с силами. И потерпеть.
Прошёл час. Все в офисе уже заняли свои рабочие места, и работа кипела вокруг Вадима. А Вадим ковырял внутренности интернета. Содержимое чужих сайтов рассыпалось перед ним, выбрасывая всю - нужную и ненужную информацию.
Прошло ещё два часа. Вадим уже знал, что Светлана Николаева (он увидел её фотографию) действительно жила в Туапсе в 93-ем году, но через год, в 94-ом, она поступила учиться в один из столичных вузов и перебралась в Москву. Следы её на этом терялись.
Вадим занялся четырьмя убийцами, которых он видел во сне прошлой ночью. Двое из них, и точно, работали в 93-ем году в милиции (Вадим проверил электронные списки сотрудников туапсинской милиции, снабжённые фотоснимками). Двое других в милиции не работали: они числились в милицейской картотеке. Как хорошо известные органам рецедевисты.
Первые двое - Андрей Тимофеев и Григорий Петренко в 98-ом году оформили документы на постоянное место жительство... Куда? Вадим напрягся и, узнав, покачал головой... Нет, этого не могло быть. Они перебрались в Канаду, в Торонто.
А что случилось с их друзьями-бандитами? Вадим начал ковырять сайт канадского посольства. Если эти двое тоже уехали, то вряд ли под своими документами и вряд ли под своими фамилиями.
Два часа ушло у него на расковыривание посольского сайта. И Вадима в конце ждал сюрприз: оба рецедивиста - и Миша Холодков и Кеша Федотов получили в посольстве канадский lended immigrant, и как кристально честные, законопослушные граждане отбыли себе тихо на свою новую родину. Это случилось в 99-м году. Очевидно, ребята как следует обогатили посольских чиновников.
Вадим тёр затылок. Ему казалось, он сходит с ума. Как ещё объяснить всё это?..
Он выпил две чашки чёрного кофе и прошёлся по коридору туда-сюда. Прожёвывал информацию.
Потом вернулся к своему столу. Открыл почтовый ящик, и...
Там лежало письмо от Светланы Николаевой. Вадим, кликнув, открыл письмо. Письмо было с аттачментом, и Вадим на фотоснимке не мог не узнать туапсинскую девушку Свету. Она повзрослела за эти десять лет, она стала серьёзнее, даже мудрее, но лицо её оставалось трогательным и прекрасным. Как и тогда. Как десять лет назад. Как прошлой ночью.
Вадим прочитал текст. Света писала, что ей попалось на глаза его объявление на сайте "Русский Торонто", что она хочет познакомиться, что она здесь два года, и чувствует себя одиноко в этой серой, холодной стране. Письмо было печальным и искренним, чем сильно отличалось от обычных писем русскоговорящих торонтских девиц, примитивных, тупых и жадных до денег.
Вадим сразу же написал короткий ответ. Слова выскакивали из-под клавиш сами - Вадиму только оставалось щелчками забрасывать их на экран.
"Света! Светочка! Света! Я больше всего на свете боюсь теперь, что ты мне не ответишь. Я увидел тебя впервые, но знаю тебя всю мою жизнь. Каждую ночь ты мне снишься. Пожалуйста, не прими меня за сумасшедшего. Раньше, когда ты была только призраком, миражом, неосязаемым сновидением, сказкой из детства, я искал тебя в реальной жизни. И не находил. Тебя не было. Тебя не было нигде вокруг. Ты существовала только там - за чертой сновидения, за чертой этого мира. Сейчас ты появилась здесь. Я увидел тебя, и всё для меня перевернулось: я понял, что ты существуешь. Я понял, что ты не миф и не фантазия. Ты здесь, хотя я увидел тебя только издалека. Я больше всего боюсь теперь, что ты исчезнешь - пропадёшь окончательно и уже навсегда, я пойму, что обнимал воздух. Света, не исчезай! Умоляю тебя! Не исчезай! Ведь и ты тоже не сможешь жить. Ты не сможешь существовать спокойно, когда узнаешь, что тебя так любят...