Свет выключили. Зита смотрела в окно. В ночной темноте очень ярко горели зелёные звёзды.
Зита привстала неспеша, оперлась и подошла к окну.
Там в темноте она разбирала аккуратно вычерченные дорожки больничного сада. Деревья чуть шевелились, встревоженные ласковым и деликатным ночным ветерком. Между деревьями располагалась небольшая площадка, украшенная скульптурой. Католический Христос стоял, печально опустив голову.
Больница называлась Больницей Святого Причастия, и всё тут окружало больного христианской символикой. На первом этаже находилась больничная церковь. Сегодня вечером Зита зашла туда помолиться.
Удивительно, что никто ни о чём не спросил её. Обычно, когда спрашивали, то Зита отвечала, что она хоть и родилась в Индии, но сама - крещённая христианка.
Её привезли в больницу сегодня вечером, и хоть у Зиты ничего не болит, врач поставил ей очень серьёзный диагноз: Зита ничего в этом не понимает, но ей объяснили, что нужна срочная операция, и только это может её спасти.
Всё прозвучало страшно и главное - неожиданно. Зита смотрела на лица родителей и пыталась понять то, о чём они не хотят говорить ей. Но понять ничего не смогла. Хотя родители явно что-то не договаривали.
У Зиты четыре сестры и два брата. Старший, Радж, учится сейчас в Чикаго - учится он на доктора - выучится и тоже, вот как в этой больнице будет лечить и спасать людей. А остальные пока маленькие и учатся в школе.
Самой Зите шестналцать. Она ходит в школу и любит рисовать. Её рисунки уже эспонировались на городской школьной выставке Торонто. Зита окончит школу и, хотя родителям это и не очень нравится, поступит в университет - на художественное отделение.
Сейчас, глядя в окно, она представляла себе, что нарисует завтра - после операции - доктор сказал, что операция хоть и серьёзная, но вместе с тем простая - завтра Зита уже сможет рисовать, а дня через четыре её выпишут.
Зита смотрела в ночное окно. Вот этот вот сад она нарисует обязательно. Звёзды, ночные деревья, встревоженные лёгким душистым ветерком. Много тёмно-зелёного цвета, ещё чёрный и ещё синий - тёмно-синий - ночной цвет, разбавленный ярко-зелёными блестящими точками. Это всё цвета ночи, какой-то особенной ночи.
Потом она нарисует - нет, не родителей - она нарисует Рика. Рик - это соседский парнишка, светловолосый и с голубыми глазами - он окончил школу и в этом году поступил в колледж. Родителям Зиты не нравится эта дружба - Рик белый, а они хотят, чтобы Зита дружила только с парнями из Индии.
Она нарисует бабушку. Почему бабушку? Ведь бабушка давно умерла, и умерла в Индии... Но Зите казалось, что бабушка, которая всегда её очень любила, и которая умерла, когда Зита была ещё совсем маленькой - и Зита не сомневалась - бабушка и после смерти продолжает её любить - сейчас бабушка где-то здесь, рядом, и потому без её лица портрет этой ночи будет неполным.
И тогда надо, наверное, добавить красного цвета - побольше. Почему? Зита не знала. Но она чувствовала, что без красного цвета тут не обойтись.
Может быть красный - это цвет бабушки?.. Нет, вряд ли. Красный - это что-то другое...
Она прилегла на кровать. Закрыла глаза.
Дверь палаты резко задвигалась. Зажёгся свет.
Вошёл доктор. Он резко и внимательно оглядел Зиту. Девочка привстала ему навстречу. Доктор - это крупный седой мужчина в очках с очень пытливыми и удивительно вежливыми, добрыми глазами.
- Ну, как мы себя чувствуем? - спросил он, примостившись на стул.
Зита приподнялась.
- Да вроде бы хорошо, - неуверенно проговорила она. - Ничего не болит...
- Понятно.
Доктор сосредоточился весь, пощупал её гланды, потёр виски, заглянул куда-то под веки.
- Понятно, - сказал он, кивнув. Потом повернулся к медсестре: - Готовить к операции. И немедленно.
Он вышел в коридор. Там стояла мать Зиты. Она быстрым движением шагнула к врачу.
- Ну что? - спросила она.
- Всё нормально, - ответил доктор. У неё очень здоровое сердце - как раз, то, что нужно. Её готовят к операции.
Женщина опустила голову. Она молчала.
- Если вы передумали, то у вас сейчас есть последний шанс.
Женщина молчала.
- Значит, всё?
- Мне нужны деньги не для себя - для сына, - оправдываясь проговорила та. У меня ещё шестеро детей, и очень важно, чтобы старший сын закончил учёбу...
- Это ваши проблемы, - отмахнулся доктор. - Главное, чтобы вы сами в это верили - а мне всё равно. Я только хочу, чтоб вы знали - на тот случай, если вдруг потом раскаитесь. Я много лет занимаюсь пересадкой органов - мы не бандиты - нас прикрывает Ар Си Эм Пи - но главное даже не это. Человек, который заказал новое сердце для своего сына - очень большой человек. Очень-очень большой. Такие люди живут за пределами и закона и правил. Они сами для себя - и правила и закон. И если он только захочет, то мы - и я и вы - мы просто исчезнем - так, словно бы нас никогда и не было. Это я говорю на тот случай, что если вы, вдруг, завтра, получив деньги, раскаитесь и попробуете поднять шум - а у нас были такие случаи - все эти люди - которые решили поднять шум - они исчезли быстро и навсегда. Вам всё ясно?
Женщина кивнула.
- Да.
...В палате появилось несколько медсестёр. Зите сделали какой-то укол в руку и дали проглотить несколько таблеток.
- Всё будет хорошо, - ласково улыбнулась ей медсестра. - Не волнуйся.
А Зита смотрела в окно. Теперь, когда свет в палате включили, всё за окном стало чёрным. Совсем чёрным. Разве что с отблеском синего. Даже ночные звёзды пропали.
И Зита удивилась мысленно, что весь тот портрет, который она рисовала - портрет ночи, вдруг изменился, погас.
"Чёрный, - подумала Зита. - Цвет ночи - он очень чёрный."