Аннотация: Что бывает, если поздно вернёшся домой и аравийские сказки
ГЛАВА ВТОРАЯ
-1-
Пустыня Руб-эль-Хали
Йемен.
-Тебе не кажется, что за нами следят? - Спросил Марек Домбровский, влил в себя остатки пива и, безжалостно смяв банку, вышвырнул её из палатки. К полудюжине ей подобных.
Саид, глядя на это безобразие, скривился, но не сказал ни слова. Не стоит ссориться с инженером из-за ерунды. Ближе к вечеру один из рабочих соберёт банки в кучу и зароет их за ближайшим барханом. Там уже много подобного хлама похоронено. Так что, банкой больше, банкой - меньше, не имеет значения.
Да и поляка понять можно. Его упитанное, не привыкшее к местному климату, тело отчаянно страдало от обезвоживания. А пиво неплохо восстанавливало баланс жидкости в организме.
Даже, с лихвой.
Вообще-то, на Марека грех обижаться. Работу свою он сделал. И довольно успешно. Теперь же, когда раскопки обнаруженного им тоннеля начались, Домбровский остался не у дел. Превратился в никому не нужного, одуревшего от жары и безделья, туриста, единственным развлечением которого стало пиво.
Ну, и ещё неизменные сигары. Их, стремительно тающий запас, вызывал у инженера ощущения, близкие к панике.
-Наблюдает? - Переспросил Саид. - Кто? Если ты о Мустафе, то это его работа.
-Да, к чёрту, твоего Мустафу! - Домбровский резко взмахнул рукой и только теперь до араба дошло, насколько собеседник пьян.
Крепко зажатая между его пальцев сигара, ткнулась в сторону ближнего бархана:
-За нами следит пустыня! - Взвизгнул фальцетом Домбровский. - Понимаешь, о чём я?
Саид машинально окинул взглядом окрестности. Мёртвый и совершенно безжизненный пейзаж. Сверху - обжигающее солнце, снизу - бескрайнее море песка. А между ними струится над гребнями песчаных волн, дымка знойного марева.
Аллах всемогущий, да кому они, здесь, нужны?
-Нет, не понимаю, - мотнул он головой. - Там пусто. Один песок кругом.
Но переубедить пьяного инженера было невозможно.
-Это потому, что вы все идиоты! - Пробормотал Домбровский, переходя на родной язык. - Пся крев! Круглые и абсолютные болваны!
Так и не раскурив сигару, он потянулся было к очередной банке пива, но передумал и, закрыв глаза, откинулся на спинку брезентового стула. Выгоревшая на солнце стетсоновская шляпа медленно съехала ему на нос, практически полностью скрыв лицо инженера. А через пару минут до Саида долетел его негромкий, размеренный храп.
Всё. У пана Марека наступило время сиесты .
Араб усмехнулся. Правда, без особого веселья. Домбровский, сам того не желая, озвучил бродившие в голове Саида опасения. Молодой начальник экспедиции тоже, нет-нет, да и ловил себя на ощущении устремлённого на него, взгляда. Тяжёлого и полного затаённой враждебности. Взгляда, долетающего откуда-то из-за обступивших их каменный островок, барханов.
Впрочем, ощущения эти были столь мимолётны, что парень принимал их за признаки переутомления. Он, действительно, очень и очень устал. Свалившийся на его плечи груз ответственности немилосердно гнул к земле, не давая ни расслабиться, ни даже поспать, как следует. Раньше Саид и представить себе не мог, насколько тяжело бремя руководителя.
Не мог, пока эфенди не устроил ему этот экзамен на зрелость...
Со стороны раскопа долетел громкий вскрик. Саид вздрогнул и застыл, прислушиваясь.
Что там ещё стряслось? Яма, которая должна открыть доступ к подземному тоннелю, была почти готова. Оставалось углубиться ещё, примерно, на метр. А потом...
Крик повторился. На этот раз, многократно усиленный несколькими глотками. Саид схватил рацию:
-Мустафа! Ответь! - Вызвал он начальника охраны.
-На приёме, - сразу же отозвался тот.
-Что там у вас происходит? Кто кричит?
-Землекопы нашли кости! Человеческие! Очень много костей!
-Где?
-В яме. Прямо перед входом в заваленный тоннель.
*****
Последние кости достали лишь ближе к вечеру, когда утомлённое солнце пряталось за гребнями западных гор.
На дне раскопа оказалось целое кладбище. Несколько десятков человеческих скелетов лежали там, вперемешку с останками верблюдов и лошадей. Их схоронили вместе, людей и животных, в одной братской могиле.
Схоронили давно. Очень. Много веков назад. Вместе с костями, перепуганные землекопы вытаскивали на поверхность древние шлемы и мечи, железные наконечники стрел и копий.
-Матка боска! - Качал головой разбуженный и слегка протрезвевший поляк. В руках он вертел тёмный от времени меч, короткий и с обоюдоострым клинком. - Да это же, римские игрушки! Или, даже греческие! Им, как минимум, пара тысяч лет!
В другое время Саид заинтересовался бы такой находкой. Но, сейчас у него были заботы поважнее. Когда все кости оказались наверху, он велел перенести их за первую линию дюн и там, захоронить снова.
Он спешил. Далеко на юге небо стремительно чернело, а лёгкий ветерок начинал быстро крепчать, гоня вслед за собой тучи песка и пыли. На затерянный посреди пустыни лагерь надвигалась буря...
-2-
Межев
Альпы
Франция.
В баре было малолюдно, а царящий под его сводами полумрак создавал зыбкую иллюзию уединённости. В углу, на маленькой эстраде, играл что-то, до боли знакомое, пожилой, седовласый пианист. Рождаемая его пальцами мелодия неторопливо плыла по залу, лаская слух и умиротворяя сердца посетителей.
Глеб Романович Ордынцев допил коньяк и блаженно прикрыл глаза. Хорошо - то как, братцы! И почему он раньше сюда не заглядывал? Ведь совсем же рядом с его отелем! Всего десяток шагов вниз по улице.
Тепло от выпитого плавно растекалось по венам, погружая Ордынцева в омут приятной неги. Наконец-то, он отдыхал. Душой и телом. Работа над последним романом его основательно вымотала. Книга продвигалась медленно, на пределе сил. Может, поэтому и получилась настолько успешной? У читателей она пошла на "ура!", несколько киностудий встали в очередь с предложениями об экранизации, а одно из парижских издательств заключило с Ордынцевым договор о переводе романа на французский язык. В общем, обласканный лучами славы, Глеб имел теперь вполне законное право расслабиться и немного перевести дух. А заодно, насладиться волшебством альпийских пейзажей и кристальной свежестью горного воздуха.
И то, и другое ему понравилось. Настолько, что пять дней отпуска, выкроенного после поездки в Париж на подписание контракта, пролетели незаметно. Казалось, вчера только он заселялся в номер отеля, а уже пора вновь паковать вещи. Завтра, с утра, домой, в далёкую и такую родную, Сибирь.
Из плена благостных раздумий Ордынцева выдернул чей-то взгляд. Долгий и настойчивый. Он открыл глаза и осмотрелся. Невдалеке, такая же одинокая, как и он сам, восседала, за отдельным столиком, белокурая незнакомка. Продолговатое, очень миловидное лицо, высокая, рельефно просвечивающая сквозь ткань блузы, грудь. На вид, лет тридцать - тридцать пять, хотя, гадать об истинном возрасте следящей за собой дамы, занятие изначально бессмысленное. С одинаковым успехом ей может быть и сорок, и пятьдесят, и все сто двадцать с хвостиком. Наука, нынче, шагнула далеко, а пластическая хирургия и того дальше.
Их взгляды встретились. Блондинка, блеснув белоснежным фарфором зубов, улыбнулась. Так лукаво и завлекающее, что сердце Глеба учащённо затрепетало в груди. Чёрт побери! А ведь его, похоже, пытаются соблазнять!
Вот это номер!
К подобному обороту Ордынцев был не готов и, честно говоря, даже растерялся слегка. Не смотря на свои, более чем солидные годы, Глеб болезненно стеснялся внимания противоположного пола. Оно выбивало его из колеи, превращая в замкнутого, не знающего, что сказать и чем занять руки, подростка. По настоящему, самим собой он мог оставаться только с одной-единственной женщиной на свете, с Марго.
Но её, увы, больше нет.
Маргарита Львовна умерла пять лет назад. От сердечного приступа. Скончалась тихо и почти мгновенно, на пороге собственной квартиры. С тех пор Ордынцев жил бобылём. Женщины у него появлялись, конечно, но каждый раз, ложась с ними в постель, он явственно ощущал незримое присутствие где-то рядом покойной Марго. Она, молча, смотрела с небес, вселяя в его душу смятение и острейшее чувство стыда. Глеб так и не сумел свыкнуться с мыслью, что жены больше нет и, подспудно воспринимал свои редкие амурные похождения, как измену. Если ни ей самой, то, хотя бы, памяти о ней...
Идиллия зарождающегося романтического свидания оборвалась внезапно. Незнакомка, стреляющая глазками в сторону Ордынцева, вдруг встрепенулась и, отставив в сторону бокал с мартини, полезла в свою миниатюрную сумочку. За телефоном. Судя по светящемуся дисплею, даме кто-то настойчиво звонил.
Глеб не мог слышать о чём она говорила, но последствия этой беседы оказались радикальными. Спрятав мобильник, блондинка быстро встала и, так и не допив мартини, торопливо направилась к выходу. Обтянутые юбкой бёдра плавно закачались в такт её шагам и словно шептали Ордынцеву: "Смотри, дурачок, чего ты лишаешься"!
Глеб с трудом отвёл глаза от чарующего зрелища и покосился на часы. Половина десятого. Пора и ему топать в отель. Подъём, завтра, предстоит ранний, а дорога - долгой.
Он расплатился за коньяк, но подняться со стула не успел. Рядом с ним остановился невысокий круглолицый мужчина в совершенно неуместной здесь, в Альпах, клетчатой кепке на голове.
-Месье Ордынцев? - Спросил он на довольно сносном русском языке и, не дождавшись ответа, сунул под нос Глеба раскрытое удостоверение. - Комиссар Вийон, Интерпол. Мы можем поговорить?
-А в чём дело? - Слегка подрастерялся Ордынцев. Общаться с представителями этой легендарной организации ему ещё не доводилось.
-Сейчас объясню.
По-хозяйски оседлав соседний стул, полицейский пристально посмотрел на русского туриста. В полутьме глаза его тускло поблёскивали. Как сталь обнажённого клинка. От их давящего взгляда Глебу даже не по себе стало, так, словно он в чём-то очень и очень виноват.
Наконец, Вийону надоело играть в "гляделки". Он отвёл глаза и, вытащив из кармана какой-то снимок, положил его на стол, перед Ордынцевым.
-Вы знаете этого человека?
Глеб посмотрел на фото. Неулыбчивое, хорошо прожаренное солнцем лицо средних лет мужчины. Высокий, с залысинами, лоб, внимательные, глубоко посаженные глаза и уродливый, от виска до подбородка, шрам.
"Бандит какой-то"! - Мелькнуло в голове Ордынцева. А вслед за этой мыслью, пришло осознание того, что лицо ему, действительно, знакомо. Смутно - смутно, на самой грани узнавания.
-Ну, так что? - Подстегнул Глеба полицейский. Его требовательный, безаппеляционный тон сыграл с интерполовцем дурную шутку. Ордынцев упёрся. Он терпеть не мог, когда на него давят, а если давят со столь беспардонной нахрапистостью, то и подавно...
-Нет, - покачал он головой. - С этим человеком я не знаком.
Однако Вийон сумел всё же, уловить в его голосе нотки сомнения и снова, прожигающим взглядом сканера, посмотрел на "русо туристо".
-Вы уверенны?
-Да.
Из интерполовца будто воздух выпустили. Его круглое, упитанное лицо враз увяло, стальной блеск, в глазах, попритух.
-Странно, - забирая обратно снимок, произнёс он. - А зачем тогда этот человек вас разыскивает?
-Меня? - Обескуражено вскинул голову Глеб.
-Вас, месье, вас.
-Не знаю, - пожал плечами Ордынцев. - А кто он, вообще, такой?
-Гангстер. Очень и очень опасный тип. Поэтому, если вам, хоть что-то о нём известно, будьте добры сообщить. Этим вы не только поможете полиции, но и, возможно, спасёте свою собственную жизнь.
В ответ, Глеб только развёл, беспомощно, руками:
-Увы, господин комиссар. Я не знаю ни этого человека, ни целей, с которыми он меня ищет.
-Хорошо, - коротким жестом Вийон отослал обратно подходящего к столику официанта и спрятал фото в карман своей потёртой курточки. - Я вам верю, месье Ордынцев. Но, на всякий случай, возьмите мою визитку. И если, не дай Бог, конечно, этот человек вам повстречается, обязательно мне позвоните. Где бы вы не находились. Хоть во Франции, хоть в России. О´кей?
На стол перед Глебом лёг белый квадратик визитки.
-Звонок, естественно, за мой счёт, - добавил комиссар, поднимаясь. - До свидания, месье!
-До свидания! - Машинально кивнул Ордынцев, краем глаза наблюдая, как синхронно, в разных концах зала, встали двое молодых крепкотелых парней и неторопливо потянулись вслед за уходящим интерполовцем. Видимо, на встречу с "русо туристо" господин Вийон заявился с усиленной охраной...
-3-
Пустыня Руб-эль-Хали.
Йемен.
К полуночи буря стихла. Так же внезапно, как и налетела. Словно кто-то невидимый, щёлкнул выключателем, в одно мгновение оборвав завывание ветра и набросив на пустыню толстое покрывало тишины. Пыльная пелена осела, а на прояснившемся небе высветились изумрудные россыпи звёзд. Саид откинул полог палатки и выглянул наружу. Вокруг, сколько хватало взора, простиралось застывшее море песка. Начинаясь от едва заметной цепочки гор на западе, оно, пологими волнами катило на восход, чтобы где-то там, за горизонтом, слиться в единое целое с бескрайним и величественным океаном Аравийской пустыни.
Суровая красота Руб-эль-Хали завораживала. Даже сейчас, при тусклом свете звёзд.
Единственным диссонансом, нарушавшим монотонную гармонию пейзажа, была небольшая, затерянная между барханами, скала. Она, словно форт-пост далёких гор, глубоко вклинилась в пустыню и упорно, год за годом, противостояла любым потугам враждебного ей мира уничтожить этот, совершенно чуждый здесь островок каменистой тверди. Ни ветер, ни песок так и не смогли справиться с монолитом её стен и острый, игольчатый шпиль скалы продолжал гордо реять среди дюн, будто насмехаясь над бессильной злобой своего извечного врага.
Собственно, из-за этого куска базальта Саид и прибыл в Руб-эль-Хали. Вернее, из-за того, что под ним таилось...
Невдалеке мерно поскрипывал ворот ручной лебёдки. Два крепкотелых землекопа, скрытые от глаз араба морщинистым боком скалы, тащили "на гора'" очередную бадью с песком и щебнем. Невзирая на глухую ночь, рабочие трудились азартно, напрочь позабыв о сне и отдыхе. Давно не вспоминал об этих, казалось бы, самых элементарных вещах, и Саид. С тех пор, как возглавляемая им экспедиция разбила у каменного островка свой лагерь, вздремнуть удавалось лишь урывками. Слишком много забот свалилось вдруг, на его плечи и слишком тяжёлым оказался груз, возложенной на него ответственности. Недавно Саиду исполнилось двадцать лет и эфенди впервые поручил ему столь важное задание. Поручил, в полной уверенности, что приёмный сын его с честью выполнит. А главное, проявит себя при этом, настоящим мужчиной. Взрослым и умеющим достигать намеченных целей.
Провалить подобный экзамен Саид не мог, не имел права. Нет уж, лучше он сдохнет посреди пустыни, но дело доведёт до конца. Любой ценой, чего бы это ему не стоило!
Едва буря стихла, парень растолкал забившихся под спасительный брезент землекопов и, невзирая на глухую ночь, выгнал всех на работу. Хватит бока вылёживать, пора наверстать упущенное из-за непогоды время!
Впрочем, нанятые им йеменцы оказались на удивление покладистыми. Слегка, для приличия, поворчав, они покорно спустились на дно раскопа и Саиду, теперь оставалось только одно - ждать новостей из-под земли. В буквальном смысле слова. Сейчас, в эту саму минуту, где-то под ним, на глубине пяти с половиной метров, рабочие остервенело вгрызаются в основание скалы. Вернее, расчищают древний, прорубленный при создании подземной камеры, тоннель. Уходя, неизвестные строители завалили проход песком и камнями, которые за долгие столетия спрессовались до прочности монолита. Так что, лёгкой прогулки для землекопов не получилось. Каждый метр тоннеля приходилось обильно окроплять потом.
Араб с надеждой покосился на коробочку портативной рации. Как только рабочие дочистят тоннель, начальник охраны Мустафа должен немедленно выйти на связь...Обязательно... В ту же минуту... Увы, пока динамик "Моторолы" хранил молчание.
Что ж, значит нужно ждать...
Внезапно, Саид насторожился. В размеренный скрип лебёдки вплёлся новый звук. Вернее, шорох. Тягучий и угрожающий, он больно ударил по нервам, заставив сердце ёкнуть, а правую руку инстинктивно метнуться к пистолету.
Что это? Араб обшарил взглядом окрестности.
По склону соседнего бархана скользил оползень. Целый пласт песка сорвался с вершины и, отчаянно шурша, катился вниз. Кто его потревожил? Ветер, люди или ползущая мимо ящерица? В любом случае, нужно проверить. Бережённого - Бог бережёт! Места здесь дикие и ожидать можно чего угодно.
Саид поднёс к губам рацию:
-Ахмед! Оползень видишь?
-Да, хозяин, - голос охранника звучал ровно, без малейшего намёка на беспокойство.
-Сходи, проверь.
-Слушаюсь, хозяин.
От тёмного уступа скалы отделился человеческий силуэт и размытой тенью скользнул в сторону бархана. Легко и бесшумно, словно бестелесый призрак. В каждом его движении чувствовалась смертоносная грация хищника. Им он, в сущности, и являлся. Не умеющий ни писать, ни читать Ахмед, был прирождённым воином, с молоком матери впитавшим одну - единственную науку - убивать.
Стремительно обогнув склон, охранник скрылся из виду. И, как сквозь землю провалился. Несколько долгих минут Саид ждал доклада, а потом, не выдержав, вновь схватился за рацию:
-Ахмед! Как дела?
Тишина.
-Ахмед?
Из динамика "Моторолы" доносились только шипение и треск атмосферных помех.
Саид затаил дыхание. Предчувствие надвигающейся беды навалилось внезапно, раскалённым обручем сдавило виски и с шумом погнало по венам кровь. Ахмед был не из тех, кто вот так, запросто, может проигнорировать вызов хозяина. Он - профессионал и если не отвечает, значит, на то есть причины.
На мгновение Саиду стало страшно. С отчётливой ясностью пришло вдруг осознание того, что, если со стражником случилась беда, то быструю помощь ему сможет оказать только он, Саид. Араб сам отдал приказ сократить число внешних постов, усилив охрану тоннеля и периметра раскопа. Теперь, ближайший часовой борется со сном возле лебёдочного ворота, а ещё дальше, у противоположной оконечности каменного островка, залёг среди базальтовых валунов второй и последний, стражник. Остальные, включая Мустафу, или внизу, под землёй, или отдыхают в палатках.
Стоп! Нужно немедленно успокоиться! Эфенди учил всегда держать голову светлой и не поддаваться коварным эмоциям. Собранность и хладнокровие, вот чего ему сейчас не хватает.
Саид затаил дыхание и мысленно досчитал до двадцати. Помогло. Сердце в груди забилось чуть ровнее, а из головы ушла паническая сумятица. Он вытащил из-за пояса пистолет, медленно, стараясь не лязгнуть затвором, дослал патрон в патронник. Можно, конечно, подстраховаться и кликнуть подмогу, но что, если Ахмед жив - здоров, а молчание его объяснится естественными причинами. Внезапной поломкой рации, например? Тогда, Саид рискует здорово подмочить свою репутацию и предстать перед подчинёнными в неблаговидном обличии труса.
Ну, уж, нет! Такой вариант его не устраивает! Категорически! Объявлять тревогу он, пока, не будет. Вначале, попробует разобраться во всём самостоятельно.
Парень вновь впился глазами в бархан. Обвалившийся пласт песка почти достиг низа и, постепенно замедляя ход, растекался вдоль основания подошвы. Ничего подозрительного больше не наблюдалось. Ни шорохов, ни движений, ни звуков борьбы.
-Ахмед! Отзовись!
И снова зловещая тишина в ответ.
Саид коротко вздохнул. Делать нечего, придётся идти самому.
Он сунул рацию в нагрудный карман и бесшумно выскользнул из палатки. На мгновение замер, вслушиваясь. А потом, осторожно двинулся к песчаной горе...
Ахмеда он увидел издали. Охранник неподвижно лежал на противоположном от лагеря склоне бархана, а его открытые, быстро стекленеющие глаза, смотрели куда-то в ночное небо. Не требовалось быть великим экспертом, чтобы понять - Ахмеду сломали шею. Мастерски и со знанием дела. А главное, столь неожиданно, что он не успел даже среагировать в ответ. Предохранитель его автомата был снят, а палец, так и не сделав ни единого выстрела, замер на спусковом крючке.
Саид судорожно сглотнул. Чтобы вот так, играючи, одолеть их многоопытного стража, нужно обладать навыками настоящего супермена. Или...
На память пришла вдруг, услышанная от землекопов легенда. Страшная сказка о дэвах, стерегущих покой этих мест и безжалостно расправляющихся со всеми, кто осмелится его нарушить. Жестокие и неумолимые, они выходят по ночам из самого сердца пустыни, вершат своё кровавое правосудие и вновь бесследно исчезают в песках.
К подобным байкам Саид относился довольно скептически, но сейчас, глядя на мёртвого охранника, он готов был поверить во что угодно.
Где-то внизу желудка всколыхнулась новая волна страха. Глаза парня лихорадочно заметались по сторонам, задёргался, синхронно с ними, ствол взведённого пистолета.
Вот только стрелять было не в кого. Ни людей, ни кровожадных чудищ вокруг не наблюдалось. Зато, отчётливо темнела подозрительная примятость у самой вершины бархана и тянулась в глубь пустыни цепочка свежих следов. С виду, вполне человечьих.
Именно они и помогли Саиду успокоиться. Демоны бесплотны и следов не оставляют, а убийцы Ахмеда основательно всё вокруг истоптали. Нет, сказки - сказками, но здесь явно хозяйничали люди. Вполне реальные, во плоти и крови. Вначале, они мирно наблюдали за лагерем, а потом, когда охранник их спугнул, свернули ему, по-быстрому, шею и, удалились восвояси.
Аллах всемилостивый, кто же это мог быть? Спустившиеся с гор разбойники, рыщущие в поисках лёгкой добычи? Или какой-нибудь бедуин проходил мимо и решил, попутно, выяснить, чем таким, интересным, занимаются в его пустыне странные чужаки с лопатами?.. И первый, и второй варианты имели бы полное право на существование, если бы не одно "но". Мёртвый Ахмед... Никаким доморощенным бандитам и уж, тем более, мирному бедуину не под силу было справиться с многоопытным охранником. Нет, нет и ещё раз, нет. Здесь, явно, орудовал профессионал. Причём, весьма высокой пробы.
А значит...
От напрашивающегося вывода Саиду стало совсем тоскливо. Ещё перед отправкой в Йемен, отчим предупреждал его о возможности подобных событий. И, как всегда, оказался прав. Кто-то из врагов эфенди пронюхал об истинных целях экспедиции и теперь, спрятавшись поблизости, терпеливо ждёт своего часа...
*****
Опасливо поглядывая по сторонам, Саид достал из кармана рацию. Игры в самостоятельность окончены, пора вызывать подмогу.
-Мустафа! Это, Саид! Как слышишь меня?
Старший охранник не отозвался.
-Мустафа!
И без того резвый бег Саидового сердца ускорился ещё сильнее. Да что ж за ночь сегодня такая?!
Юный руководитель экспедиции медленно, шаг за шагом, начал отступать к спрятанному за гребнем бархана, лагерю. Над пустыней вновь висела зловещая тишина. Вязкая и тягучая. Только поскрипывал под ногами песок, да где-то далеко-далеко на западе, протяжно выл шакал.
Проклятье! Он-то, откуда здесь взялся?
-Мустафа!
Треск и завывание помех сплелись с тоскливой "песней" шакала. Разумом Саид осознавал, что находящийся на пятиметровой глубине начальник охраны мог и не услышать вызова, но после непонятной и нелепейшей смерти Ахмеда, душу его переполняли волны панического страха и растерянности. Настолько могучие, что только ещё больший страх "потери лица" удерживал его от поспешного бегства и криков о помощи.
Ладно! Если нет возможности связаться по рации, то сделаем вот так...
Араб метнулся к мёртвому охраннику, вырвал из его коченеющих пальцев автомат и, задрав кверху ствол, послал в небо длинную, патронов в десять, очередь.
Молчание ночи расколол оглушающий грохот выстрелов. На мгновение Саид ослеп и оглох, а когда немного пришёл в себя, то услышал, как со стороны лагеря нарастает гомон человеческих голосов. Чуть позже ожил и динамик "моторолы".
-Что случилось? - Возглас Мустафы с трудом прорвался сквозь многометровую толщу земли. - Кто стрелял?
Саид медленно осел на успевший остыть песок и хрипло произнёс в микрофон:
-Я стрелял! Приказываю прекратить работы и всем охранникам подняться на поверхность. Немедленно! У нас - ЧП!
-4-
Межев.
Альпы
Франция
Наряженный в нелепую кепочку комиссар покинул бар и, торопливо перейдя улицу, юркнул в припаркованный у обочины автомобиль.
-Чёртова погода! - Зябко поёжившись, пожаловался он водителю.
Действительно, к ночи в горах стало заметно холоднее. По небу поплыли тяжёлые клочковатые тучи, вот-вот грозящие прорваться то ли затяжным дождём, то ли, вообще, снегом.
Задние дверки машины синхронно хлопнули и внутрь ввалились двое, сопровождавших инспектора в баре, сотрудника.
-Он выходит, - сообщил один из них, румянощёкий блондинистый парень, с синими, как весеннее небо, глазами.
Вийон бросил взгляд в боковое окно. Из дверей питейного заведения появился русский писатель и, застёгивая на ходу куртку, неторопливо побрёл вверх по улице.
-Всё, отправился к себе. Спать. - Констатировал белобрысый.
Вийон проводил русского взглядом. Интересно, на кой чёрт он понадобился Скитальцу? Для комиссара этот вопрос, так и оставался неразрешённой и гложущей его любопытство, загадкой. Что общего между заштатным марателем бумаги и столь неординарной личностью, как Скиталец? Судя по собранному на "русо туристо" досье, ничем особым тот не отличается. Разве что воевал, когда-то, давно, в Афганистане. Может, именно в этом и кроется разгадка проснувшегося к нему интереса?
Но, с другой стороны, за десять лет войны через эту, забытую богом, страну прошли десятки тысяч русских солдат. А интерес проявлен именно к... Вийон поморщился, вспоминая, как зовут писателя?.. Ордынцев... Господи Иисусе, об эти русские фамилии язык сломать можно! Достоевский, Чехов, Ордынцев... Славяне, что б им пусто было! И раса - неполноценная, и фамилии такие же...
-Скиталец так и не объявился? - Спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, комиссар.
-Нет, - эхом отозвался водитель. Он тоже был молод, подтянут и плечист. Под стать парням на заднем сиденье. - Как сквозь землю провалился.
Скитальца они потеряли ещё в Каннах. Потеряли настолько глупо и бездарно, что Вийон даже не стал отчитывать своих подчинённых. Только выслушал, молча, их сбивчивые объяснения, сплюнул в сердцах и, махнув рукой, велел отправляться в Альпы. Если Скиталец где и объявится в ближайшие часы, то только здесь, возле так тщательно разыскиваемого им, русского писателя. Откладывать встречу в долгий ящик ни в его интересах. Завтра утром Ордынцев вылетает домой, в Россию.
-Кто в отеле дежурит? - Спросил Вийон, наблюдая за удаляющимся русским.
-Джон и Ганс, - с готовностью доложил водитель. - Одни сидит в холле, другой - в доме напротив. Оттуда - отлично просматриваются окна в номере подопечного. Если Скиталец там нарисуется, мы его обязательно заметим.
-Хотелось бы верить, - проворчал комиссар. В кармане его, вытертой до белых проплешин, куртки зазвенел телефон. Вийон вытащил трубку и, взглянув на дисплей, повелительно качнул головой. Спутники интерполовца торопливо полезли вон из машины.
На зелёную кнопку приёма, он нажал лишь после того, как салон опустел и все двери захлопнулись.
-Слушаю, - сказал комиссар с тонкой, едва уловимой ухом, ноткой почтения в голосе.
-Доложитесь, - велели ему на другом конце линии.
Номер звонившего, на дисплее телефона не отобразился, голос, прозвучавший из динамика, был явно изменён специальным "модулятором", однако Вийон отлично представлял, с кем имеет дело.
-Русского я прощупал. Судя по общей реакции, он не в теме.
-Вы в этом уверены?
-Да.
-Тогда. Зачем он понадобился Скитальцу?
Комиссар внутренне усмехнулся. Зло и ехидно. Оказывается, не только его мучает этот вопрос? Большим боссам он тоже покоя не даёт?
-Трудно сказать. Возможно, Скиталец затевает какую-то игру и хочет использовать в ней русского. Ордынцев, бывший офицер - десантник, имеет опыт боевых операций. Так что, вполне впишется в какую-нибудь, пахнущую порохом, схему. - Вийон обозначил коротенькую паузу и продолжил. - Или же, всё это отвлекающий манёвр. Скиталец хочет, чтобы мы поплотнее вцепились в русского, ослабив, тем самым, наблюдение за ним самим.
На другом конце линии помолчали, переваривая полученную информацию. Потом, искажённый модулятором голос сказал:
-Ладно. Продолжайте работать.
И отключился. В динамике раздались частые гудки отбоя. Вийон спрятал телефон в карман и, приоткрыв окно, позвал своих спутников обратно в машину. А сам, пока они устраивались, достал курительную трубку и принялся неспеша набивать её табаком. "Дымил" комиссар много, отчего кончики пальцев его левой руки заметно пожелтели, а в голосе слышалась характерная, для заядлых курильщиков, хрипотца.
Чиркнув зажигалкой, он раскурил трубку и, выпустив в лобовое стекло струйку синеватого дыма, задержал взгляд на валяющемся на передней панели таблоиде. Иллюстрированный "Пари Глоб"(1) , февральский выпуск. На обложке одного из самых популярных во Франции журналов красовалась физиономия Ордынцева. Сфотографировали писателя в его рабочем кабинете. Довольно, в общем-то, если судить по обстановке, скромном. Видимо, пишущая братия в России живёт не слишком богато. Хотя, если верить "исповеди" Гранже, ребёнок Ордынцева учится где-то в Америке. А на это тоже средства нужны. И немалые.
"Кстати, - сделал пометку в памяти Вийон. - Надо навести о дочери русского справки. Узнать, хотя бы поконкретнее, где она учится". Пригодятся эти знания на практике или нет, дело другое, но сведения о ней должны быть.
-5-
В отель Ордынцев направлялся с тяжёлым сердцем. Беседа с интерполовцем полностью разрушила благостное очарование вечера. Мысли лихорадочно, словно рой растревоженных пчёл, закружились вокруг впечатавшейся в память фотографии гангстера со шрамом и слов Вийона о том, что этот человек ищет Глеба.
Зачем? Особых богатств Ордынцев не нажил, а статус писателя и редактора провинциального литературно-художественного журнала вряд ли мог заинтересовать французского мафиози.
Странно. Очень и очень странно.
К тому же, лицо с фотоснимка Ордынцев определённо видел раньше. Причём, давно. Настолько, что кажется, где-то, в другой жизни.
Стоп! В другой жизни?..
Смутная догадка настигла Ордынцева, когда он открывал дверь своего номера. Крохотной искоркой она мелькнула в голове и спряталась, тут же вытесненная другими, более актуальными делами.
В номере Глеба ждали. Едва он переступил порог, как в затылок ему упёрся ствол пистолета и прелестный женский голосок прошептал над ухом:
-Спокойно, месье! Без глупостей!
С русским языком у барышни были явные проблемы, однако столь доходчивый "аргумент", как нацеленное в темечко оружие, подействовал лучше любого переводчика. Глеб замер посреди тёмной комнаты, лихорадочно пытаясь сообразить, что же такое здесь происходит?
Впрочем, особо испугаться он не успел. Слишком внезапным оказалось нападение. А потом, секундой позже, включились спавшие больше двадцати лет, инстинкты. Чуть сбившийся ритм сердечной мышцы выровнялся, голова обрела кристальную ясность, а мускулы, слегка одрябшие, но натренированные когда-то до бессознательного автоматизма, начали стремительно закручиваться в тугую, готовую в любой момент распрямиться, пружину.
-Я же сказала, без глупостей!
Стоявшая за спиной дама безошибочно раскусила замыслы хозяина номера и на корню пресекла все его нехитрые приготовления.
Однако!.. У такой стражницы не забалуешь! Глеб невольно проникся к ней уважением. Неведомая налётчица действовала, как настоящий профессионал. Чётко, грамотно и без лишнего психоза. Свободная рука её молниеносно прошлась по одежде пленника и, не обнаружив там ничего интересного, легла ему на плечо:
-Садитесь.
Последовал лёгкий толчок в сторону ближайшего кресла. Ордынцев подчинился. Попытки проявлять излишнюю самостоятельность он решил, на время, прекратить. Вначале, нужно бы разобраться в мотивах, движущих этой, вооружённой пистолетом, амазонкой. Что ей нужно? Деньги? Жизнь? Или дамочка просто - напросто, ошиблась номером? А может, это связано с предупреждением Вийона?
"Ладно, - решил Глеб. - Посидим - посмотрим. Глядишь, всё и прояснится".
Осторожно, стараясь не делать резких движений, он опустился в кресло. Ствол пистолета синхронно последовал за ним. Легко и непринуждённо, словно прилепленный к затылку клеем "Момент".
Нет, на простую грабительницу, эта сладкоголосая фурия не тянула! В ней явственно ощущалась серьёзная спецподготовка. Такая, которую может дать только государство или частная, но очень и очень серьёзная контора.
Вот только причём здесь он, Глеб Романович Ордынцев, скромный писатель на отдыхе? Может, действительно, ошибочка вышла? Сейчас, во всём разберутся, суперменша принесёт извинения, поцелует на прощание в щёчку и исчезнет, навсегда, за дверью?
В густом мраке комнаты щёлкнул невидимый выключатель и, чуть сбоку от Ордынцева вспыхнула лампа торшера. Глеб на мгновение прикрыл глаза, а прежде чем раскрыть их вновь, услышал тихое:
-Привет, Мамай! Давненько не виделись!
"Мамай"?!.
Пленник резко, забыв о приставленном к голове пистолете, обернулся на голос и замер, растерянно. В соседнем кресле сидел высокий, широкоплечий мужчина, по правой стороне лица которого змеился старый и страшно уродливый шрам.
Это был тот самый гангстер, чей портрет Глеб видел в баре! Он сидел, вольготно развалясь в кресле и, с улыбкой, посматривал на пленника.
Крутившаяся ещё на пороге номера догадка враз обрела очертания и зрительный образ, а из потаённых закоулков памяти Ордынцева всплыло лицо всё того же гангстера, только значительно более молодое и без шрама...