Телефон звенел не умолкая. Ордынцев открыл глаза и тупо уставился в потолок. Твою дивизию! Где это, он? Куда подевались отвесные стены ущелья и пронзительно-голубое небо? Почему, вместо суровых горных пейзажей, взгляд его упирается в белый потолок и бронзовую, с тремя гнутыми рожками светильников, люстру?
Настырный телефон продолжал трезвонить. Глеб рывком сел на кровати и, словно за спасительную соломинку, ухватился рукой за трубку:
-Да!
-Месье Ордынцев, - голос портье был предельно вежлив. - Вы просили разбудить вас в половине шестого утра.
О, Боже! Афганские горы разом ухнули в бездну прошлого. Туда, где им и место. Глеб тряхнул головой, словно пытаясь разогнать похмельный морок, но заработал только приступ нестерпимой боли в висках. Проклятье! И зачем, спрашивается, было так напиваться?
Он поблагодарил сверхзаботливого администратора, швырнул трубку на рычаги телефонного аппарата и, вяло перебирая ногами, побрёл в ванную. Откисать. А полчаса спустя, немного взбодрённый душем и чашечкой горячего, наскоро выпитого кофе, покинул отель.
Заказанное такси терпеливо ждало его у выхода.
-Женевский аэропорт, пожалуйста, - бросил Ордынцев водителю и, вольготно раскинувшись на заднем сиденье, с наслаждением прикрыл глаза. Эх, поспать бы ещё чуток! Минуток, эдак, шестьсот! Да на каждый глаз. Вот тогда бы он точно стал похож на полноценного члена общества, способного нормально соображать и принимать адекватные решения. А так...
Впрочем, думки лезли в голову и в нынешнем его состоянии. Правда, по большей части далеко не самые оптимистичные. Ордынцев снова и снова вспоминал события вчерашнего вечера и всё больше убеждался в том, что перестаёт что-либо понимать. Вообще.
Оживший метеоролог, превратившийся в заправского гангстера; интерполовский комиссар, который, похоже, такой же полицейский, как Глеб Романович Ордынцев - балерина Большого театра; старый, никому не нужный медальон, оценённый вдруг в пятьдесят полноценных общеевропейских рублей...
Нет. Без бутылки, в этом клубке загадок, точно не разберёшься. Впрочем, и с бутылкой, как показал всё тот же, прошедший вечер, тоже.
"Ладно, - вздохнул Ордынцев. - Начнём по порядку. С Буквоеда". За прошедшие двадцать три года господин метеоролог очень изменился. Стал, по сути своей, совершенно другой личностью. Вместе с изуродованной харей, он изувечил и собственные мозги. По-крайней мере такое впечатление у Ордынцева сложилось. И не на пустом месте.
Зачем, спрашивается, психически нормальному человеку кусок железа, который и медальоном-то, назван чисто условно, потому лишь, что в верхней его части имелась проушина под цепочку или шнурок?
Честно говоря, Глеб не раз порывался выбросить его на помойку, но в последний момент не хватало духу. Медальон стал для него символом прошлого, памятью о той жизни, что давным-давно канула в лету, о прошедшей молодости, о далёких горах и о погибших там, товарищах.
А на кой чёрт он Буквоеду? Что он собирается вспоминать, глядя на овальный кусочек металла?..
Ордынцев поймал вдруг себя на мысли, что совершенно ничего не знает о Макарском. Ни о его прошлом, ни о его настоящем. Даже о том, как он спасся, Буквоед умудрился промолчать. Вот ведь, скромник какой! Обхохочешься. Появился двадцать лет назад, провёл два дня бок о бок с Глебом и исчез, бесследно. Теперь, вновь появился...
Нет, дорогой товарищ, так дело не пойдёт!
Повинуясь внезапному порыву, Ордынцев вытащил телефон и набрал московский номер. На другом конце линии словно только и ждали его звонка
-Слушаю, - сочный баритон звучал вальяжно, с нотками барственной снисходительности.
Что ж, если ты замдиректора ФСБ, то имеешь полное право говорить с остальным миром вот так, свысока.
-Здравия желаю, Виталий Петрович! - Бодро отрапортовал Ордынцев. - Вы уже соизволили проснуться?
В трубке повисла недоумённая пауза, а потом, динамик буквально взорвался радостным криком:
-Глебушка, чёрт бы тебя побрал? Привет, валенок сибирский!
-А ты теперь кто? Туфля московская? - Подначил приятеля Ордынцев.
-Типа того!
-И как оно, в столицах?
-Привыкаю потихоньку.
Полгода назад, вместе с новым званием, генерал - майор Ветров получил и новое назначение. Бывший начальник Верхнереченского УФСБ превратился в заместителя директора Федеральной Службы Безопасности России.
- Ты сейчас где? - Насторожился Ветров. - Не в Москве ли, часом?
-Пока ещё нет. Во Франции.
-Ого! А говорят, что писатели денег не зарабатывают! В Москве-то, когда будешь?
-Сегодня, к вечеру.
-Вот и отлично! - Рявкнул в трубку генерал. - Мои на дачу умотали. Так что, посидим спокойно, как в старь.
Во что выливаются "спокойные" посиделки с Ветровым, Глеб знал не понаслышке. Заканчивались они, обычно, жесточайшим похмельем и гарантированным отвращением к алкоголю на ближайшие две - три недели, минимум.
-Нет, Виталя, не получится. Я, с одного самолёта, сразу же в другой прыгаю. До Верхнереченска.
-Ну и гад ты, парень! - Разочарованно проворчал Ветров. - Только душу растравил.
-Тебе что, в столице, выпить не с кем?
-Выпить - пожалуйста, а вот поговорить по душам... - Генерал шумно вздохнул. - Ладно, Глебушка, выкладывай, зачем звонишь?
Ордынцев улыбнулся. Да, чекист, он всегда чекист. Ловит всё на лету.
-А что, товарищ генерал, просто так позвонить уже нельзя?
-Хорошо, сдаюсь. Помнишь, я тебе рассказывал о метеорологе, с которым, в Афгане, в свой последний рейд ходил?
-Ну?
-Найти его хочу.
-И на кой он тебе сдался?
-Книжку задумал написать.
-О нём, что ли?
-Не только. Вообще, о тех временах.
Ветров немного помолчал.
-Темнишь ты, парень! - Сказал он, наконец. - Нутром чую, темнишь.
Нюх у генерала был, как у хорошей ищейки.
-Так поможешь или нет? - Пошёл в лобовую атаку Глеб.
-Да какой вопрос? Конечно, помогу!- Засмеялся Ветров. - Только, чур, книжонка, с автографом, за тобой, писака. Договорились?
-Без проблем, начальник. Записывай. Сергей Макарский. Отчества, к сожалению, не знаю. Примерно, 1960-1963 годов рождения. По профессии - метеоролог. В восемьдесят восьмом находился в командировке в Афганистане, по линии Академии Наук.
Сергей замолчал.
-Это всё? - Не дождавшись продолжения, спросил генерал.
Закончив разговор, Ордынцев спрятал телефон и снова прикрыл глаза.
А когда очнулся от дрёмы, такси уже летело по узкому, огороженному забором, "французскому коридору" аэропорта города Женевы.
- 3 -
Чартерный рейс
"Лион-Сана"
Едва старенький "боинг" завершил разбег и оторвался от дорожки аэродрома, Макарский "поплыл". Пальцы его судорожно вцепились в подлокотники кресла, а всё естество заполнило липким, бесконтрольным страхом.
Он панически боялся взлётов. Ну, и посадок тоже. Боялся, с тех самых пор, как шестилетним пацаном впервые в жизни уселся в пассажирское кресло самолёта. Тогда, у него, горели глаза, а маленькое сердечко трепетало и громко ёкало от восторга. Ещё бы! Он ведь чувствовал себя совершенно взрослым! Он один, без сопровождения оставшихся за турникетом аэровокзала, родителей, отправляется в далёкое путешествие! Не пешком, ни на трамвае и даже не на поезде. Он полетит самолётом! К бабушке, на Урал! Полетит в одиночку, как подобает настоящему мужчине!
Рядом, правда, устраивается толстый, воняющий потом дядя Вася, но это ерунда! Это так, для порядка. Для создания видимости того, что Серёжа находится под присмотром старших. Дядя Вася - молодец, он даже разговаривает с парнем, как с равным, по-взрослому.
-Смотри, Серёга, какие у тёти ножки! - шепчет он на ухо, а сам, восхищённо поглядывает на прогуливающуюся между рядами кресел, стюардессу. - Эх, раздвинуть бы их, пошире!
Что особенного было в ногах улыбающейся тётки и зачем нужно их "раздвигать", Сергей так и не понял. Однако польщённый доверительным тоном старшего, важно кивнул в ответ. А дядя Вася захихикал довольно и взлохматил его белобрысую шевелюру.
-Молодец, мужик! Правильно мыслишь!
Он был папиным сослуживцем, летевшим в командировку на Урал и, попутно, согласившимся присмотреть за сыном коллеги. В Свердловском аэропорту их ждала Серёжина бабушка, которая на радостях, что увидит внука, обещала взять "на постой" и квартиранта - командированного...
Вскоре пассажиры расселись по местам и салон наполнился вибрирующим гулом турбин. Тётка, с "ногами", ещё раз напомнила о необходимости пристегнуться и белоснежный лайнер покатил по бетонному полю аэродрома. Прильнув к иллюминатору, Сергей наблюдал, как всё быстрее и быстрее мелькают за стеклом полосы разметки. Потом, они вообще слились в одну, едва заметную линию и внезапно провалились куда-то вниз. Стало трудно дышать, а тело наполнилось болезненной тяжестью.
-Кстати, - долетел до Сергея сдавленный голос дяди Васи. - Чаще всего самолёты разбиваются при взлёте и посадке.
От этих слов пареньку стало немного не по себе. Он представил, как летит вниз и ударяется о далёкую уже, землю... Бр-р-р! Страшновато! Год назад Сергей упал с дерева и сломал себе руку, а что же будет, если он свалится с такой вот, высотищи?..
И словно отзываясь на его мысли, лайнер вдруг отчаянно тряхнуло! Двигатели крылатой машины на секунду захлебнулись и тут же взвыли вновь. Правда, на этот раз, как-то по иному, прерывисто и тревожно.
-Граждане пассажиры! - Прозвучал над головой Сергея напряжённо спокойный голос стюардессы. - По техническим причинам наш самолёт возвращается в аэропорт Внуково. Просьба соблюдать порядок и спокойствие...
Когда чёрная резина шасси коснулась ВПП, Сергей оторвался от иллюминатора и посмотрел на притихшего дядю Васю. Тот молча сидел в кресле, оцепеневший и бледный, как полотно, а его толстая, нижняя губа отвисла и мелко - мелко тряслась. Не нужно было быть взрослым, чтобы понять - дядя Вася напуган.
Вот тогда-то, стало по-настоящему страшно и его маленькому попутчику. Он закрыл лицо ладошками и навзрыд заплакал...
Летать Макарский не перестал, однако, так и не сумел избавиться от подсознательного ужаса, накатывавшего всякий раз, едва самолёт отрывал своё брюхо от тверди аэропортовской бетонки. Разумом Сергей понимал, что страхи его - абсолютнейшая глупость, вынесенный из детства атавизм. Понимал, но сделать ничего не мог. Вид уносящейся вниз земли, одновременно давил и завораживал, заставляя мышцы цепенеть в болезненно - гипнотическом ступоре. Таком мощном, что даже дышалось с трудом, через силу.
Вот и сейчас, съёжившись и судорожно глотая воздух, он ждал, когда самолёт закончит набор высоты и, прорвав пористое покрывало облаков, перейдёт в горизонтальный полёт. Лишь после этого страх отступит, спрячется, затаившись где-то, в глубинах подсознания, чтобы при первом же удобном случае, вновь вырваться на свободу.
*****
Сделав плавный разворот, "боинг" выровнялся и лёг на заданный курс.
Сразу наступило облегчение. Макаров протяжно выдохнул и стёр с лица пот. Всё, теперь можно расслабиться и передохнуть. До посадки.
-Я - тоже! - Улыбнулся сосед. - И летать боюсь, и не летать - не могу. По морю слишком долго получается, а для бизнесмена, столь беспечная трата времени - вещь недопустимая.
Макарский согласно кивнул и, откинувшись поудобнее в кресле, закрыл глаза. На разговоры у него уже не оставалось сил. Пусть это покажется невежливым, но он лучше поспит. И для организма полезнее, и время пролетит быстрее...
Уснуть, однако не удалось. Совершенно не к стати пришёл на память отставной разведчик по прозвищу Мамай, а следом за ним, густой вереницей потянулись воспоминания о "делах давно минувших дней". Настолько яркие и реалистичные, что Сергей даже испугался немного - уж не перенёсся ли он обратно, в то злополучное ущелье, с которого и начались его нескончаемые скитания по свету?..
- 4 -
1988г.
Северный Афганистан.
Расстреляв боезапас, вертолёты улетели. Рокот винтов растворился за хребтами гор и наступила тишина. Вязкая и тягучая. Словно, кто-то невидимый, выключил звук у ревущего во всю глотку телевизора, а оглушённые зрители тупо продолжали пялиться в немой экран.
Селения больше не существовало. Огненный смерч ПТУРСов стёр его с лица земли, оставив лишь догорающие руины, облако красноватой пыли и тянущиеся к небу столбы маслянисто - чёрного дыма.
Вслед за улетевшими "вертушками" поступила вводная из штаба батальона. Разведчикам предписывалось произвести "зачистку" кишлака и продолжить движение к вершине.
-Что и следовало ожидать, - буркнул, стоявший неподалеку Ордынцев и начал отдавать короткие приказы.
Вскоре, редкой, настороженно ощетинившейся оружием, цепью солдаты вступили в селение. Макарский шёл вместе с ними и, с содроганием поглядывал по сторонам. Как ни странно, жителей кишлака он не увидел. Ни живых, ни мёртвых. Только руины, пыль и вездесущий запах сгоревшего тротила.
-А где же люди? - Спросил он, не выдержав, у шагающего рядом Гоги.
Сержант Егоров покосился на метеоролога и процедил сквозь зубы:
-Ушли, конечно! Они же не идиоты, знали, чем дело закончится! Баб, своих, и детей отправили в горы, а мужики засели, сейчас, выше по ущелью и ждут - не дождутся¸ когда мы подойдём поближе. - Он смачно сплюнул и добавил насмешливо. - Потерпи, столица, скоро сам всё увидишь.
От его слов по спине Макарского пробежал предательский холодок. Господи, да что же они за люди такие, эти разведчики? Знают, что впереди их ждёт засада и всё равно, бодро шагают ей навстречу? Зачем? Почему? Исполняют полученный приказ или у них начисто "посносило крыши" на этой, чёртовой войне? Ответов не было, зато Сергей, с отчётливой ясностью, вдруг осознал одну простую истину. Безобразия, творящиеся сейчас в ущелье, произошли по его, Макарского, вине! Именно он - фактический виновник уничтожения кишлака, из-за него идут сейчас навстречу смертельной опасности разведчики старлея. Как там его зовут, за глаза? Мамай? Да, точно! Мамай...
Ощущение вины давило на плечи, горячим обручем сжимало череп и отдавалось в груди жесточайшими суками совести. Господи, ну почему, даже ради самой благой цели должны рушиться дома и гибнуть люди?
Глаза щипало. То ли от пыли и едкого дыма пожарищ, то ли от навернувшихся внезапно, слёз. Сергей торопливо теранул по лицу рукавом комбинезона и застыл на месте. В трёх шагах от него, засыпанный по грудь обломками дувала, лежал старик. Тот самый, что приходил вчера, к разведчикам. Он лежал на спине, устремив к небу свой крючковатый нос. Слетевшая чалма валялась рядом, а пыльный ветерок теребил его редкие, грязно-белые пряди волос.
-Твою дивизию! - услышал Макарский тихий матерок за спиной.
Старший лейтенант Ордынцев, прозванный почему - то, Мамаем, подошёл к аксакалу и опустился перед ним на корточки. Осторожно потрогал пальцами пульс на шее.
-Живой, кажись!
Обернувшись, офицер поискал глазами Егорова:
-Гога! Выкапывайте деда и окажите ему первую помощь! Только осторожнее! Не дай Бог, у него растяжка под задницей окажется!..
- 5 -
Наше время
Аэропорт "Шереметьево"
Россия.
У стойки паспортного контроля Ордынцева задержали.
Но таможенница не ответила. Лишь кивнула, едва заметно, стоявшему чуть поодаль сослуживцу, а тот, приглашающе указал Глебу на неприметную дверь сбоку от стойки.
-Пройдёмте, гражданин!
Тон таможенника был столь категоричен, что Ордынцев счёл за лучшее покорно последовать за ним. Никаких особых грехов он за собой не помнил, а значит арестовывать его будут вряд ли. Скорее всего произошло какое-то недоразумение.
И лишь когда дверь досмотровой комнаты открылась, всё встало на свои места. В небольшой, наглухо изолированной от внешнего мира каморке Глеба поджидал сюрприз.
-Что, бродяга, попался? - Выступил навстречу ему массивный бритоголовый мужчина в дорогом, но неброском костюме и с улыбкой на веснущатом лице.
-Виталя? - От неожиданности Ордынцев едва не выронил свою дорожную сумку. - А ты что здесь забыл?
-Тебя караулю! В засаде, так сказать. Ибо, если гора не идёт к Магомеду, то приходится топать к ней самому.
Они крепко обнялись.
-Ну, привет, сибиряк! Давненько не виделись! - Лёгким движением бровей Ветров отправил мнущегося поодаль таможенника за дверь. - По данным разведки, рейс до Верхнереченска через два с половиной часа. Вот я и решил помочь тебе скоротать время.
Он присел за неказистый офисный стол и вытащил из кармана пиджака плоскую фляжку:
-Давай-ка, брат, за встречу!
Коньяк у Ветрова, был отменный.
-Кстати, - произнёс генерал, переводя дыхание. - Поинтересовался я твоим Макарским, на досуге.
-И?..
Подгонять Виталия Петровича было бессмысленно. Не обращая внимания на горящий от нетерпения взгляд приятеля, он выдержал драматическую паузу и лишь потом, сообщил:
-Могу тебя обрадовать, старина, такого человека не существует.
Ордынцев хлопнул глазами:
-Повтори!
-Да ты ещё и глухой, вдобавок!- Хмыкнул чекист. - Повторяю для особо одарённых. Никакой Макарский, ни в одном из научных учреждений СССР, в восьмидесятые годы прошлого века не работал. Дошло?
Глеб вновь растерянно моргнул:
-Ты уверен?
-Абсолютно.
-А может, я с фамилией чего напутал?
-Может и так. Но, скорее всего, нет. Я навёл справки и выяснилась одна, интересная вещь. Во времена твоего пребывания в Афганистане, ни один московский учёный в вашу часть не наведывался. - Генерал снова разлил по рюмкам коньяк и добавил. - Да и не московский, кстати, тоже.
Ордынцев почувствовал себя вдруг абсолютнейшим дебилом:
-Шутишь? Я же его собственными глазами видел!
-Не знаю, Глебушка, кого ты там видел, но только не метеоролога Макарского.
Чекист поднял свою рюмку:
-Ладно, старина, давай по маленькой.
Ордынцев выпил коньяк, как воду. Все его мысли сосредоточились сейчас, на другом.
-Ничего не понимаю, - произнёс он озадаченно. - Не могло же мне, всё это, примерещиться?
-А вот, с этим вопросом, не ко мне! - Добродушно хохотнул Ветров. - Это, к психиатрам. Вы, там, в Афгане, травкой, случайно, не баловались? Говорят, от неё и не такие ещё глюки бывают.
-Да пошёл ты! - Не сдержался Ордынцев. - Я серьёзно, Виталя! С Макарским, мы два дня бок о бок прожили. Он на моих глазах погиб. А вчера...
Глеб осёкся.
-Что "вчера"?
- Приснился он мне, вот что! Стоит, гад, на фоне альпийских пейзажей и улыбается. Я и надумал справки навести. Вдруг, он, всё таки, выжил.
Генерал объяснению не поверил. Улыбка с его лица сползла, а в глазах появилось выражение настороженной заинтересованности.
-Глебушка, - сказал он сухо. - Я тебе вполне ответственно заявляю - никакой метеоролог Макарский в вашу воинскую часть не забредал и забрести не мог по той, простой причине, что его не существует в природе. Соображаешь?
-Соображаю, - эхом отозвался Ордынцев. Первая растерянность прошла и мозг его заработал с удвоенной силой. Он вспомнил, вдруг, суету, поднятую вокруг визита Макарского в батальон. Неужели ему это тоже приснилось? Нет, ребята, дурака из командира разведгруппы Мамая делать не стоит! Себе дороже!
-Но, кто-то же ведь был! - Надавил он голосом на чекиста. - Причём, заботились о нём, как о принце заморском. У комбата телефон не затыкался. Даже из штаба армии звонили. А потом, когда я к своим вернулся, меня комитетчики допросами замордовали. Всё о Буквоеде расспрашивали.
- О ком? - Не понял Ветров.
-О Макарском. Мы его "Буквоедом" прозвали. Уж больно начитанный был товарищ. - Внезапно Ордынцев осёкся. В голове его мелькнула призрачная догадка. - Слушай, Виталя! А может он из ваших? Из КГБ бывшего? Или из ГРУ? Прикрылся липовой легендой, а сам, задание какое-то выполнял?
-О-о! - Невесело улыбнулся Ветров. - Узнаю писателя! Тебе бы только романы о шпионах сочинять, милейший! Ты сам подумай, дурья твоя башка, на кой чёрт ему от своих шифроваться? Нет, Глеб, здесь что-то другое.
Друзья замолчали. Каждый думал о своём. Возникла неловкая пауза. Генерал потянулся было, к фляге, однако, на полпути замер, остановленный возгласом Ордынцева.
-Стой, Виталя! - Глеб вспомнил о журнале. Том самом, который швырнул, прошлой ночью, ему на колени Буквоед. - Погоди немного!
Он метнулся к дорожной сумке, нетерпеливо рванул молнию замка и, поковырявшись в одежде, вытащил, наружу, таблоид.
-Ты, у нас, большой босс, Виталя, - возбуждённо сказал Ордынцев. - Сможешь этот журнальчик на экспертизу отправить?
-Зачем?
-На нём должны остаться отпечатки пальцев Буквоеда.
Ветров бросил оценивающий взгляд на обложку и покачал головой:
-А отпечатки свои Макарский прямо во сне оставил? Да? На фоне альпийских гор?
Глеб виновато потупился.
-Ладно, товарищ генерал, каюсь. Соврал я тебе, немного. - Он посмотрел на свой хронометр. До вылета оставалось почти полтора часа. - Если у тебя есть минут тридцать свободного времени, я расскажу, вкратце, одну печальную историю. А там, ты уже сам решишь, как дальше поступить.
... Когда Ордынцев закончил свою исповедь, Виталий Петрович ещё некоторое время сидел молча. Думал. Потом, решительно потянулся к журналу: