Прежде чем переступить порог гробницы Сергей внимательно осмотрелся. На первый взгляд ничего, угрожающего жизни или здоровью непрошенных гостей, не наблюдалось. Но, это на первый взгляд. Интуиция и накопленный с годами опыт говорили о другом. Древние умели защищать своих покойников. Так что, нужно держать ухо в остро и не расслабляться.
Макарский опустился на корточки и внимательно осмотрел пол. Проще всего устроить ловушки здесь. Наступил человек не туда, куда надо и привет, бедолага, лети в яму с заточенными кольями или вообще, в змеиное гнездо какое-нибудь.
Пол гробницы украшала квадратная, размерами, примерно, метр на метр, плитка. Тщательно отполированная и подогнанная друг к другу так, что швов почти не видно, она была двух цветов: светло-серого и тёмно-серого. Сейчас, правда, различать их стало трудновато, потому как всё вокруг укрывал довольно толстый слой пыли. Однако общий рисунок вполне угадывался. Плитка была уложена в классическом шахматном порядке, превращая комнату в своеобразную игровую доску, а вошедших сюда людей, в живые шахматные фигуры.
"Намёк, более чем прозрачный, - мысленно усмехнулся Макарский. - Вся наша жизнь - игра. Узнать бы ещё её правила".
Он снова взял в руки кирку и тихонько постучал деревянной ручкой по ближайшей, светло-серой плитке. Звук был глухим.
-Хорошо, - пробормотал себе под нос Макарский и стукнул по соседней, тёмно-серой плитке. Прислушался. От этой, звук показался ему более звонким, с лёгким эхом. Ага! Значит, под плиткой - пустота.
Сергей улыбнулся. Заданные древними правила игры постепенно прояснялись. Встав на ноги, он осторожно переместился на светло - серый квадратик и замер, вслушиваясь в тишину. Ничего не происходило. Пол под его ногами не разверзся, не вылетели из потаённых щелей дротики с ядом, не упал сверху камень...
-Что ж, будем считать решение задачи верным, - Слегка расслабился Сергей и снова принялся обстукивать вокруг себя пол. Как он и предполагал, под тёмными квадратами скрывались какие-то пустоты. Выяснять, какие именно, у Макарского не было ни времени, ни желания. Как-нибудь в другой раз. Сейчас его больше интересовали не тайны ловушек, а содержимое гробницы.
-Стой, где стоишь! - Велел он, двинувшемуся было следом, Саиду. Парень мгновенно замер, а глаза его наполнились обидой. Сергей прекрасно понимал состояние воспитанника, но рисковать его жизнью не собирался. Пусть лучше посопит обиженно, да подуется. Зато, цел будет.
Убедившись, что пасынок понял команду правильно, Макарский занялся, наконец, комнатой. И первым делом осветил пьедестал с саркофагом. Сердце его трепетало, словно у юнца на первом свидании. По лицу катились крупные, вперемешку с пылью, капли солёного пота. Он отчаянно волновался, ведь сегодняшняя ночь подводила итог под двадцатью годами его жизни.
В отличие от своих древнеегипетских собратьев, вырубленный из белоснежного известняка саркофаг был весьма скромен на вид. Ни украшений, ни рисунков. Крышка, выполненная в форме передней части женской фигуры, плотно прилегала к основанию гроба. Настолько плотно, что, сколько Сергей не силился, разглядеть стык между верхней плитой и самим саркофагом, ему так и не удалось.
Взгляд Макарского задержался на искусно высеченном в известняке лице женщины. Древний скульптор настолько точно передал его черты, что оно выглядело почти живым. Худощавое, с аккуратным, прямым носом и по детски припухшими губами. Глаза женщины были закрыты. Она, будто спала, уставшая от суеты земных дел, а во всём её облике безошибочно угадывались характерные черты уроженки южных районов Аравии.
Сердце Макарского забилось ещё сильнее. Он перевёл луч фонаря ниже, на мраморное основание пьедестала и медленно, буква за буквой, прочёл единственное, украшавшее белый камень, слово:
В древнем южноаравийском или, как его ещё называют, сабейском алфавите, нет букв, означающих гласные и о смысле написанного, иногда приходилось лишь строить догадки. Но, только не в этот раз. "Б", "Л", "К", "С"...
-"Билкис*"! - Свистящим от возбуждения шёпотом прочитал Сергей и почувствовал вдруг, как закружилась, радостно, голова.
Нашёл! Наконец-то! После долгих лет поисков и лишений, он нашёл заветную гробницу! Билкис! Знаменитая царица Савская! Легендарная и полумифическая, воспетая тремя мировыми религиями женщина, сумевшая завоевать сердце самого Соломона!
Скромный каменный саркофаг мало походил на смертное ложе столь известной особы, однако это был он - гроб с останками Билкис.
-Мы в склепе? - Голос Саида за спиной, заставил Макарского вздрогнуть и вернуться из мира грёз в реальность.
-Да, - ответил он, чуть слышно. Громко разговаривать здесь почему-то не хотелось. - Мы раскопали царскую гробницу.
Из груди воспитанника вырвался возглас удивления:
-Ух ты! Настоящую?
-Да
Сергей оторвался, наконец, от созерцания пьедестала с гробом и приступил к осмотру помещения подземной усыпальницы. Неторопливо, сантиметр за сантиметром, луч света вырывал из темноты "шахматную доску" пола, стены, разукрашенные рисунками и многочисленными надписями, повествующими о земных деяниях царицы, базальтовые колонны, подпирающие, по углам, своды комнаты, и маленький, приютившийся у дальней стены, алтарь, с углублением для приношений богам.
Вот, собственно и всё.
За спиной Макарского разочарованно вздохнули. Похоже, Саид ожидал увидеть в царской усыпальнице несметные сокровища, сродни тех, что нашёл в потайной пещере Али Баба? Увы! То, что должно было здесь находиться, никакого отношения к сказочным кладам не имело. Хотя, по ценности своей, по крайней мере для Сергея и других, знающих истину, людей, оно перевешивало всё золото мира.
Вот только, где оно? Где то сокровище, ради которого явился в пустыню Макарский? Неужели, скрыто внутри саркофага?
Вскрывать гроб с мёртвой царицей Сергею очень не хотелось. Он не киношный Индиана Джонс или обворожительная Лара Крофт. Для него подобный шаг выглядел непростительным, с точки зрения цивилизованного человека, кощунством. И перед Билкис, и перед историей, и перед самим собой.
Однако, у Макарского не оставалось выбора. Другого шанса вернуться в подземную усыпальницу у него больше не будет. Завтра, на рассвете, те, кого Саид называет "дэвами", вернутся к скале, совершат очистительный обряд и засыпят тоннель, снова похоронив свою царицу под толщей камня и песка. А потом, уничтожат экспедиционный лагерь, зароют в братской могиле трупы и священное место снова примет свой первозданный вид.
Встречаться с Хранителями ТАЙНЫ Макарскому не хотелось. Он прекрасно знал, что представляют из себя эти "демоны". И столь же отчётливо осознавал, что они сделают с ним, и с его воспитанником. Осквернителей чужих могил не любят нигде. А здесь, в забытых богом и людьми песках, их просто-напросто убивают. Иногда, быстро, иногда - с изуверской неторопливостью.
Проклятье! По спине Сергея пробежали предательские мурашки. Нет, выбора у него не остаётся. Если потребуется, он вскроет саркофаг.
Луч фонаря качнулся в сторону. Алтарь исчез в темноте и тут же, его устланное яшмой углубление озарилось вспышкой света. Настолько яркого, что в глазах Макарского заплясали разноцветные зайчики. От неожиданности он моргнул, а когда вновь разлепил веки, в подземелье снова царила ночь.
"Что это было"? Сергей растерянно поморгал. Цветные, как радуга, пятна поблекли и сошли на нет. Зрение постепенно восстанавливалось.
-Отвернись! - Приказал он Саиду, а сам вновь скользнул лучом фонаря по алтарю. И быстро отвёл его в сторону. Спустя мгновение, украшенное яшмой ложе святилища, опять озарилось нестерпимо - белым сиянием.
-----------
*Южноаравийское письмо, подобно арабскому и ивриту, читается справа налево
-2-
Когда свет, исходящий из святилища, померк, Макарский решился, наконец, глянуть в его сторону. И окаменел, не в силах отвести глаз от предмета, лежавшего на яшмовом ложе алтаря.
Астерикс!* Перстень царицы Савской!
Да, это действительно, был он. Изящное, выполненное из белого металла, колечко, с довольно массивным для такой вещицы, камнем. Антрацитово-чёрным, излучающим вокруг себя слабое сейчас, матовое сияние. Но, это только сейчас. Сергей знал, что стоит только направить на него фонарь и камень вновь вспыхнет ослепительно ярким, словно дуга электросварки, светом.
Он выронил ненужную более кирку и как заворожённый потянулся к перстню. В голове стоял оглушительный кавардак. Мысли путались. Сердце лихорадочно стучало в груди, а лицо заливал горячий пот...
О том, что он допустил непоправимую ошибку, Макарский сообразил лишь мгновение спустя, после того, как взял из ложа алтаря перстень. Взял и рефлекторно сжал его в кулаке.
Внутри святилища что-то щёлкнуло. Сухо и негромко, словно взвёлся на боевой взвод затвор невидимого пистолета. Сергей вздрогнул и с запоздалым раскаянием посмотрел на опустевшее ложе из яшмы.
Идиот! Как же он не сообразил раньше!..
А алтарь между тем, шевельнулся и медленно начал оседать. Будто безжалостный дух отмщения вдавливал его, как кнопку, в пол, запуская какой-то неведомый механизм.
И сам, стремительно развернувшись, ринулся прочь из гробницы. А вокруг него уже всё оживало. Проваливались куда-то в бездну чёрно-серые квадратики пола, шипел, вырываясь из невидимых глазом отверстий, сладковато - удушливый газ и стремительно опускалась, перекрывая единственный выход из склепа, массивная каменная плита, таившаяся всё это время где-то под потолком.
Сергей рефлекторно задержал дыхание, стараясь не пустить в лёгкие отравленный воздух и в три прыжка преодолев большую часть помещения, щучкой поднырнул под практически опустившуюся уже плиту.
Чьи-то руки подхватили его под мышки и рывком выдернули в тоннель, а в сантиметре от Сергеевых ботинок, глухо стукнула, входя в паз в полу, плита-заглушка, намертво перекрыв доступ в гробницу.
-Что происходит, эфенди? - Голос склонившегося над ним Саида, придал Макарскому сил.
-Беги! - Выдохнул он и, вскакивая на ноги, толкнул растерявшегося воспитанника к выходу из тоннеля. - Быстрее!
-3-
Когда они выбрались наверх, стояла глубокая ночь. Над барханами висел громадный диск луны переливались миллиардами бриллиантов, яркие звёзды. Было холодно и тихо. Даже не верилось, что совсем рядом, под землёй, только что едва не случилась трагедия.
Сергей уселся на песок и глубоко дышал, со свистом втягивая в лёгкие воздух. После пыли и душной затхлости подземелья, он казался сладким нектаром, несущий облегчение и новый прилив сил.
-Что это было, эфенди? - Спросил, чуть отдышавшись. Саид. Он всё ещё пребывал в крайней степени растерянности.
Макарский, впрочем, тоже чувствовал себя не лучшим образом. Мысль о том, что они едва-едва не погибли, волновала кровь, заставляя руки подрагивать от возбуждения.
-Защита сработала, - ответил Сергей.
И мысленно добавил: "А виноват я, сам"! поторопился, проявил непростительную опрометчивость, без должной подготовки схватив со святилища астерикс.
Хотя, кто бы мог подумать, что сложнейший механизм, которому три тысячи лет от роду, сработает столь безупречно! Да, умели раньше строить, умели. В чём заключался принцип, приведший в действие ловушку, Макарский не ведал, однако, факт оставался фактом: именно изъятие с алтаря крошечного перстенька запустило всю эту, спрятанную глубоко под землёй, машину смерти.
-А из-за чего? - Не унимался Саид. Он уже слегка подуспокоился, дыхание его выровнялось, а в глазах засветилось обычное юношеское любопытство.
-А вот из-за него! - Макарский разжал пальцы и на ладони блеснуло колечко.
Впрочем, большого эффекта на воспитанника оно не произвело.
-Что это? - Спросил парень недоумённо.
-Астерикс. На его поиски мы сюда и приехали.
Сергей снова сжал пальцы и, ощущая исходящее от перстня тепло, чуть не заплакал от восторга. Все страхи и переживания отступили, оставив на сердце только ощущение абсолютного счастья.
Астерикс! Господи, как же долго он его искал! Целых двадцать лет! Двадцать тяжёлых и мучительно долгих лет!
-Что с вами, эфенди? - Забеспокоился воспитанник. - Вам нехорошо?
-Всё в порядке, парень, - чуть слышно пробормотал Макарский. - Просто, я счастлив! Очень счастлив!
Саид облегчённо улыбнулся и присел рядом.
-Эфенди, - поинтересовался он осторожно. - Неужели мы разрыли гробницу ради одного-единственного колечка?
-Да.
-А-а, - в голосе парня заиграли нотки разочарования. - А я думал, вы ищите сокровища! Наподобие тех, что находят в египетских пирамидах.
Сергей повернулся к воспитаннику и потрепал его жёсткие, вьющиеся волосы.
-Эх, молодёжь! Вам бы только сокровища подавай! Да все богатства фараонов - ничто по сравнению с этим перстнем! - На лице Макарского расцвела мечтательная улыбка. Он напоминал сейчас наркомана, получившего долгожданную дозу героина. - Ты хоть знаешь, кому он принадлежал?
-Нет.
-То-то же! Это "астерикс", перстень легендарной Билкис, царицы Савской. Она носила его на мизинце правой руки и, никогда, при жизни, не снимала.
-Ух ты! - Глаза воспитанника расширились от удивления. - Значит там, в саркофаге, лежит настоящая царица? Но. Почему тогда её усыпальница пуста? Почему в ней нет ни золота, ни драгоценных камней? Только этот перстень!
-Потому, что именно он составлял главное богатство Билкис. И в настоящую свою гробницу он повелела положить только его.
-В настоящую? - переспросил Саид.
-Да. В настоящую. В соседней с твоей родиной, Эфиопии, есть ещё одна усыпальница царицы. Она ломится от сокровищ, вот только саркофаг, выставленный там, пуст.
-Ничего не понимаю! - Воспитанник беспомощно уставился на Сергея. - Зачем ей понадобилось иметь две гробницы?
-Чтобы спрятать от людской алчности свой драгоценный перстень. Официально, Билкис похоронили там, в Эфиопии. Но ночью, после церемонии погребения, её сын Менелик, забрал тело матери, перевёз через Красное море и похоронил в секретном месте. Под одинокой скалой посреди великой пустыни. Вместе с её любимым колечком. Об этой могиле знали только несколько, особо доверенных воинов, которые остались жить неподалеку. Они поклялись охранять покой царицы и до сих пор держат своё слово.
-Значит?.. - Растерянно пробормотал Саид.
-Да. Демоны, которые свернули шею экспедиционному охраннику и убили прилетевших на вертолёте чужаков, потомки тех самых воинов - хранителей.
На языке воспитанника вертелось ещё множество вопросов, однако Сергей решительно встал и, спрятав наследство царицы в карман, направился к разорённой налётчиками штабной палатке.
-У нас мало времени, Саид. Хранители спасли Билкис от грабителей, но не засыпали тоннель, ведущий к её гробнице. А значит, скоро они вернутся вновь. И к тому времени нам лучше быть от этого места как можно дальше.
Саид посмотрел на мёртвые, без единой раны, тела людей в чёрном и невольно поёжился. Кем бы ни были стерегущие покой царицы Хранители, встречаться с ними лицом к лицу он не хотел.
-4-
1988
Северный Афганистан
И вновь, редкая цепочка солдат упорно карабкалась в гору. Их загорелые молодые лица покрывали пыль и копоть, а от пропотевших, насквозь, комбинезонов ощутимо несло гарью.
Ордынцев приостановился и, вытирая со лба испарину, окинул свой отряд взором. Несмотря на дикую усталость, отстающих не было. Даже Буквоед, монотонно покачиваясь, плёлся, как приклеенный к спине впереди идущего бойца.
"Молодец, столица"! - Мысленно подивился выносливости москвича Глеб. Но, вслух, скорее для порядка, прикрикнул:
- Подтянуться! И по сторонам смотреть не забываем! Макарский, тебя это тоже касается!
Услышав свою фамилию, Буквоед вздрогнул и вопросительно посмотрел на капитана. Судя по выражению лица, метеоролог так углубился в какие-то, ему только ведомые размышления, что даже не понял о чём шла речь.
-Под ноги смотри! - Гаркнул Ордынцев. - Нам только калек, сейчас, не хватает!
Ущелье резко сужалось. Идти становилось всё труднее. После кишлака тропинка исчезла и дорогу приходилось выбирать, что называется, "на ощупь", петляя среди беспорядочного нагромождения камней. Это ещё больше замедляло движение, отнимая у разведчиков и время, и силы.
Внезапно, шагавший впереди отряда Несмачных, резко вскинул руку с предупредительно сжатыми в кулак пальцами. Немой сигнал остановиться! Цепочка разведчиков мгновенно замерла. И только Буквоед, мало смыслящий в тонкостях армейского языка жестов, продолжил, по инерции, движение, врезавшись в спину впереди идущего солдата.
А до слуха Ордынцева долетел невнятный шум. Катился он откуда-то сверху и, с каждым мгновением становясь всё громче, быстро перерастал в угрожающий рокот.
-Это что ещё за хрень? - Глеб недоумённо посмотрел на Несмачных.
Прапор что-то кричал, яростно махал руками и медленно пятился назад. Слова его заглушало стремительно нарастающим гулом, но смысл их был понятен и так.
-Уходим! - Рявкнул, во всё горло, Ордынцев. - Все назад! Бегом!
Он вдруг понял причину беспокойства Несмачных. Сверху, по узкой горловине ущелья, неслась вода!
Но, откуда! Откуда она здесь взялась? Неужели возродилась внезапно, давным-давно пересохшая речка?
Бред какой-то!
Впрочем, думать о чём-либо, было уже поздно. Так же, как и убегать. Мощный, сметающий всё на своём пути поток выплеснулся из-за ущельного изгиба и многометровой стеной обрушился на растерянно мечущихся между камней, солдат.
Последнее, что увидел Ордынцев, было бледное, без единой кровинки, лицо Буквоеда. Прижавшись спиной к стене ущелья, он, не мигая, смотрел на приближающийся водяной вал. А потом, в грудь капитану ударила тугая волна, подхватила и, накрыв с головой, стремительно понесла вниз...
-5-
Наши дни
Верхнереченск
Россия
Проснулся Ордынцев от собственного крика. Долго и тягучего. Он рывком вскочил на кровати и ошалело посмотрел по сторонам. Бушующий поток исчез, но полное ощущение того, что секунду назад он тонул, осталось. Навсегда.
Первые годы после Афгана, этот страшный сон снился Глебу каждую ночь. И каждую ночь он вскакивал на постели, разбуженный собственным криком. Потом, немного отпустило. Но, всё равно, время от времени, кипящая белопенная стена воды вставала перед ним и, подхватив, словно безвольную щепку, накрывала с головой и уносила вдаль.
-Твою дивизию! - Пробормотал, приходя в себя, Ордынцев. - Сколько ж ты ещё меня мучить будешь? Четверть века ведь, прошло!
Он стёр с лица липкий пот и посмотрел на будильник. Древнее механическое чудовище, способное, при желании, разбудить мёртвого, показывало половину девятого.
Пора вставать. Глеб зевнул и, нехотя поднявшись на ноги, поплёлся на кухню. Варить утреннее кофе. А в голове продолжали кружиться обрывки давних воспоминаний. Горы, "вертушки", горящий кишлак и растерянное, побелевшее от волнения, лицо Буквоеда. Увидав прилетевшие вертолёты и осознав, зачем они зависли над ущельем, Макарский был настолько потрясён, что потерял дар речи. Он только смотрел, молча на штурмовую карусель, а в глазах его застыла такая неподдельная боль, от которой даже зачерствевшему на войне Ордынцеву стало тошно.
А потом, словно мстя за уничтоженный кишлак, по узкому шраму ущелья понёсся сметающий всё на своём пути, поток.
Собственно говоря, это и была месть...
Выпив чашку крепчайшего и обжигающе горячего кофе, Глеб умылся и прошлёпал босыми ногами в кабинет. За окном серело хмурое утро. Сыпал мелкий снег. Ордынцев поплотнее запахнул халат. Его знобило. Долгий перелёт, бессонная ночь и короткое, обильно сдобренное давним кошмаром забытье, вымотали, наполнив голову тупой болью и ватной пустотой.
-Соберись, тряпка! - Привычно попенял он самому себе и занялся так и не прочитанной вчера электронной почтой.
Писем, за время отсутствия хозяина, скопилось довольно много. А главной "жемчужиной", среди них, было, конечно же, послание от дочки. Хоть и коротенькое, как SMS-ка: "Жива - здорова. Лера". Зато, с компенсацией, в виде целой кучи прикреплённых к письму файлов с фотографиями. Дочь сдержала слово и прислала родителю настоящий фотоотчёт о своей студенческой жизни.
Глеб торопливо начал открывать снимки. Ага, вот Валерия, в кампусе университета, вот, на улицах Бостона, а здесь, у пенной стены Ниагарского водопада. На всех фото лицо дочери было весёлым и буквально светилось от счастья. И везде, рядом с ней, маячил тощий, длинноволосый парень, в круглых как у Джона Леннона, очках.
Это и есть Стив? Тот самый юноша, имя которого, в последнее время не сходит с Леркиных уст? Ордынцев всмотрелся повнимательнее в фото. С виду, парень, как парень, ничего особенного. Из тех, кого теперь принято называть "ботанами". И что, дочка в нём нашла?
В груди Ордынцева неприятно защемило. Глядя на присланные фотографии он вдруг, с отчётливой ясностью осознал одну простую истину: его маленькое чудо - Лерка, выросла! Ей уже, без малого, двадцать один, у неё своя жизнь, свои планы на будущее, свои интересы и свой круг общения. Она, медленно, но верно, отдаляется от отца, от родительского дома, от всего того, что так дорого было ей в недалёком ещё, детстве. Валерия превращается, постепенно, во взрослую и вполне самостоятельную даму, а Ордынцеву остаётся только одно: наблюдать, молча, за этим, неизбежным процессом и тихонько стареть...
Усилием воли взяв себя в руки, Глеб закрыл Леркино послание и углубился в изучение остальной почты. Впрочем, ничего интересного там больше не обнаружилось. Письма от издателей, письма от читателей, предложение организовать очередной творческий вечер... Рутина...
Ордынцев резко встал и подошёл к стене с коллекцией. Снял медальон и повертел его в руках. Довольно крупный, в половину мужской ладони, он не отличался ни красотой, ни мастерством исполнения. Более того, создалось впечатление, что делали украшение не профессионалы, а совершенно далёкие от этого ремесла, люди. Причём, с закрытыми глазами и при полном отсутствии инструментов. Более-менее гладкая лицевая сторона медальона была испещрена какими-то непонятными символами, которые тугой спиралью разбегались от центра к неровным краям овала. Ни на один из известных Сергею алфавитов, они даже близко не походили. Разве что, это действительно, китайский...
Тыльной стороне медальона повезло ещё меньше, чем лицевой. На ней, энтузиазм творцов "шедевра" явно иссяк и они решили ограничиться лишь небольшим, выдавленным в самом центре изделия, восьмигранным углублением. Вся остальная его поверхность была шершава и бугриста, настолько, что напрашивался один - единственный вывод: рука мастера её не касалась. Совсем.
Ну, а самой приличной частью медальона, без сомнения, являлось ушко для шнурка или цепочки. Его грани хранили следы полустёртого временем узора...
В общем, на шедевр или просто, произведение искусства, медальон явно не тянул. Даже метал, из которого он был отлит, несмотря на то, что очень смахивал на потемневшее от старости, серебро, таковым не являлся. Слишком лёгок.
Но, с какой, тогда, стати Буквоед решил выложить за него пятьдесят тысяч евро? На идиота оживший метеоролог не похож, на мецената тоже...
Или это шутка такая? Прикол резвящегося мафиози?
Ордынцев вдруг улыбнулся и обозвал себя старым безмозглым ослом. Мелькнувшая в голове догадка расставила всё, произошедшее в Альпах, по своим местам. Ну, конечно же, это была шутка! Буквоед его подначил, а он повёлся. Как пацан зелёный!
Медальон с глухим стуком опустился на стол. Глеб сорвался с места и зашагал по кабинету. Из угла в угол. Нет, и всё же, в этой железке есть что-то интригующее. Какая-то тайна. Он это чувствовал. Чувствовал всегда, все двадцать лет, которые медальон хранился в его квартире. А может даже, именно поэтому и не стал его выбрасывать...
Решение пришло само собой. Ордынцев вернулся к письменному столу и порылся в одном из его многочисленных ящиков. Истрёпанная записная книжка нашлась не сразу. Вытащив её на свет божий, Глеб стёр ладонью пыль с потерявшей свой первоначальный цвет, обложки и нетерпеливо пролистнул исписанные полузабытыми именами страницы. Ага! Вот и фамилия, которую он искал!
Ордынцев бросил взгляд на часы. Без четверти десять. Старик Кеплер уже, пожалуй, проснулся. Можно звонить.