Lib.ru/Остросюжетная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
|
|
|
- Аннотация:
Ничто на земле не проходит бесследно...
|
Александр Ольбик
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ,
Или неоконченная беседа с коллегой.
Закончив в 1961 году университет и получив диплом юриста, Айвар Бауманис, тем не менее, не стал профессиональным законником, хотя некоторое время и проработал в Министерстве общественного порядка дознавателем отдела милици, а позже - юристом на одном нестоличном предприятии... Его влекли другие горизонты, в туманном далеке которых маняще пламенело слово "ЖУРНАЛИСТИКА". Но одно дело увидеть свою цель и совсем другое до нее дойти. И пришлось поработать, корреспондентом на радио, корректором, затем - журнал "Лиесма", где он пребывал в качестве редактора отдела культуры, молодежная газета "Падомью Яунатне" и...
-- Айвар, давай немного возвратимся в наше непредсказуемое прошлое... Как случилось, что твоя судьба слилась с первой послевоенной газетой, которая в 1980 году начала выходить в Юрмале?
- В Юрмалу, чтобы выпускать одноименную газету, я пришел из "Падомью Яунатне", где мы вместе с Юрисом Блауманисом работали техническими редакторами. И в этом же качестве я и был приглашен в город-курорт... Предложение получил от тогдашнего редактора Сандерса, который "заманил" перспективой получить квартиру. А тогда "квартирный вопрос" для меня, действительно, был архиострым и очень портил жизнь... и характер...И вот в марте 1980 года мы с Сандерсом выпустили первый номер "Юрмалы". Как мы тогда ее называли -- "боевой листок". Серые, безликие четыре полоски. С массой ошибок, элементарных типографских ляпов, поскольку тогда еще не было ни корректоров, ни постоянных дежурных редакторов... Не говоря уж о штатных журналистах. Психологически мне казалось, что из комфортабельного высотного дворца я загнан в погреб. Все приходилось делать самому, в спешке, ибо типография находилась в Риге и мне, как ответственному секретарю, по два раза в день приходилось мотаться из Юрмалы в Ригу и обратно. В первый раз -- сделав макет, отвезти его в типографию, затем вернуться в редакцию подготовить следующий номер, и опять -- в типографию. Чтобы вычитать гранки и подписать сигнал..."Нивой", которая была в редакции, пользовался сам редактор, так что мне приходилось надеяться только на "одиннадцатый трамвай"...И вот эти четыре странички я должен был делать четыре раза в неделю. Хотелось плюнуть на все и бежать, куда глаза глядят...Но обещанная квартира и потом -- неотвязная мысль сделать "боевой листок" конфеткой...Называй это тщеславием, утверждением своего "я", но как бы там ни было, я с упорством камикадзе продолжал выпускать непрезентабельную, очень юную "Юрмалу".
- А приманка? То есть квартирный вопрос был решен?
- Как ты понимаешь, все тогда решала партия, а в моем случае -- второй секретарь Юрмальского горкома...Она вдруг заявила, что, дескать, Бауманис развратник, потому что он трижды женат и что его дети обязательно вырастут проститутками и бандитами. Эти бредовые предсказания, естественно, не сбылись и своими детьми я могу гордиться. И квартиру мне все-таки дали, хотя сделали это с большим скрипом, оговорками. Получил я ее в Каугури, но затем поменял на Ригу. Но это частности, хоть и важные для той поры. Меня же больше всего беспокоил бледненький имидж "Юрмалы". И я, как ответственный секретарь, был обязан изменить его в лучшую сторону. Но ты же помнишь, что все СМИ тогда находились под неусыпным оком "руководящей и направляющей". Каждый номер просвечивался чуть ли не с помощью рентгена. Да и с редактором Сандерсом наши вкусы кардинально расходились. Он - выученик "районного стиля", пришел из районной балвской газеты, а я к тому времени уже получил неплохую практику в столичных изданиях. И то, что для меня было нормой, ему казалось полным безобразием. И наоборот. Однажды на первую полосу я поставил тассовский снимок, впечатляющего вида турбину электростанции, за что тут же схлопотал выговор. По мнению Сандерса, на первой полосе непременно должен стоять портрет трудящегося человека. В принципе, я не был против этого, но на тот момент под рукой не оказалось такого лица. Но вскоре Сандерса освободили от должности и редактором назначили бывшего редактора лиепайской газеты "Коммунист" Яниса Вушкалнса. Вот это был золотой газетчик. Профессионал и очень здравомыслящий человек. Ему не надо было объяснять на пальцах, какой быть газете. И мне удалось его уговорить, что "Юрмала" должна выходить хотя бы два раза в неделю. Конечно, все это с кандычка не делалось. Любые изменения сроков выхода газеты или ее формата надо было согласовывать во всех "белых и высотных домах", но перед этим выслушать массу идиотских вопросов. И все же для газеты это был шаг вперед. Но главной целью для меня было наладить выпуск полноценного еженедельника...Однако наши усилия по реформации газеты были нарушены смертью Вушкалнса...С Янисом мы проработали три года. Только три года! Он заболел, рак легких, и вскоре он умер. Его сменил молодой редактор Леонард Павилс, который до этого был замом Вушкалнса. К сожалению, новый редактор как-то скептически отнесся к моим "революционным" притязаниям и не поддержал меня. И мое предложение -- приурочить выпуск еженедельника к Первому песенному фестивалю в Юрмале он проигнорировал...
- Насколько мне не изменяет память, после ухода из газеты Леонарда...в общем смиренного и скромного человека, вопрос встал о новом шефе "Юрмалы"...
- В принципе, я готов был к этому, поскольку имел определенный опыт, идеи по совершенствованию газеты, но...Но была одна непреодолимая преграда: я не был членом партии. А это по тем временам считалось безнадежным пороком. И еще, в глазах партийных органов я был чуть ли не предатель родины, ибо "продал" американцам "большой секрет"...А дело было так: в Юрмалу из Штатов прилетела группа журналистов, интересующихся проблемами экологии. Представляли они известный журнал "Нэшнл джeогрэфик мэгэзин". И я им передал один "суперсекретный" документ, в котором констатировалось, что юрмальские очистные сооружения не справляются с работой и все дерьмо идет в реку, а оттуда в залив. И проиллюстрировал эту бумагу визуально: с цепочкой рулонов туалетной бумаги меня сфотографировали и затем поместили снимок в этом журнале. А под ним мои слова:"Вот на что меняют прекрасное море". Разразился жуткий скандал. Эта "сантехническая" тема чуть не стоила мне места в газете. Но только таким образом можно было встряхнуть бюрократию. Ведь "Юрмала" неоднократно писала на тему загрязнения Лиелупе и залива, но никаких мер не принималось. Вот я и пошел на "измену" родины. Вообще борьба за экологию города была тогда для нашего еженедельника приоритетной, за что нас прозвали "зеленой газетой"...
- Ведь, по существу, в республике все началось с "зеленых проблем" и закончилось созданием НФЛ...Но будем справедливы: посмотри, что делается сейчас в Юрмале...Сколько...не десятков, не сотен, а тысяч сосен валят под корешок, а на их месте возводятся бунгало на скорую руку разбогатевших людей. И что-то не слышно голосов в защиту нашей неповторимой "жемчужины", нет ни демонстраций, ни пикетов. Словом, тишь, гладь да...
- Когда я об этом читаю, у меня сердце болит. Мы, действительно, боролись за каждую сосенку. Забегая вперед, напомню тебе случай со строительством санатория ЦК КПСС в Каугури, предусматривающего вырубку не очень большой делянки леса. И, естественно, мы об этом написали, хотя визируя номер, я понимал, что возможно, делаю это в последний раз. И, чтобы не остаться без поддержки, я позвонил собкору "Литературной газеты" Тане Фаст, после чего материалы на эту тему появились сразу в двух газетах. И опять вызов на ковер, и опять те же слова:"Как вы смеете...Кто вы такой, чтобы указывать, где, кому, чего строить?" Но те сосны мы все-таки спасли, ибо ЦК КПСС, в конце концов, отказался от строительства санатория. Но газета занималась не только "критиканством", в ней было масса интересных рубрик и в том числе такая - "Гости Юрмалы". Под ней мы публиковали интервью с такими известными людьми, как Чингиз Айтматов, Евгений Евтушенко, Анатолий Приставкин, Татьяна Заславская, Андрей Мирнов, Виктория Токарева, Геннадий Хазанов и многими, многими другими неординарными личностями. Я уж не говорю об Алле Пугачевой, о которой мы писали много и многократно - в редакции даже устроили ей пресс-конференцию вместе с Паулсом и Хазановым.
- И все же, как беспартийный "изменник родины" стал редактором?
- Не сразу. Но складывающаяся тогда политическая ситуация в стране в целом уже кое-что меняла. Вожжи партийного руководства заметно ослаблялись, а роль средств массовой информации наоборот становилась все более главенствующей. Словом, меня приняли в партию и вскоре я стал редактором "Юрмалы". Кажется, это было в середине 1986 года. (Айвар показывает газету той поры, на первой полосе которой портрет победителя первого песенного фестиваля в Юрмале Иго Фомина). Вот это тот первый экспериментальный номер, который 29 июня 1986 года вышел в новом формате - 16 страниц...За моей подписью. И это было маленькой сенсацией. Даже скептики мне звонили и поздравляли с удачей. Более того, вечно недовольный горком партии высказал сдержанное удовлетворение. С тех пор "Юрмала" стала еженедельником.
- Значит, через шесть лет твоя мечта сделать "боевой листок"...настоящей газетой сбылась?
- Быстро только сказки сказываются. Еще нужно было все согласовать с Москвой, с идеологическим отделом ЦК КПСС. Но тут опять возникает неприятный нюанс, кстати, связанный с твоим интервью с поэтом Клавом Элсбергом, который был делегатом ХХ111 съезда комсомола Латвии...
- И который погиб в Доме творчества писателей в Дубулты...
- Трагическая, темная история...То ли его выбросили из окна девятого этажа, то ли он сам выбросился, то ли это был несчастный случай. Но как бы там ни было, трагедия произошла, велось расследование, которое, к сожалению, оказалось безрезультатным. Мне позвонил первый секретарь ГК партии Лицис и сказал, чтобы беседу с Клавом не публиковать. Что прикажите делать? Погиб известный поэт, общественность взбудоражана, родные в шоке, а газета должна молчать, набрав в рот воды? И я перед самым отъездом в Москву, подписал номер газеты с интервью с Элсбергом. Разразился большой скандал. Но уже без меня. В то время в Москве проходил слет редакторов региональных газет и я всю бурю отсидел на этом слете.
- К слову сказать, позже Элсберга, "за существенное раскрытие образа своего поколения в поэзии и активную популяризацию литературы других народов", выдвинули (посмертно) на соискание премии Ленинского комсомола...
- А тебя выдвинули на соискание звания "Заслуженный журналист Латвийской ССР ..."
- Айвар, не так громко, теперь эти "премии" и "звания" археологические артефакты, музейные понятия...
- Ничего страшного, во-первых, из песни слов не выкинешь, а во-вторых, быль молодцу не в укор. Так, кажется, звучит русская пословица...Думаю, тут важную роль сыграло твое сенсационное интервью с Ельциным, который тогда был в опале. И которое стало своего рода катализатором в набирающем процессе гласности. Кажется, в июле 1988 года ты мне позвонил и сказал: что есть шанс взять интервью у высокого гостя...Ельцина. И я без запинки дал тебе добро. Но прежде договорились с редактором "Советской молодежи" Сашей Блиновым о совместном "выстреле". И действительно, 4 августа 1988 года прозвучал "залп Авроры". Обе газеты одновременно вышли с первым в СССР интервью, взятым у опального Бориса Ельцина. Что было потом, ты, конечно, помнишь. И сразу же со всех концов Союза пошли письма и звонки в редакцию с просьбой прислать газету с беседой Ельцина или разрешить сделать перепечатку. Да и "вражеские голоса" об этом информационном событии сообщили всему миру. Для Латвии это было престижно. Что же касается реакции юрмальских властей, то об этом лучше не вспоминать. Это было что-то невообразимое. Естественно, меня вытащили на бюро горкома партии, где шеф юрмальского КГБ, потрясая перед моим носом газетой, истерически восклицал: "Ты что себе, Бауманис, позволяешь?!" Но это уже были не те времена, когда после такого разгона человека могли прямиком отправить в тюры-муры. Но выговор мне все же вкатали...
Но мое "хулиганство" не было бы возможно без поддержки коллектива. Коллектива единомышленников. Конечно, иногда увлекались, перегибали палку, но ошибались не ради корысти, а по причине некоторого опьянения от гласности. Да, такое было, но это простительно, слишком стремительно развивались события и не всегда мы успевали остановиться и...оглянуться...Увы, не всегда...Мы были идеалистами, а жизнь оказалась во сто крат сложнее и наше настоящее является в этом смысле неплохой иллюстрацией. Много было званных, но мало избранных, что стало понятно уже гораздо позже. Оказалось, что и в "бархатных", и "песенных" революциях бывают свои Дантоны и свои Робеспьеры. Только без гильотины. А тогда, казалось, нам сам черт не бра. Ведь наша "Юрмала" выходили тиражом в 36 тысяч экземпляров на латышском и 20 тысяч на русском языках. Шутка ли сказать, почти на каждого юрмальчанина по газете. Будь "Юрмала" плохой, провинциальной, ее бы не выписывали, не увозили с собой отдыхающие в Россию и в другие республики...как доказательство наступивших в обществе изменений. Ее выписывали в Москве, в Ленинграде...В это трудно сейчас поверить, но так было.
- И вот, на пике успехов твоего детища, ты делаешь ему ручкой и переходишь работать в Агентство печати и новости... Чем это было вызвано?
- Все мы когда-нибудь вырастаем из своих штанишек. Появляется аппетит к другим, более серьезным свершениям. АПН в те времена считалось очень серьезным, международного значения информационным агентством, в котором мечтал работать любой журналист...И я в том плане не был исключением.
- А тебя не смущало, что российская пресса назвала АПН крышей для разведки и КГБ?
- Тогда я об этом даже не думал. О таких вещах стали писать в 90-е годы и, если верить подобным сообщениям, то в СССР не было ни одного издания начиная от "Правды" и кончая журналом "Крестьянка", которое не было бы крышей для рыцарей плаща и кинжала. Я не исключаю, что какой-то зарубежный корреспондент той или иной газеты действительно был связан с КГБ или ГРУ, но так это повсеместная мировая практика. В получении информации все средства хороши и тут нечему удивляться. Но вот чтобы все, кто работал в АПН, ТАСС или "ЛГ", были сплошь агентами...это знаешь ли из области изощренной фантастики. Какие же секреты можно сберечь, когда о них знают сотни человек? Ерунда, в это я не верю и, слава Богу, работая в Латвийском отделении АПН его заведующим, меня никто не пытался завербовать или поручать какие-то задания, когда я выезжал за рубеж. И, кстати сказать, возможность там бывать была одной из причин моего перехода в АПН. Ведь до этого я ни разу не был за границей. В советское время меня туда не пущали, хотя я владел четырьмя языками: немецким, английским, польским и шведским. И, естественно, русским. В Агентстве, между прочим, работали порядочные мыслящие люди, например мой шеф в Москве Илья Бараникас, который сейчас живет в Америке, в Нью-Йорке, и издает бизнес-газету...И когда я был послом в ООН, он меня пригласил на русское телевидение в Нью-Йорке, взял интервью...
...Ничего не скажешь, карьеру мой коллега Айвар Бауманис сделал просто головокружительную: шесть лет он проработал послом Латвии в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Шесть вместо положенных четырех. Значит, прекрасно справлялся со своими полномочиями, о чем свидетельствует его избрание вице-президентом 51-й Генеральной Ассамблеи ООН. Но что удивительно: пути Бауманиса и Ельцина вновь пересеклись, в Нью-Йорке, куда уже в качестве президента России приезжал Борис Ельцин. И в разговоре, который между ними состоялся, Ельцин с благодарностью вспомнил, что именно газета "Юрмала" разрушила стену молчания вокруг него...
После Нью-Йорка Айвар продолжил дипломатическую миссию, но уже в качестве посла в Дании и Исландии. Но это, как говорится, уже совсем другая история, о которой, возможно, еще предстоит рассказать нашей газете...
Опубликовано в газете "Неделя Юрмалы"
Раздел редактора сайта.
