Пожелтевшие фотографии чем-то напоминали осенние листья. А может, это была просто игра моего воображения, вольное истолкование метафоры: на снимках - даже там, где люди сидят или стоят, чувствуется движение, бег, полет - запечатлена молодость человека, которому сейчас уже 74 года.
Вот группа молодых курсантов. Среди них Август Яковлевич Берзуп: крупное выразительное лицо. Это будущие механики, будущие - командиры дирижаблей.
Взгляд хозяина, задумчиво перебирающего фотографии, останавливается на лице Гудованцева. Командир дирижабля "СССР-В-3".
- С этим парнем мы чуть не попали в катастрофу под Славянском. - Я стараюсь даже не шевелиться, чтобы не потревожить настоянную на воспоминаниях тишину. - В 1935 году, когда я уже был начальником учебного порта дирижаблей в Ленинграде, возникла острая нехватка водорода. Тогда оболочки дирижаблей наполнялись только этим газом В самом Ленинграде не было завода, который мог бы обеспечить нас водородом, И мы приняли решение: полетим за газом сами - на Украину. Заодно, думали, испытаем свой В-3. И полетели. Полет, в общем, прошел успешно. Но на подлете к Славянску нас встретили грозовые облака и дождь. Приземление было трудным но заякориться все же сумели. Нас встречало много народу, всем хотелось посмотреть на дирижабль, потрогать его и, как некоторые тогда говорили, - "покататься" па нем. Встреченные доброжелательными жителями Славянска, мы, несмотря на плохие метеоусловия, некоторым разрешили взобраться в гондолу. И вот, представьте себе, когда у нас в гостях было человек пятнадцать, сильный порыв ветра подхватил дирижабль и... сорвал его с якорей. В самую последнюю минуту командир корабля Гудованцев успел ухватиться за гондолу и вспрыгнуть в нее...
Август Яковлевич берет фотографию дирижабля, на оболочке которого крупно на-писано "СССР-В-3".
- В эти решающие минуты Гудованцев проявил свои командирские способности "на все пять". На борту у нас было 15 человек, за их жизнь мы были в ответе. В этой тесноте и суматохе Гудованцев отдавал команды так четко, точно и резко, что, наверное, даже глухой услышал бы их и исполнил. Управлял дирижаблем сам Гудованцев. а я, как тогда у нас говорили, пошел на моторы. Молнии, словно в нашу честь, устроили такой фейерверк, что порой казалось - уж не из самой ли оболочки они выскальзывают... Это было тревожное зрелище. Гудованцев, отдавая приказание "травить газ", знал, что делает это вопреки инструкции. Нам строжайше запрещалось стравливать газ во время грозовой обстановки: малейшая искра могла привести к мгновенной гибели дирижабля. Но - другого выхода у нас не было. Только таким способом мы могли произвести маневр и попытаться приземлиться. И мы, хотя и с огромным трудом, все же приземлились. Во время этой незапланированной пляска между небом и землей вышли из строя руль управления и один баллонет, то есть баллон, поддерживающий по-стоянную форму оболочки.
Но и на этом наши злоключения не закончились. Возвращаясь домой через Москву, мы перед самой столицей попали в густой непроглядный туман. Даже искры, вылетавшие из выхлопных патрубков, терялись в кромешной мгле. Пришлось снизиться до высоты в 50 метров. Но чем больше мы жгли горючего, тем легче становился дирижабль и тем труднее было им управлять. Два луча рельсов железной дороги точно указывали направление, но стоило подняться чуть выше, как и этот последний ориентир тут же исчезал. Обидно было бы заблудиться у самых ворот Москвы, Все же добрались..
Гудованцев впоследствии стал командиром большого дирижабля "СССР-В-6" и в 1938 году участвовал в спасении папанинцев. Недалеко от Кандалакши дирижабль врезался в гору на берегу Белого моря и разбился. Погиб и Гудованцев, один из первых командиров советских дирижаблей...
У Августа Яковлевичагустой густой голос, из-под мохнатых бровей глядят светлые колючие глаза. Жизнь сидящего напротив меня человека кажется мне загадочной своей непостижимой объемностью. В воображении я робко пытаюсь ее прокрутить вспять и хоть что-то увидеть его глазами. Сделать это почти невозможно, слишком много вещей, событий и явлений, ставших для нас уже легендами, осталось за плечами этого человека. Но все же я пытаюсь...
Петроград, 1917 год. Молодой Август Барзуп на Петроградской стороне вместе с мно-готысячной толпой вслушиваеся в речь В. И. Ленина. Полгода спустя он с винтовкой в руках так дерется за революцию, что потом, через 56 лет, с гордостью говорит: "Это были лучшие годы моей жизни". Гражданская война. Напористого, преданного делу революции латышского парня направляют в школу красных командиров, которую он заканчивает в 1919 году. На его долю еще выпали и жаркие бои, и отступления, и ошеломляющие врага прорывы. Финский, эстонский, польский фронты. Именно тогда началась его служба в воздухоплавательных отрядах, на вооружении которых были аэростаты. Они сопровождали бронепоезда, корректировали огонь своей артиллерии, но сами были легкоуязвимой целью. Служба на них была смертельно опасной.
- Особенно много хлопот нам доставляли истребители белополяков. Они, как осы, налетали на нас. Представьте себе оболочку, наполненную водородом, - и ее прошивает пулеметная очередь. Обычно в гондоле нас было по двое. Мы или вели разведку, или корректировали огонь. Белополяки люто ненавидели нас. Впрочем, и наш пулемет в гондоле не успевал остывать... Да и мы горячие были. Даже порой чересчур. Помню, однажды был подбит вражеский истребитель. То ли он не дотянул до своих, то ли по ошибке - но приземлился на ничейной полосе. Мы с воздуха засекли это место. Вызвали нас в штаб и спросили, кто добровольно берется вытащить из под носа белополяков самолет. Согласился я. Выделили в мое распоряжение железнодорожную платформу, на которой была установлена лебедка, обшитая броней.
Паровозик на малых парах покатил в сторону передовой. Время шло к вечеру, но было еще светло. Сделали все чисто, без шума. Зацепили самолет тросом, подтянули к платформе. В общем, сработали аккуратно. Но, видно, я не привык к такой спокойной работе. Даже как-то обидно стало, никто внимания не обращает. И решил я позлить поляков. Паровоз дал один сигнал, второй, третий. Заливистые, будто в насмешку. Ну, тут, конечно, из-за реки ухнула гаубица, за ней ожили все артиллерийские позиции. Снаряды рвались, что называется, у нас на хвосте. Унесли ноги каким-то чудом. За молодечество я получил от начальства строгий выговор, а за удачную операцию - именные серебряные часы. И лишь потом я понял, какой опасности подвергал я не столько свою жизнь, - о ней мы меньше всего думали, - сколько порученное мне дело...
Видно, от рождения много было заложено энергии в Августе Берзупе, и спокойную жизнь он не любил.
После окоячавия гражданской войны он поступает в Высшую воздухоплавательную школу, где и состоялось его первое знакомство с дирижаблем. Это было время увлечения не только аэропланами, но и тихоходными воздушными гигантами, В СССР дирижаблестроение в те годы не было делом первостепенной важности. Страна и без того несла огромное бремя расходов на подъем народного хозяйства. И только в 1931 году в СССР был организован комбинат "Дирижаблестрой". В том же году Августа Берзупа мобилизуют в гражданский воздушный флот. В школе, где некогда он по-лучал теоретические знания, теперь он собирает дирижабли. Здесь, в Ленинграде, и был создан первый советский дирижабль "СССР-В-1". Затем сборочные мастерские были перенесены за пределы города, в Сализи. Место было выбрано не случайно. Там было огромное поле и эллинг, еще в давние времена предназначенный для постройки дирижабля "Гигант". Именно здесь 5 мая 1926 года ошвартовался дирижабль "Норвегия" под командованием Умберто Нобиле. Сюда, в Сализи, в 1931 году прилетел один из последних гигантов "Граф Цеппелин", который, исполняя заказ Советского правительства, должен был доставить посылки и письма нашим зимовщикам на Земле Франца-Иосифа и на других полярных островах.
С планами "Дирижаблестроя" ознакомился К. Э. Циолковский. Он заметил: "Мягкие дирижабли нужны для подготовки кадров воздухоплавателей". В Сализи как раз и были построены дирижабли мягкой конструкции В-2, В-3, В-4. Август Яковлевич числился заместитечем командира на В-3.
Проработав два года на сборке дирижаблей, А. Я. Берзуп приобрел и солидную практику по их эксплуатация в Сализи. Это была первая в СССР база по подготовке технических и летных кадров для будущих воздушных гигантов, хотя развивающееся самолетостроение вытесняло тихоходные и взрывоопасные дирижабли. Но опыт, накопленный в Сализи, не пропал даром. Многие бывшие курсанты, про-ходившие обучение на первых мягких дирижаблях, потом летали на "СССР-В-6", "СССР-В-7", "СССР-В-12". Последний участвовал даже в Великой Отечественной войне и после нее несколько лет трудился в народном хозяйстве...
А. Я. Берзуп был хозяином учебного порта дирижаблей целых 6 лет. В 1939 году он возвращается на свой завод им. Кирова, откуда и был мобилизован в гражданский воздушный флот...
...В последние годы и в прессе, и в кругах специалистов оживленно дискутируется вопрос о том, грядет ли новый расцвет дирижаблестроения: появились новые материалы, новые безопасные наполнители. И если будет принято оптимальное решение, аэронавты не раз вспомнят А. Я. Берзупа и его товарищей добрым словом...
О нем же самом осталось добавить еще немного: после войны Август Яковлевич работал в бумажной промышленности. Двенадцать лет, до 1963 года, он был директором Слокского ЦБК (Юрмала). Это была "эпоха Берзупа". И сейчас, если на комбинате вы назовете эту фамилию, то вас непременно попросят уточнить, кого вы имеете в виду - отца, сына или внука. На комбинате процветает династия Берзупов.
- Только вы лишнего не пишите... - на прощанье говорит Август Яковлевич.
Но что можно добавить к биографии человека, прожившего такую жизнь?..
Александр ОЛЬБИК
г. Юрмала, 1973 г.
И все же P.S. С приходом в Латвию независимости, многие промышленные предприятия были закрыты и в том числе Слокский целлюлозно-бумажный комбинат. А это предприятие было основным налогоплательщиком и с его закрытием город не только потерял солидные денежные отчисления, но главное - две тысячи рабочих остались без работы.