Это был шестиэтажный, с кариатидами, дом, с опрятно подмарафеченным фронтоном. Во всяком случае, он органично вписывался в такую же череду элегантных, хотя и сильно обветренных временем зданий.
Чтобы подняться в нотариальное бюро, которое находилось на шестом этаже, мужчине надо было набраться сил. Пожалуй, не помешала бы чашечка натурального кофе и какая-нибудь нехитрого содержания булочка. Но поскольку ни того ни другого он позволить себе не мог в виду абсолютного опорожнения кошелька, он нажал на золотистую кнопку домофона и стал ждать ответа. И когда в решетке радиоустройства раздался низкий женский голос, посетитель пояснил цель своего прихода, после чего услышал щелчок открывшегося замка.
Он вошел в дверь, попав в прохладную густую тень, которая скрадывала лестницу, и ему даже пришлось несколько мгновений задержаться, прежде чем он разглядел серые, с медной окантовкой ступени. На второй лестничной площадке он увидел женщину, которая тряпкой, намотанной на длинную швабру, протирала и без того чистую лестницу. И когда он ступил на площадку, женщина, продолжая свое дело, предупредила: "Молодой человек, не поскользнитесь, все-таки мыльный раствор..." Он не ответил, лишь замедлил шаг, продолжая свой путь наверх. Подходя к пятому этажу, он почувствовал сильное сердцебиение, а потому, оказавшись на следующей площадке, вытащил из кармана металлический тюбик и, отвинтив крышку, высыпал на ладонь содержимое тюбика. Это была его карманная аптечка, которая не раз выручала в моменты волнений или физических нагрузок. Сейчас он испытывал то и другое. Хотя мог бы уже привыкнуть: за день он преодолел десяток лестничных маршей и провел столько же бесед, которые закончились одним предложением: "к сожалению, таких вакансий у нас не имеется". Только в одном месте ему сказали иначе: "позвоните на следующей неделе, может что-то появится..."
Поворошив пальцем таблетки, он взял четвертинку релаксатора и положил ее под язык. Пожалел, что не сделал этого раньше. Стараясь не напрягаться, он преодолел последний марш лестницы, но прежде чем войти в офис, сделал себе небольшой передых. Затем постучал в дубовую старинную дверь, но ответа не получил. Толкнув ее, попал в светлое небольшое помещение, из которого вели две двери. Он вошел в правую, с висевшей на ней металлической пластинкой с надписью: "Нотариальное бюро Ф.Арайса".
За низкой конторкой сидела моложавая блондинка в очках. И очень холеного вида. "Очевидно, секретарша", - подумал посетитель, застыв у отливающей вишневым цветом конторки.
- Простите, господин, ваш приход согласован с господином Арайсом? - женщина сняла очки и указала ими на дверь с золотистыми вензелями.
- Это необязательно, но если у вас такое правило, скажите своему шефу, что его хочет видеть...господин Немо.
- Простите, как вы сказали? - в глазах женщины мелькнуло недоумение.
- Господин Немо, - твердо, как заученный урок, повторил посетитель.
Очки снова были водружены на переносицу.
Секретарша взяла телефонную трубку и произнесла то, что обычно в таких случаях говорят секретарши своим начальникам. Но на другом конце трубки, видимо, тоже не сразу поняли, о ком идет речь. Женщина, не отрывая глаз от посетителя, по слогам произнесла: "господин Нe-мo...Нe-мo..."
Трубка легла на место.
- Проходите, вас примут...- Она продолжала своими настороженно красивыми глазами изучающе смотреть на гостя. Затем сказала: - Кейс можете оставить здесь...
- Там у меня кое-какие бумаги...Если позволите...
- К сожалению, у нас такое правило. Бумаги вы можете взять с собой, - женщина пыталась казаться приветливый, хотя в голосе сквозила глухая непререкаемость.
- Зря, мадам, волнуетесь, я не террорист, - однако, положив кейс на стойку, он вынул из него папку с документами и направился в сторону двери с вензелями. Сердце застучало еще сильнее и он снова пожалел, что несвоевременно принял лекарство.
За огромным, с толстыми резными ножками, столом восседал полный человек, на котором была белая с засученными рукавами сорочка и болтающийся, с ослабленным узлом, коричневый галстук. С покатых плеч на живот спускались в бело-красную полоску подтяжки.
Седая щетинка на полных с склеротическим румянцем щеках человека переходила в темные, явно подкрашенные бакенбарды. Лысеющий крупный череп венчали бисеринки пота.
Ничего не поделаешь, летний зной проникает и в такие помещения, где жужжат кондиционеры и окна нараспашку.
И в этом, просторном кабинете, увешанном картинами в богатых рамах, тоже давал о себе знать кондиционер, но не своим заунывным бормотанием, а сквозящей из него волной прохладного воздуха. Вошедший сделал шаг в сторону, оберегая свое дыхание от холодящего воздушного потока, но это не помогло - казалось, холод исходил из всех углов, хотя на большом, в стиле ретро, градуснике-барометре, висевшим рядом с календарем, обозначалась совсем иная цифирь - плюс 28 градусов по Цельсию.
- Я вас слушаю, господин Немо, - лицо хозяина кабинета прорезала кривая усмешка и он, перевернув лежащий перед ним лист бумаги, взглянул голубыми, безмятежно-спокойными глазами на заинтересовавшего его незнакомца. - Надеюсь, я правильно произнес ваше имя?
- Абсолютно точно, господин Арайс. В общем я для вас действительно человек Никто. Однако не будем спешить, надеюсь, что через пару минут все встанет на свои места. Разрешите присесть?
- Да, конечно...Прошу...
При этих словах взгляд человека с бакенбардами несколько притух и он, склонив свою бычью шею, как-то неуверенно заерзал в кресле, больше напоминающем царский трон, нежели деловую мебель чиновничьего офиса. Затем он откинулся к очень высокой спинке, на тисненой коже которой отчетливо виднелся затертый до глянцевого блеска двуглавый орел.
- Садитесь, но учтите у меня времени в обрез, - хозяин кабинета снова обрел уверенность и его взгляд возвратился из минутной нерешительности в свои безмятежно-спокойные пределы.
- Я буду краток, - сказал гость и положил на край стола свою зеленую папку с черной, бантиком прихваченной, ленточкой. Дернув за короткий ее хвостик, он развязал папку и распахнул ее.
Сквозь два высоких стрельчатых окна, с несколькими витражными звеньями, проглядывали веселые цветные блики. В кабинете царила какая-то вневременная застойность, очень напоминающая гипнотический или предутренний детский сон. Внимание привлекала небольшая, по виду, бронзовая статуэтка, стоявшая на квадратной высоконогой этажерке. Посетитель вспомнил, что подобную вещицу, разве больших размеров он видел в каком-то музее...и, кажется, это была Немезида. Да, она, богиня мщения. И вспомнились слова экскурсовода: "В обязанности богини входило наказание за преступления, наблюдение за честным и равным распределением благ среди смертных". "Интересно, - подумал Немо, - на этот раз она будет со мной или..."
Посетитель, оторвав взгляд от Немезиды, снова перенес свое внимание на зеленую папку. Нотариус между тем пододвинул к себе элегантную коробку, вытащил из нее толстую сигару, конец которой откусил крошечной, в виде русалки, гильотинкой. Однако не успел он еще поднести к сигаре факелок зажигалки, как посетитель, вынув из папки белый прямоугольничек, бесцеремонно скинул его в сторону хозяина кабинета..
- Что это? - пыхнув дымком, спросил Арайс.
- Фотография, - буднично сказал гость. - Думаю она вас не оставит равнодушным.
- Любопытно, - однако, признав ситуацию любопытной, мужчина не спешил прикасаться к снимку. Наклонившись к столу, и, отставив в сторону руку с дымящейся сигарой, он впился глазами в глянцевый прямоугольник и по мере того, как начинал усваивать визуальную информацию, взгляд его затягивался туманной пеленой.
- Я вижу, не слепой...А зачем вы мне ее демонстрируете?
Визитер ничего не ответил, в его руках появилась еще одна фотография.
- На том снимке, который, как мне показалось, вызвал у вас такой интерес, изображены вы в момент, когда брали взятку. Между прочим, очень крупную...
- Ха-ха, вы меня до слез рассмешили, черт вас подери. Вы, что - полицейский, шантажист? Какая взятка? Что вы тут из себя воображаете? Где тут что написано? И где вы тут видите деньги, а? Где?
- Они в кейсе, который из рук человека с усами переходит в ваши руки. Посмотрите повнимательнее и вы также разглядите номерной знак вашей машины...
- Допустим, но, что из этого вытекает? И вообще, я вас сейчас возьму и сброшу с лестницы...
- Не советую спешить, взгляните лучше сюда, - и господин Немо переправил в сторону визави вторую фотографию, которую он держал наготове.
Теперь уже Арайсу понадобились очки, которые лежали с правой стороны стола, рядом с компьютером. Сигару он отправил в хрустальную, с пятью желобками, пепельницу. Она продолжала дымиться, распространяя по кабинету приятные гаванские ароматы. Как же повторяемы жесты и слова человеческие! Рассматривая новый снимок, Арайс, уже немного пришедший в себя, старался не суетиться. Долго молчал, дважды переворачивал фотографию, словно на ее оборотной стороне надеялся найти разгадку сложившейся ситуации.
- Ну, допустим, в кейсе находились деньги, но что из этого? Мотив должен быть, мотив взятки, о которой вы тут бредите. Но насколько я понимаю в таких делах, вы частное лицо, явились ко мне без какой бы то ни было официальной бумаги, показываете мне какую-то чепуху, а потому я сейчас вас...- хозяин кабинета поднялся с кресла и Немо увидел, какой перед ним возник тяжеловес и как агрессивно он настроен. - И учтите, деньги, которые изображены на втором снимке, являются результатом обычной коммерческой сделки, которая в свою очередь является незыблемой коммерческой тайной. Поэтому я вас сейчас...- И чиновник шагнул из-за стола и уже готов был к решительным действиям, когда его остановил убийственно спокойный голос пришельца:
- Прошу вас, только без паники, - почти шепотом произнес Немо. - Как только вы дотронетесь до меня или сделаете попытку куда-то звонить, задействует незримый для вас механизм, который может в корне перекроить всю вашу столь удачливо построенную жизнь. Вы лучше попросите свою секретаршу принести сюда кейс, который она велела оставить у нее. Кстати сказать, у вас странное отношение к посетителям, как будто город и впрямь нашпигован террористами и все они нацелены на вас.
Слова визитера, видимо, подействовали на Арайса, и тот, что-то бормоча, снова уселся на свой трон и снова всунул в рот сигару. Она уже потухла и он напрасно всасывал в себя воздух.
- Вы мне угрожаете? Напрасно...
В кабинет вошла секретарша и подошла к столу начальника.
- Его кейс у вас? - спросил он и сигарой указал в сторону непрошеного гостя.
- Но я сделала, как вы велели...Я не могла поступить иначе.
- Я вас не виню. Принесите кейс сюда.
Немо понял, что приход секретарши был не случаен, видимо, под столешницей Арайса есть сигнальная кнопка, с помощью которой он и дал ей знать. "Это надо учесть", - подумал Немо и стал прислушиваться, когда снова войдет секретарша. И когда послышался звук открывавшейся двери, Арайс зырнул в сторону вошедшей женщины и нервно сглотнул выплеск слюны. Секретарша поставила чемоданчик на стол и, многозначительно взглянув на своего шефа, вышла.
- Ну и что дальше? - Арайс взялся за ручку кейса, однако с места его не сдвинул.
- Узнаете? - Немо рукой указал на чемоданчик.
- Вы смешны, господин Немо. Что мне тут узнавать, таких кейсов миллионы...
- А вы взгляните на монограмму...Может, она вам поведает больше, чем я могу вам рассказать...
Подвинув к себе кейс, Арайс впился глазами в ромбовидную серебряную пластинку, на которой графически четким почерком было написано: "Дорогому другу Арайсу в честь 60-летия".
- Как он к вам попал? - в глазах задавшего вопрос яростно разгоралось пламя праведного гнева.
- Это не суть важно, - небрежно ответил Немо и протянул хозяину офиса лист бумаги, на которой стояли печати и логотип юридического учреждения.- Это нотариально заверенная копия купли-продажи, которую вы осуществили с господином Штолбергом.
- И что в этом предосудительного?
- Ничего, кроме того, что все три дома, которые вы продали господину Штолбергу, никогда вам не принадлежали. Но и это еще не все: следуя этому документу, дома были проданы за полтора миллиона каждый, хотя коммерческая...то есть кадастровая стоимость каждого пятиэтажного дома не ниже трех миллионов. Но чтобы не платить налогов, вы с покупателем преступно пошли на мошенничество и деньги, которые Штолберг вам передал в этом кейсе, являются нефиксированной доплатой. Что? Вы кривитесь, словно и впрямь я говорю какую-то ахинею. Кстати сказать, нотариус Борман, который подмахнул этот документ, сейчас лежит в морге... Позавчера его труп нашли в канальчике...
Немо заметил, как у Арайса дрогнул подбородок, как рука, державшая потухшую сигару, нервно завибрировала и как кожа на его щеках натянулась бледно-серым пергаментом. Но при этом другая рука, еще удерживающая ручку кейса, отпустила ее и до побелевших костяшек сжалась в кулак. Немо снова почувствовал реальную угрозу и потому поставил между собой и визави непреодолимую стенку абстрактной риторики.
- Я чту человека, способного улыбаться в беде, черпать силы в горе и находить источник мужества в размышлении...
Произнесенные Немо слова до такой степени были неуместны и неожиданны в данной ситуации, что на мгновение Арайс почувствовал себя в кошмарном сне.
- Вы сумасшедший, и скоро, гарантирую вам, будете нести свою чушь в смирительной рубашке, - просипел Арайс. - Вокруг вашего тулова завяжут длинные рукава и вы сдохнете в изоляторе, обитым звуконепроницаемой ватой.
- Ватой в таких заведениях уже давно не пользуются, скорее всего больше для этого подходящ поролон...Но вы меня не дослушали...
- Закройте свой грязный рот! - взревел Арайс и, протянув руку, схватил с этажерки статуэтку, изображающую обнаженную Немезиду. Почти без замаха он бросил ее в сторону Немо и, наверное, угодил бы посетителю в голову, если бы тот с ловкостью матадора, не увернулся от летящего на него бронзового снаряда.
- Теперь я понял смысл ваших забот о безопасности, связанной с терроризмом...Вот, пожалуйста, типичный образчик террориста, - Немо театрально повел рукой в сторону взбесившегося нотариуса. Тот тяжело дышал, лицо по цвету напоминало бурачный рассол, и, казалось, что вот-вот с ним произойдет удар. Но ничего из ряда вон выходящего не случилось. Арайс снова откинулся к высокой спинке кресла, пытаясь прикурить сигару от не зажженной зажигалки.
- Чиркните колесико, - подсказал Немо, - и переверните сигару. И вообще, не волнуйтесь, это вредно для нашего возраста.
Арайс последовал совету визави и, сделав это, немного успокоился, видимо, осознав, что со свалившимся на его голову визитером, необходим кардинально другой стиль поведения.
- Я так понимаю ваш нахрап - вам нужны деньги...Сколько?
- А кому они сейчас не нужны? Скажу вам по секрету, господин Арайс: два дня я уже не пил настоящего кофе, и каждую ночь мне снятся ситные булочки и аппетитная ножка цыпленка табака. Эх, Сочи, как давно это было...
- Кофе? Это не проблема, - Арайс нажал на кнопку и в кабинет бесшумно вошла секретарша. - Велта, заварите,пожалуйста, натуральный кофе и спуститесь в кафетерий за сдобными булочками. Вам с маком, шоколадом или же творогом? - обратился он к Немо.
- Желательно разнообразие. У меня все внутри от желудочного сока обуглилось, поэтому ассортимент не повредит. И, если можно, бутылочку гранатового напитка, говорят, он улучшает метаболизм...
- Вы поняли? - нотариус взглянул на недоумевающую секретаршу.
- Может, еще чего-нибудь более существенного? - спросила женщина. - У нашего гостя очень бледный вид...
- У меня такой вид с самого рождения. У моей бабушки Сары была хроническая анорексия, она танцевала в балете и ей нужен был определенный вес.
- Но, видимо, ваша бабушка еще не знала такого безукоризненно эффективного средства для похудания, как "Лотос-100". - Арайс задумчиво уставился на витражи, изображающие купидонов со стрелами.
- Однако анорексия не помешала ей получить из рук английской принцессы ее личное кольцо с розовым алмазом. - В глазах Немо засветился мстительный блеск. - В мире всего два таких бриллианта, но своими танцами моя бабка покорила всю Европу и, если бы не мерзавцы из ваффен СС...
- Да ну ее к черту эту политику, - добродушно сказал Арайс. - Я вам честно скажу, что "Лотос-100" - абсолютно безвредный БАД и я сам, когда-то весивший чуть ли не три центнера, с помощью этого средства дошел вот до таких, нынешних кондиций...Неплохо ведь, верно?
Немо понимал, что ему заговаривают зубы, но решил не смазывать возникшую паузу в конфликте интересов, и более того, улыбнулся и несколько раз одобрительно кивнул головой, давая понять, что безоговорочно разделяет точку зрения собеседника.
- К счастью, мне это не грозит, - сказал Немо, продолжая улыбаться.
С возвращением секретарши в кабинете заклубились легкие кофейные и кондитерские ароматы. На подносе, который она поставила на стол, находился изящный кофейник, сахарница из белого фарфора, золотистого цвета чайные ложечки и ваза, до верху наполненная разного вида булочками и пирожными. Трехсотграммовая бутылочка гранатового сока в лучах солнечных бликов являла собой непередаваемо праздничное настроение. "Не исключено, что где-то здесь приготовлен для меня цианид или кураре", - подумал Немо, но вида не показал. А между тем, когда секретарша удалилась, нотариус, взяв в руки кофейник, стал разливать по небольшим, видимо, тоже фарфоровым, чашкам черный, как деготь, кофе. При этом из его уст исходили слова, очень напоминающие какой-нибудь заунывный рекламный ролик: "Кофейник "Колумбия" займет достойное место на вашей кухне. Современный дизайн полностью соответствует последним модным тенденциям в создании предметов бытовой техники. В производстве использована высококачественная нержавеющая сталь".
- Вам с сахаром или без? - спросил он, продолжая раскладывать по блюдцам булочки.
- Если можно, с псевдосахаром, то есть с сахарином.
- Не советую, это сплошная химия, а в варианте польского производства, этот заменитель сахара вполне может оказаться отравой. Поляки и китайцы большие мастера в этом деле. Подлецы...Вы думаете это настоящий фарфор? - он пощелкал указательным пальцем по кофейной чашке. - Как бы не так, слышите, какой глухой звук? Истинный фарфор должен звенеть нежным колокольчиком, как, допустим, звенит фужер из богемского стекла. Китайскому фарфору я предпочитаю чешский или фарфор дулевский, хотя мое отношение к России нельзя назвать доброжелательным. Но эстетика есть эстетика, тут уж никуда не денешься, и у меня дома стоят в буфете два дулевских кофейных сервиза фасона "белый лебедь" с рисунками розовой сирени и клёна. Превосходные, между прочим, вещи, настоящее искусство! И никакой Китай тут и близко не подходит. Я скажу так: вкус блюда зависит не только от качества продуктов, но и от того, в какой посуде его приготовили.
В этих словах снова промелькнули нотки рекламной чепухи. Арайс явно уводил разговор в сторону.
- Ну что ж, давайте подкрепимся, - нотариус, вернув кофейник на белый, возможно, тоже фарфоровый поплат, а одну чашку с кофе перенес к папке Немо.
Однако Немо ждал, когда первый глоток сделает сам хозяин кабинета, а тот, видимо, уловив настороженность гостя, с усмешкой сказал:
- Вы боитесь смерти? Напрасно, это все равно или поздно произойдет.
- Лучше позже, у меня есть дела, не сделав которые, я не имею морального права уходить на тот свет.
Нотариус пригубил кофе, после чего взял из вазы эклер.
- Похвальное и вполне объяснимое желание, но давайте вернемся в тему...
- Я не против, но прежде, с вашего разрешения, хотелось бы попить гранатового сока.
- А вы не боитесь, что там намешен мышьяк или что-то в этом роде? - Арайс поставил бутылочку с гранатовым соком возле зеленой папки гостя.
- Сначала это меня немного беспокоило, но судя по вашему поведению, отравление в этих стенах мне не грозит, это не в ваших интересах. - Немо обвел взглядом кабинет, взял в руки гранатовый сок и приложился к горлышку бутылочки. Сделав несколько глотков, изрек: - Прекрасный напиток, он дает ощущение полноты жизни. Я давно ничего подобного не испытывал.
- Я рад за вас, однако, буду признателен, если вы обозначите сумму, на которую рассчитываете. Словом, назовите циферки и валюту, а если не хотите делать это вслух, напишите на этом листке, - Арайс оторвал клочок бумаги от листа, который он перевернул при появлении гостя, и вместе с шариковой ручкой протянул его Немо. - Не стесняйтесь, но при этом не теряйте чувство меры, все же я не какой-нибудь Ротшильд и даже не его внучатый племянник...
Однако Немо, овладев писчими принадлежностями, рисовать циферки не спешил. Он еще попил соку и, закрыв глаза, пошевелил губами, словно творя молитву или посылая проклятия. Затем сказал:
- Боюсь, после того как я открою вам свои карты, у вас не найдется ни одного козыря.
- Валяйте, удары судьбы для меня дело привычное. Но предупреждаю, господин Немо, любая ваша ошибка может оказаться для вас роковой, - он нагнулся и вытащил из нижнего ящика стола пистолет с длинным глушителем. - Я почему-то думаю, что этот аргумент сильнее любого вашего козырного туза. Итак, я вас слушаю...
Немо не повел и бровью. Он тоже прибег к предмету, благодаря которому современный мир кардинально преображается, что сулит невероятные для него камуфлеты. Это был складной сотовый телефон, который Немо разложил и нажал на одну из кнопок. И не прошло пяти секунд как в кабинете раздался телефонный звонок, вызвавший заметное смятение во взгляде Арайса. Он протянул было руку к трубке, но тотчас же ее резко отдернул, словно его ударило током. Лицо Немо по-прежнему выражало глухое спокойствие. Лишь жилка на левом виске взбухла и синей змейкой заметно пульсировала. Наконец Арайс снял трубку, однако к уху прикладывать не спешил. Но и без этого было слышно, как на другом конце провода баритональный, с хорошей артикуляцией, голос вещал: "Господин Арайс, незамедлительно откройте свой сайт, если вам дорога ваша жизнь. Незамедлительно откройте свой..." Механический голос неожиданно пресекся и в трубке послышались гудки. Хозяин кабинета, чтобы лучше видеть экран монитора, сдвинув кресло в сторону компьютера. Прошелестел клавишами, после чего на экране ему открылась ужасающая картинка. Видимо, съемка велась ночью, поэтому контуры людей и деревьев местами скрадывались тенью, отчего, впрочем, сам сюжет снимка не становился неразличимым. Арайс увидел на экране себя, стоящего в стороне и наблюдающего, как четверо мужчин поднимают к толстому сосновому суку какого-то человека, над головой которого болтается тонкий тросик в виде петли.
- Ну, что вы там видите, господин Арайс? - в голосе Немо по-прежнему не было ни малейших оттенков.
- Сволочи, все-таки подловили! Я, как чувствовал, что так оно и будет, - Не владея собой, он рубанул кулаком по столу, отчего, чашки с недопитым кофе и кофейник "Колумбия", словно при землетрясении, заплясали на столе, а бутылочка с гранатовым соком опрокинулась и из нее вытек густой, кровавого цвета ручеек. Немо, аккуратно взяв бутылку за горлышко, вернул ее в прежнее положение. Пролитый сок он промокнул салфеткой, которую он взял из принесенной Велтой вместе с кофе и булочками салфетницы.
- Если вы чувствовали, что этот инцидент может стать достоянием третьих лиц, зачем шли на это преступление? - спросил Немо.
- А это, черт возьми, с какой точки зрения смотреть, - нотариус закатил глаза под лоб, словно пытаясь разглядеть там свое будущее. - Штолберг оказался тем человеком, который обвинил меня, будто я ему всучил фальшивые доллары. И он, сволота, первым попытался меня шантажировать. У меня, извините, не было выбора. Но после этого пришел еще один соискатель, из тех, кто вздергивал Штолберга и тоже захотел получить миллион...за мое молчание...
- Получил?
- Они все получили то, чего заслуживали.
- Значит, шантаж носил групповой характер?
- Отнюдь, они шли ко мне по одному и мне тоже пришлось их по одному. Это был целый легион, долго рассказывать...
- Дальше можете не говорить, я кое-что о трагичной судьбе некоторых из них знаю. Только один вопрос: вы сами их приканчивали или прибегали к помощи профессионалов?
- Это не такое уж сложное дело. Просто некоторых из них я пригласил к себе на дачу и по одному отправил к праотцам. Других постигла та же участь, но при иных обстоятельствах. Кто-то захлебнулся собственной рвотой, кто-то упал в сухой туалет и тоже захлебнулся, кто-то попал под трактор пьяного тракториста, а кто-то наложил на себя руки, будучи в ужасном похмельном синдроме. Жизнь сложна... Один только Борман понял, что его ждет, и попытался дать деру, но угодил в петлю...в одну из петель, которые я наставил вокруг дачи. Правда, каким-то чудом он выкрутился, дал деру, но когда драпал через канальчик, упал в воду и больше я его не видел. Возможно, утоп,негодяй...По крайней мере, я на это надеюсь...
- Значит, вы серийный убийца? - вяло поинтересовался Немо.
- Но совесть моя чиста, я прикончил шантажистов, а это для меня нелюди...
- И меня вы тоже приняли за одного из заявившихся шантажистов?
- А кто же вы, если не шантажист?
- И как бы вы со мной расправились?
- Еще не вечер, - и нотариус взглянул на висевшие на стене часы.
Арайс снова открыл сигарную коробку и вытащил из нее гаванку. Когда прикуривал, губы его издавали чмокающие звуки. А из уголков рта на подбородок скатились струйки слюны.
- Но вы, Немо, или как вас там...вы оказались весьма предусмотрительным и хитрым негодяем. Впрочем, ничего удивительного, там, где прошел марамой, нам, сирым арийцам, делать нечего. И это же надо до такого додуматься! Я имею в виду Холокост, полное фуфло для выбивания денег из великой немецкой нации. Подумаешь, шесть миллионов иудеев не досчитался мир, а у поляков тоже легло шесть, а русских, которых я ненавижу больше, чем жидов, лежит в земле 26 с шестью нулями, а никакого Холокоста нет и в помине...Почему? И когда ты, чертов Немо, появился на пороге, я сразу же понял - это пришла моя расплата.
- Ну, это явное преувеличение. Я всего лишь безработный и, если бы мне сегодня кто-нибудь предложил приличную вакансию, я бы у вас не был. Но судьба, от нее не уйдешь.
- Так я и поверил в твою судьбу, - нотариус вдруг перешел на "ты".- Судьба с зеленой папочкой? Интересно...
- Все проще, чем вы думаете: мне не повезло с поиском работы, а дома от осознания моей бесперспективности корчится молодая жена, умоляя всех богов вернуть развитой социализм обратно. А где его взять? И ваша преступная история - это мой запасной путь, который, судя по всему, мне придется пройти. Хотя не хотелось бы, поскольку мне претит то, что может свалиться на мою голову. Имею в виду ваши репарации, которые вы вынуждены будете мне выплатить. Скажу вам, господин Арайс, положа руку на сердце, я абсолютный бессребреник и, если бы не стоны жены...
- Ну вот, наконец-то, появилась хоть какая-то определенность, - облегченно вздохнул нотариус, снова переходя на "вы". - Называйте сумму и разбегаемся. У меня сегодня две деловые встречи и обе денежные.
Немо взял из вазы булочку и откусил ее глазированный бочок. Затем принялся за кофе. Пил мелкими глотками, ощущая во рту горьковато-сладкую прелесть.
- Ну что - будем играть в молчанку? - в глазах Арайса снова появился зловещий отблеск ненависти.
- Ладно, - Немо вытер салфеткой губы, - у меня тоже нет времени, так что приступим. Значит так, господин Арайс, три дома, о которых мы уже с вами говорили, вы незамедлительно передаете в мою собственность. Минутку, не перебивайте! Это может быть дарственная, что, конечно же, будет выглядеть смешно и вызовет у властей подозрение, с какой, мол, стати ариец дарит пархатому жиденку три капитальных дома с атлантами и кариатидами? Правильно? Значит, нотариально оформляйте купчую или что-то в этом роде. Словом, чтобы земельные книги и кадастр были в полном соответствии с нашей сделкой...
В глазах Арайса засветился лучик надежды, он уловил в словах собеседника столько бреда, что дало ему основание думать, что перед ним и впрямь сумасшедший.
- Вы меня только не смешите, - воспрял духом нотариус. - Во-первых, дома мне уже не принадлежат, я их продал, во-вторых, с какой стати мне их вам дарить, поскольку даже по вашей схеме шантажа эта недвижимость перекрывает все мыслимые и немыслимые масштабы. Поэтому называйте разумную сумму, но не более, чем с четырьмя нулями, и разбегаемся.
- Речь идет о девяти миллионах, ибо, как я уже сказал, кадастровая цена каждого дома не менее трех миллионов. А чтобы у вас не было сомнений, открою одну историческую тайну: эти три дома...один на улице Тербатас, то есть этот, где мы сейчас с вами базарим, второй на улице Дзирнаву и третий особняк в Межапарке, на берегу Киш-озера, принадлежат мне, как единственному, оставшемуся в живых наследнику.
Лицо Арайса позеленело.
- Да ты...да ты слетел с катушек, дорогой мой, - сухость сковала у Арайса язык и губы. Слова давались ему с трудом. - С ума сойти! Ко мне заявился сумасшедший самозванец, претендующий на мою бывшую собственность, а я, взрослый мужик, с хорошей деловой репутацией...
Немо, привстав со стула, перебил:
- С репутацией убийцы и мошенника...
- Заткнись, ублюдок! В этом мире все или убийцы, или мошенники и ты первый мошенник и вор. Позарился, видишь ли, на чужое добро. - Арайс снова обнародовал пистолет с глушителем и потряс им почти у самого носа Немо. - Я тебе прострелю твою башку и скажу, что так оно и было и никакой Холокост тебе не поможет. Заруби себе на носу, Немо, что эти дома перешли в мою собственность сразу же после песенной революции и в соответствии с законом о реституции. А принадлежали они моему деду, которого красноперы сразу после войны отправили...Куда? Произношу по буквам, чтобы вбить это слово в твои жидовские мозги. Они отправили моего бедного деда в Г, У, Л, А, Г... Сволочи! Коммунистические сволочи! Большевистские лапотники...Ух, как я их ненавижу!
- Успокойтесь, Арайс, ваши национальные нервы вам еще пригодятся на судебном процессе, который, заверяю вас, будет очень громким и очень скоропалительным. А пока почитайте эту цидульку. - И Немо, вынув из папки пожелтевший лист бумаги, протянул его нотариусу. И, вопреки ожиданию, тот с готовностью схватил бумагу, как хватаются утопающие за спасающего их человека. Впился в нее глазами. И по мере того как постигал содержание, виски его бледнели, а щеки опять же стали наливаться бурачным рассолом.
- Что это? - дико таращась на бумагу, вопросил Арайс.
- Архивный документ, свидетельствующий о том, что мой дед Лев Абрамович Перельмуттор является законным хозяином вышеозначенных строений. Взгляните, каким годом датируется документ...
- Ну и что из того? Сейчас и не такие шпаргалки подделывают, а ты хочешь с этой макулатурой заморочить мне голову, - и Арайс. с брезгливой миной на лице, бросил бумагу на стол. - Мне нужны веские, неопровержимые доказательства.
- Хотите доказательства, что этот дом принадлежал нашей, еврейской, семье? Ладно...Подойдите к той картине, на которой изображена какая-то абстрактная мазня, и снимите ее со стены. Можете даже не снимать, просто сдвиньте ее в сторону...
- И что будет?
- Там будет вмурованный в стену сейф фирмы "Миллер", - и Немо с легкостью спринтера, сорвался с места и в два прыжка оказался у картины с разноцветными разводами, в которых не было ни смысла, ни красоты.. Он не стал сдирать абстракцию со стены, лишь, взявшись за нижний угол картины, сместил ее в сторону. Налицо проявилось доказательство: обозначился квадрат дверцы сейфа, по низу которой шло немецкое слово "Мiller" и дата изготовления. - Бронзовая скобообразная ручка утопала в металле. - Ну, что теперь скажете герр...как вас там? - Немо вернулся на место, тяжело отдыхиваясь и тут же снова взялся за бутылочку с гранатовым соком.
- Бред! Такие сейфы есть в каждом старом строении. Здания...и этот дом, принадлежали моему деду Доминику Арайсу, которого большевики отправили в Сибирь...Так что забери эту фальшивку и катись отсюда. - нотариус вернул на зеленую папку врученный гостем документ.
Но вместо этого внук Льва Абрамовича Перельмуттора, снова открыв папку, и, полистав в ней бумажные листки, извлек на свет еще один документ. Это была ксерокопия с какой-то старой газеты.
- Взгляните, здесь изображен ваш дед, второй слева...Можете прочесть вслух, что под снимком написано. Я вас очень хорошо понимаю, такое читать про своего деда никому не хотелось бы...Кстати, как ему форма СС - подходит? Очень красиво, верно? А кто с ним рядом? Подсказываю: фамилия второго эсэсовца начинается на букву "Ш" и кончается буквой "Г"...Я думаю, вы его знаете. Как национального героя...и в самом деле, кто же в нашей стране не знает и не чтит память штурмбаннфюрера Штюбинга и его команду?
- Бред! Фальшивка! Полная дискредитация памяти...
- Убийц еврейского народа, - закончил фразу собеседника Немо - Да будет вам известно, дорогой господин Арайс, на этом снимке ваш дед и господин Штюбинг находятся на отдыхе на Рижском взморье, после массового пиф-паф моих соотечественников в Близких Болотах...Среди жертв, как это ни прискорбно вспоминать, был и мой дед, его жена Сара, три дочери, племянник с племянницей, невестка с мужем и четверо внуков...А теперь с трех раз отгадайте, кто занимал жидовские квартиры, когда их хозяева уже были в земле на глубине двух метров или в качестве пепла летали над Рижским заливом?
- Грязная коммунистическая ложь! Жидовская брехня! - Арайс затряс кулаком, на котором золотились мелкие волоски. - Мой дед любил пчел и ненавидел трутней. Ты, Немо, тоже трутень и твой дед был трутнем и все твои предки аж до двадцатого колена были трутни. Извини, за откровенность, но такова правда жизни. А теперь поднимайся и катись отсюда, пока я не всадил в твой иудейский лобешник несколько граммулек свинца. - Арайс опять поднес пистолет к челу посетителя и сильно надавил в височную кость глушителем. - Твое счастье, что имеешь дело с порядочным цивилизованным европейцем, который в интересах бизнеса не желает огласки и потому...- И Арайс, бросив с грохотом пистолет в ящик, поднялся и подошел к сейфу. Открыл его и вынул из нутра три, довольно жирненьких, пачки долларов. И словно прикуп сбросил их на стол, ближе к зеленой папке. - Здесь ровно сто кусков, бери и отваливай. А если будешь качать права, я тебя вынужден буду сначала пристрелить, разрезать на куски, а затем пропустить через мясорубку и по одной щепотке скормить своему бульдогу. Он очень любит человечину с грузинской аджикой. Такая порода. С этим уже ничего не поделаешь...
- Один момент, герр Арайс! - Немо извлек из папки пожелтевшие листки газеты. - Надеюсь вам известно, что значит слово "Отчизна"?
- Еще бы! Это святое для каждого арийца слово. Оно обозначает Родину, чего у тебя отродясь не было.
- Прекрасно, теперь послушай, что в твоей оккупационной "Отчизне" за 1 декабря 1941 года написано. Ахтунг, ахтунг, господин нотариус, читаю заголовок: "Борьба против жидовства"...как тебе это нравится? Далее по тексту: "Наконец, пришло время, когда почти все нации Европы научились распознавать своего общего врага - жида. Почти все народы Европы начали войну против этого врага, как на полях сражений, так и в деле внутреннего строительства. И для нас, сирых арийцев, пришел этот миг..." Как тебе это нравится? - повторил Немо и аккуратно сложил газету.
- Ложь и провокация! Мы самая миролюбивая в мире нация. Ты бы послушал наши уникальные кантри, улился бы слезами, насколько они хватают за душу. А наше хоровое пение?! И вообще, тебя, мерзавца, надо привлечь к уголовной ответственности за разжигание межнациональной вражды. Подонок!
Немо продолжал читать:
- А 8 декабря того же, одна тысяча девятьсот сорок первого года, господин Штюбинг вместе с шайкой СС, в которой был и твой дед, сделали пиф-паф детишек, которые находились в больнице на улице...
- Заткнись! Ты еще скажи, что мой дед сбросил атомную бомбу на японцев или что от его руки накрылись медным тазом пять миллиончиков, которые находись в зоне ГУЛАГа. Ты, парень, говори да не заговаривайся, но, если тебе этого мало, - кивок на лежащие на столе доллары, - я могу еще немного прибавить. Но это последнее, что ты от меня получишь. - Арайс снова вынул из сейфа пачку денег и приложил её к трем пачкам на столе. - Все, забирай и катись. У меня много работы. И умоляю, больше ни слова ни о жидах, ни о каких-то Близких Болотах и синагогах, меня от всего этого тошнит...
- А как быть с памятью по безвинно погибшим?
- Это литературщина, заговор сионских мудрецов...- Арайс снова почувствовал себя хозяином положения и даже позволил вынуть из портмоне зубочистку и начать ею ковырять в больших, покрытых никотиновым налетом, зубах. - Война есть война. Все трахают друг друга и кто первый дал зевака, тот уже в дамках никогда не будет. По? Или повторить?
- Нет, в общем и целом мне все ясно, но как быть с этой, как ее...совестью? То есть я хотел сказать, с ее угрызениями? У вас не бывает запоров или немотивированных диарей? Вы хорошо спите?
- Прекрасно! Но, в конце концов, не я же пиф-паф твоего деда и всю его ораву, мне тогда было четыре года, два месяца, три недели и полтора дня. Другое дело - этот студент Штюбинг и его дружки...Между прочим, симпатичный малый, умница. Учился даже в институте марксизма-ленинизма, который очень его разочаровал и он перекинулся на "Майн кайф"...то бишь "Майн кампф", в которой и нашел рациональное зерно. Хотя за них мне немного стыдно, не сумели, сукины, сыны, загнуть большевикам салазки и мы, их дети и внуки, вынуждены были страдать под игом чекистов.
- Глядя на твою висломясую харю, трудно поверить, как мучительно ты при них страдал. Небось, занимался таким же мошенничеством, как и ныне. А как насчет педофилии?
Немо увидел, как сбледнул с лица его визави и начал сползать с кресла, однако, раздавшийся телефонный звонок вернул его обмякшее туловище на место. Взяв трубку, нотариус что-то промямлил. И, видимо, то, что он услышал в трубке, его взбодрило и он лихорадочно начал щелкать клавишами по клавиатуре. На экране монитора появилась почти пасторальная картинка: на зеленой лужайке, в окружении детворы, восседал, в чем мать родила, нотариус Арайс, а бегущая под снимком строка между тем вещала: "Весельчак А. очень любит проводить досуг среди детворы, которую затем за сто граммов конфет снимают в порнофильмах, которые затем продают в страны БЕНИЛЮКСА, на острова Борнео и Мадагаскар, но особым спросом эта продукция пользуется в Туманном Альбионе, где на душу населения приходится больше всего педиков. А. является почетным членом движения "Порно несмышленышей" и по праву ему достаются самые лакомые малыши нашего благословенного ЕС..."
- Опять ты, сволочь, меня купил, - прохрипел нотариус и почти сполз с кресла. - Но ты, Немо, будешь нем и глух, ибо с такой деньжурой, - кивок в сторону долларов, лежащих на столе, - ты не пойдешь доносить на меня в полицию, ибо это не в твоих шкурных интересах, верно ведь? Твоя же жена сама заткнет тебе глотку и не даст раскрыть рта. Так что за мою совесть будь спокоен, береги свою и мир вокруг нас будет светел и гармоничен. Давай прощаться...- Арайс нетвердо поднялся с кресла и протянул Немо руку. - Договорились?
Однако посетитель предложенное рукопожатие отверг.
- А как насчет моих домов? - на лице Немо появилось новое выражение - оно напоминало лицо нерадивого ученика, который выпрашивал у своего учителя повышенный балл.
Арайс опустил повисшую в воздухе руку и схватился за сердце.
- Нет, вижу человек не понимает простых слов. Придется принимать радикальные меры, - и он снова взял в руки пистолет. - Извини, Немо, но мне некуда деваться, ты загнал меня в угол и я вынужден тебя пристрелить. Но сначала мне надо уладить одно дельце.- Он нажал на кнопку и через несколько секунд, простучав каблучками, в кабинет вошла Велта. Увидев густо покрасневшее лицо своего шефа, секретарша ужаснулась и ее взгляд, словно пчела, перелетающая с цветка на цветок, стал метаться между Арайсом, его гостем и кучкой денег, инертно отягощающих поверхность отполированного до блеска стола. Но визитер непоколебимо сидел на месте, уставившись на картину, снова прикрывшую сейф фирмы "Miller"...
- Я вас слушаю, - нервно произнесла Велта, и весь ее облик напоминал верного служаку, вытянувшегося в струнку перед начальством.
- Велта, пожалуйста, приготовьте тазик с водой, - не сразу отреагировал нотариус, - и моющее средство, сейчас здесь может пролиться энное количество крови. И прикройте, пожалуйста, окна... Впрочем, я не думаю, что кто-то на улице может услышать выстрел, произведенный из пистолета с глушителем. - Арайс потряс пистолетом, затем сделал им отметающее движение, давая секретарше понять, что разговор окончен. И она вышла, унося в глазах ужас, смятение и немое вопрошание. Хозяин кабинета взял на мушку Немо, при этом другой рукой, облокотившейся о полированную столешницу, он поддерживал руку, в которой был зажат пистолет. - У тебя, Немо, есть пара минут, чтобы сказать последнее слово, но эта возможность у тебя исчезнет как только сюда возвратится мой секретарь. Валяй, говори, что тебе придет в голову, все равно сказанное здесь умрет вместе с тобой.
- Я все сказал, но прежде чем нажать на собачку, загляни, Арайс, вот на этот сайт, - и Немо, быстро начиркал на листке несколько цифр и букв на латинице.Бумагу протянул нотариусу.
- Значит, тянешь резину, но этот номер не пройдет, я все равно продырявлю твою башку, - Арайс взглянул на листок бумаги и поморщился.
- Я понимаю, это доставит тебе несказанное удовольствие, - проговорил Немо, - видно, гены твоего деда в тебе бушуют со страшной силой и не дают покоя...
Арайс, положив пистолет на стол, снова приник к клавишам, набирая предложенную его внимаю ссылку. И снова на экране высветились столбцы каких-то слов и цифр. Он впился в них взглядом и его губы беззвучно начали произносить текст, который он узрел в великом волнении на мониторе.
- Что это? - делая из себя придурковатого пенсионера, спросил нотариус. - Что за адреса? Мне это, черт тебя подери, ни о чем не говорит...
- Будьте внимательны, господин Арайс. Но, чтобы не терять время, скажу: там адреса более чем тысячи домов, принадлежащих расстрелянным евреям, которые вы мошенническим образом, пользуясь проститу...то бишь реституцией, нагло присвоили или обманным путем нотариально вверили в собственность людям, которые к этой недвижимости не имели никакого отношения.
Немо увидел, как ствол пистолета, вернее глушитель, своим бездонным, безразличным зрачком впился ему в переносицу. Придвинулся сантиметров на пятьдесят и на долю секунды что-то желто-багровое выплюнул из себя и Немо, левым ухом ощутил холодок смерти.
- Следующий выстрел последует тебе в лобешник, сам видишь, другого выхода у меня нет, - пообещал собеседник.
В этот момент дверь в кабинет распахнулась и на пороге появилась Велта, в руках которой вместо ведра и швабры поблескивал небольшой пистолет.
- Встаньте оба, - в ее голосе не осталось и следа от секретарского тона. И рукой, державшей никелированный браунинг, она сделала недвусмысленное движение, похожее на жест регулировщика.
- Велта, что это значит? - пристав с кресла, дрожащим голосом спросил Арайс, одной рукой нашаривая в пепельнице недокуренную сигару. - Как это понимать?
- У меня и у вас полторы минуты, скоро здесь будет полиция. Встать! - команда прозвучала на такой высокой ноте и так истерически, что оба мужчины без промедления поднялись с мест, однако, в их дальнейших телодвижениях не ощущалось ясности - что делать дальше, куда стать, и вообще как себя вести? - Оба отойдите от стола и станьте к стене, приказала Велта. - Нет, не туда, ближе к окну...
Арайс был уверен, что он спит и сейчас должен проснуться. Он даже оборотился к рядом стоящему Немо и спросил у того:
- Как вы считаете, уважаемый, мы с вами видим одинаковый сон или это...
- Увы, это суровая реальность. Нас берет на абордаж ваш кадр и вам думать, как из этой катавасии выбираться, - хладнокровно ответил Немо.
- Мне думать? - просипел хозяин кабинета и долбанул кулаком по стене. - А вы, что же с ней заодно? Выходит, вам не надо думать, вы все уже заранее продумали? Так получается?
- Нет, не так, - сказала секретарша и подошла к сейфу. Сдернула с крючка картину и бросила на пол. Сейф был приоткрыт и ей не составляло особого труда начать его опустошать. Сначала на свет появилось еще несколько крепеньких, с банковскими ленточками пачек долларов и европейской валюты, затем заискрились в солнечных лучиках грани камней, золотых вещиц и небольших золотых слитков, которые тоже легли на стол. - Это ваш неприкосновенный запас? - взгляд в сторону ошалевшего от происходящего шефа. В руках женщины появились два пузатеньких, похожих на кисеты, кожаных мешочка, содержимое которых, ослабив стягивающие их горловину ремешки, она высыпала на стол. Это был сказочный звон, словно в казино, когда сыпятся в желобки выигранные монеты. Их было много, золотых царских и советских времен червонцев, а также зубных мостиков и отдельных золотых коронок. Несколько монет и коронок упало со стола и, звонко стукнувшись о паркет, покатились в разные стороны. Однако это не отвлекло Велту от ее опустошительных действий. Вернувшись к сейфу, и, держа одной рукой пистолет наготове, другой вынула из сейфа темно-бордовую папку, которую она тоже положила на стол, но не рядом с деньгами, а на самый угол и, казалось, что подувший из окон сквознячок тут же смахнет ее со стола.
- Велта, пощади! - взмолился нотариус и сделал шаг в ее сторону, что тут же было скорректировано угрожающе направленной в его сторону рукой с пистолетом.
- Успокойтесь, шеф, - примирительно сказала Велта и уселась на стул, на котором недавно сидел Немо. И экое нахальство, ноги, в элегантных лаковых лодочках, она по-мужски раскованно воздвигла на стол, каблучками почти касаясь вазы с остатками пирожных. - В этой папке перечень присвоенной вами чужой недвижимости...Я думаю, она вам больше не пригодится...
Где-то за дверью послышался шум, перебор быстрых шагов и снова дверь распахнулась и в их проеме предстала весьма занятная фигура мужского пола. Довольно долговязая, в джинсах, на коленях которых вздулись ржавые пузыри, в футболке неопределенного цвета, но с большим пурпурным сердцем и золотистой надписью поперек широкой груди "I NY". Узкий загорелый лоб подпирала простенькая пластмассовая оправа солнцезащитных очков.
- Какого черта, Гунча, где тебя носит? - строго спросила вошедшего Велта.
- Попал в пробку...Внизу нас ждет машина, - сказал новый визитер и без паузы устремился к столу, с которого начал сграбастывать пачки денег и кучкой наваленные ювелирные изделия, монеты и золотые кирпичики. Однако на мгновение долговязый растерялся, поскольку возникли затруднения, связанные со слишком обтягивающими чресла джинсами, в карманы которых он пытался засунуть добычу. Видя такую бестолковость, Велта его одернула:
- Гунар, ради бога, прекрати суетиться, уложим все в тот кейс, - кивок в сторону лежащего на другом конце стола кейса. Она поднялась, оправила штанины, своих элегантных брюк, что заняло не больше двух секунд, и принялась упаковывать трофеи в раскрытый компаньоном чемоданчик. И когда деньги с золотом были в его нутре и когда крышка готова была захлопнуться, посетитель в темных очках, схватил со стола кофейник и тоже попытался засунуть его в кейс.
- Прекрати мелочиться! - негодующе воскликнула Велта и ударила рукой по кофейнику. Тот полетел на стол и, прокатившись по его отполированной поверхности, рухнул на пол, разбрызгивая по паркету остатки кофе. - Уходим отсюда, пока не нагрянула полиция...
- Какая еще, к черту, полиция?
- Обыкновенная! Этот хрен, - жест рукой в сторону застывшего у стены шефа, - наверняка нажал на тревожную кнопку. Ты думаешь, такие паразиты просто расстаются со своим добром? Слышишь? - Велта настороженно подняла руку. - Уже идут, забирай кейс и попытайся через окно...
Но когда человек в потертых джинсах с зажатым в руках кейсом подбежал к окну и уже перекинул через подоконник ногу, дверь с грохотом распахнулась и в кабинете появился крепко сбитый, с горящим взглядом и сжатыми кулаками, седоусый мужчина. Если бы все присутствующие обратили внимание на Арайса, они увидели бы на его лице нечеловеческое выражение страха и изумления, повязанных крепким узлом. Не отрывая рук от стены, вывернув шею, он дико уставился на вошедшего и его губы беззвучно повторяли одно только слово: "Штолберг..."
Между тем, человек с кейсом, застыл на подоконнике, не решаясь смотреть вниз, поскольку высота для него была почти непреодолимой преградой.
- Ты, вонючка, думал, что меня действительно вздернули на ту сосну? - обратился вошедший к Арайсу. - Ты же струсил, отвернулся да и было темно...Мы тебя проверяли на вшивость, а теперь давай сделаем расчет...- И Штолберг, подойдя к потерявшему всякую волю и слегка обмочившемуся Арайсу, развернул его и железной хваткой вцепился ему в горло. И, если бы не Велта, через несколько мгновений в кабинете мог бы появиться труп человека. Она подняла свой маленький пистолетик и выстрелила в потолок. И хотя выстрел был не громче вылетевшей из бутылки пробки, Штолберг тем не менее отпустил свою жертву и сделал шаг назад. И даже поднял вверх руки, - Все, все, Велта, не волнуйся! Но этот подлец стоит того, чтобы перекрыть ему дыхалку.
- А что мне делать? Тут нет ни водосточной трубы, ни пожарной лестницы, - каким-то безнадежно придавленным голосом проговорил человек, которого Велта назвала Гунаром. Не скрывая презрения, та ответила:
- Тут назревает другая картина, поэтому иди сюда и помоги мне связать этих типов.
- Велта, ради Бога! - взмолился Арайс. - У нас же с тобой особые отношения, ты моя правая рука...Я же люблю тебя...Как можно?
- Заткнись! С правой рукой не обходятся, как с последней шлюхой. Ты же мне боялся заплатить лишнюю копейку, а сам...Ты мне еще должен за три аборта, так что заткнись, а не то я дико разозлюсь... - Она снова повела пистолетом. - И ты, Штолберг, не стой тут столбом, а то ведь я нечаянно могу прострелить твою мошонку, - и в подтверждение своих суровых слов, женщина направила ствол пистолета как раз по линии, ведущей в святая святых Штолберга. Тот побледнел, правая щека задергалась, а руки его, по-женски с белыми и тонкими пальцами, затряслись, словно к ним подключили ток. Однако он не стал спорить и, понурившись, присоединился к тем, кто стоял у стены.
Велта подошла к Гунару и протянула тому пистолет.
- Присмотри за ними, а я пойду закрою входную дверь, - произнесла женщина и направилась на выход.
- А если они будут сопротивляться, - крикнул ей вслед вооруженный Гунар, - что делать?
- Стрелять на поражение...Так, кажется, пишут в детективных романах. Я мигом...
Дверь стукнула, стоявшие у стены мужчины, как по команде, повернули головы и уставились на Гунара, который, заняв огневой рубеж за столом, направив в их сторону пистолет.
Велта, говоря "я мигом", ничуть не преувеличивала. Не прошло и полминуты, как дверь снова распахнулась и, снова повернутые головы стоявших у стены людей, узрели удивительную картину. Заломив одну руку Велты за спину и приставив к ее виску довольно большой черный пистолет, в кабинет ввалился тот, кого Арайс считал отлетевшим на небеса. Это был распаренный от жары, одышливо заглатывающий воздух Борман. На нем была ярко-красная футболка с золотистым советским гербом на груди.
- Гунча, стреляй! - выкрикнула Велта и попыталась выскользнуть из рук крепыша Бормана. И Гунар, подчиняясь приказу, поднял руку с пистолетом и направил его в сторону сплетенной парочки. Однако события в этот момент начали разительно меняться. Воспользовавшись суматохой, Арайс, несмотря на свою медвежью стать, очень юрко развернулся и, шагнув к столу, схватил из выдвинутого ящика пистолет и, не целясь, дважды выстрелил в сторону двери. Велта с глухим стоном обмякла, поскольку одна из пуль угодила ей в правую грудь и, пробив среднюю часть легкого, вызвала спонтанный пневмоторакс. Открыв рот, она тяжело стала заглатывать воздух, лицо на глазах приобретало синюшность.
Борман, видимо, еще до конца не осознавший случившееся, тоже дважды выстрелил в сторону нотариуса, которому совсем не повезло: обе пули угодили в белую линию живота, не оставив бедняге ни малейших шансов. Однако Борман не ликовал, даже если бы такое желание у него появилось: Гунар, находящийся от него всего в двух шагах, почти в упор разрядил свой браунинг, вогнав в лобастую голову Бормана четыре пули. И не размыкая объятий, Борман вместе с Велтой упали на пол. И все эти мгновения Арайс, уже почти убитый, оставляя жирный кровавый след на стене, медленно сползал на пол, пока не откинулся всей своей тяжестью на кресло и вместе с ним и с задетым рукой компьютером не рухнул на пол. Стоявшие на столе чашки мелодично зазвенели, что свидетельствовало об их истинно фарфоровом происхождении.
Гунар слышал, как из-под жирных телес Бормана раздавался хриплый, приглушенный болью и нехваткой кислорода голос Велты. Она звала его на помощь, но это было до очевидности пустым звуком, поскольку Гунара занимали совсем другие заботы. Он уже мертвой хваткой сжимал в руках кейс, из-за содержимого которого, собственно, и случилось то, что случилось в кабинете нотариуса. Он явно намеревался дать деру. До финала оставался сущий пустяк.
Когда Гунар подошел к дверям, ему надо было сделать одно непременное действие: расчистить себе путь, который преграждали лежащие тела Велты и Бормана. И он, прислонив кейс к закрытой двери, начал оттаскивать убиенных в сторону, стараясь не угодить ногой в разлившуюся по полу кровавую лужу. Когда он подхватил Бормана за ноги и стал за них тянуть, раздался трогательный стон Велты и Гунар, напуганный этим звуком, отпустил ноги убитого и те, тяжело упав в кровавую лужу, раскинулись в стороны, словно это были ноги живого человека. Несколько липких брызг легло на лицо Гунара, что мгновенно вызвало у него приступ тошноты. Он хотел было утереться тыльной стороной ладони, но в этот момент у него в голове раздался страшный взрыв и его сознание со скоростью света отлетело в небытие. Позади него со статуэткой "Немезиды" в руках стоял господин Немо, его хищно оскалившееся лицо было бледнее бледной поганки.
- Это не по-джентльменски убегать с тем, что тебе не принадлежит, - беззлобно бросил Немо в адрес упавшего на бок Гунара, и, подхватив кейс, вернулся к столу. А там уже, с пистолетом в руках, который, видимо, был позаимствован у лежащего без движения Арайса, стоял Штолберг и словно, горный орел, взирал на Немо. И этот мстительно сверкающий взгляд ничего хорошего не сулил. Тем более, шансы у них были далеко не равные - статуэтка, "Немезиды", зажатая в руке Немо, вряд ли могла соперничать с наставленным на него пистолетом.
Немо рассеянно окинул взглядом кабинет, ощущая в груди непонятное чувство острого разочарования. Затем он уставился на благообразных, умилительных купидонов, что однако никоем образом не рассеяло его граничащих с отчаяньем ощущений. Он понимал, что многоходовая комбинация, которую он задумал и которую провел почти блестяще, кажется, рушится на глазах. Поставив на стол статуэтку, он демонстративно уселся на стул, на котором сидел пятнадцать минут назад. Не глядя на Штолберга, промолвил:
- Если докажешь, что деньги принадлежат тебе, я сейчас же покину эти стены, - Немо сделал рукой круговое движение.
- А тут и доказывать нечего, деньги должны принадлежать живому, а ты практически труп.- Штолберг постучал глушителем о кромку стола. - Поэтому давай разойдемся по-хорошему и не будем повторять ошибок этих придурков. - Ствол пистолета приподнялся, и своим отверстием зырнул в сторону лежащих у дверей людей. - Даю две минуты на размышление и двадцать секунд на твое исчезновение.
- Деньги должны принадлежать тому, кто последним выйдет из этого донорского кабинета, - упрямо проговорил Немо.
- Не притворяйся Штирлицем, ты же прекрасно знаешь, кто будет последним. Хотя честно сказать, я восхищаюсь твоими способностями авантюриста. Ты действительно сплел неплохую паутину, но по стечению дьявольских обстоятельств наши пути пересеклись. Зачем ты именно сегодня и именно в это время сюда подвалил?
Немо по-прежнему тупо взирал на витражи, однако внутренне весь его запал энергии работал на то, чтобы найти выход.
- Я знал, что вы собирались именно сегодня конторить этого жирного кота, после чего мне бы больше ничего не светило. А это была бы большая несправедливость. Разве сравнимы мелкий шантаж двух придурков, погрязших по уши в дерьме, и моя строго выверенная, блестяще обдуманная многоходовка с его домами? Тем более, я не так уж был далек от истины. Дед этого кабана, - Немо кивком головы указал на лежащего Арайса - был отъявленным фашистом, собственноручно расстрелял 254 еврея. Причем всегда, сволочь, целился только в левый висок, но с таким расчетом, чтобы пуля непременно вышла через правое ухо. А малых детишек, словно мячики, подбрасывал вверх и пока они летели к земле, успевал всадить в них пол-обоймы. Впрочем, вы с Арайсом одного поля ягода ...
- Закрой хлебало, и двигай ко мне кейс, - Штолберг поднял ствол пистолета на два градуса, выравнивая смертельную прямую между отверстием дула и лбом Немо.
- Забери сам, если можешь, - Немо взял со стола пачку сигарет и, вынув одну сигарету, поискал глазами зажигалку.
В это время через открытое окно влетели две ужасно вопящие осы. Видимо, у крылатых особ была острая необходимость в любовных играх. Они сделали пролет по всему периметру кабинета, затем подлетели к бездвижному нотариусу и на мгновение замерли над ним, а затем спикировали на то место, в которое ужалили того пули. Но липкое, пахнущее неприемлемыми ароматами посадочная точка отпугнула влюбленную пару и осы, вспорхнув, направились в сторону Штолберга. Облетели его голову и в какое-то мгновение, резко изменив курс, спикировали ему за ворот рубашки, откуда исходили такие очаровательно пьянящие запахи дезодоранта под названием "Ваниль-Кокос". Но когда Штолберг осознал, что его опасно атаковали жалящие стебельчатобрюхие насекомые, он начал делать хаотические движения руками и всем своим могучим торсом, что, видимо, сильно не понравилось облюбовавшим его осам. Одна из них, взбешенная сопротивлением, мстительно вонзило свое жало в кожу человека, в том самом месте, где сходятся важные артерии, несущие кровь к мозгу. Другая оса, копошащаяся где-то в районе сонной артерии, получив сигнал тревоги от своей напарницы, яростно воткнула свой жалящий клинок в плоть Штолберга, не задумываясь о судьбе несчастного. А тот, словно взбесившийся бычок, прыгал и скакал по кабинету, махал руками и в какой-то момент даже сделал два выстрела, как будто это могло его спасти от нападения стебельчатобрюхих.
Наблюдавший за этой сюрреалистической картиной Немо, остолбенел с раскрытым от изумления ртом, не понимая происходящего. Но когда лицо Штолберга на глазах стало округляться, словно под кожу ему начали закачивать силикон, и когда его глаза полезли из орбит, а дыхание стало напоминать паровой мех, до него стало доходить, что Штолберга опоновала какая-то неведомая хвороба. Но зато сам ужаленный прекрасно отдавал отчет в случившейся напасти: укусы ос его убивали, вернее, не сами осы, а их яд, вызывающий у него смертельную аллергию. И когда через судорожно открытый рот перестал поступать в легкие воздух, Штолберг кинулся к открытому окну в поисках там кислородного спасенья. Но, кажется, все его действия уже были запоздалые: его настигала судьба скончавшегося от анафилактического шока египетского правителя Менеса, вызванного тоже укусом осы. Штолберг перегнулся через подоконник, попытался принудить легкие сделать хоть один вдох, но, увы, раздираемая удушьем грудь не взяла в себя ни грамма спасительного кислорода и, испытывая нечеловеческие мучения, Штолберг не нашел ничего лучшего как только перевеситься через подоконник и отдаться воле земного притяжения. Его полет продолжался всего несколько секунд, когда его взбухшее тело грохнулось на крышу лимузина, на котором в офис прибыл Гунар.
А Немо между тем потрясенный случившимся, застыл с кейсом в руках, сопровождая взглядом сделавших свое черное дело ос. Эти подлые твари, ужалив чью-либо плоть, в отличие от пчел, не погибают, поскольку их жала не вырываются с мясом из их телес, а остаются ядоопасными для следующих яростных атак. Но когда насекомые, подчиняясь струям свежего воздуха вылетели в окно, Немо облегченно вздохнул, огляделся и ощутил распирающую его иудейскую грудь радость. Все кругом было мертво, а потому безопасно. Он подошел к столу и собрал на нем все свои фотографии и бумаги, которые демонстрировал Арайсу, затем стер с посуды отпечатки пальцев, после чего направился к сейфу и тщательно проутюжил его нутро потной ладонью. Но кроме старой проржавевшей скрепки и пожелтевшего клочка дойчмарки ничего другого он там не обнаружил.
Прикрыв дверцу сейфа, он погладил скобообразную его ручку, и в этом жесте был явный намек на соприкосновение с далеким прошлым. Наверняка его дед не раз дотрагивался до этой ручки, наполняя сейф новыми приобретениями, которые придавали ему глубокий смысл жизни. Картину Немо уравновесил и та снова прикрыла собой стальную пустоту.
Тела Велты с Борманом, лежащие у двери и загораживающие выход, Немо с превеликим трудом оттащил в сторону, как следует натоптавшись в кровавой луже. В какой-то момент ему послышался женский стон, но Немо, сжав до боли челюсти, приказал себе не расслабляться и, стараясь не смотреть на трупы, довел до конца операцию перевалки тел, после чего с кейсом в руках направился на выход. Он спешил, страх, вдруг охвативший его до самых глубин существа, подгонял и потому все, что окружало его, было незримым и не имеющим смысла.
Он вышел через все двери, которые Велта так и успела запереть, и почти бегом устремился вниз. Миновал один пролет, ступил на второй, как вдруг одна его нога поскользнулась, сорвалась со ступени и повисла над округлым пустым межлестничным проемом. Он попытался подняться, но тут же вторая нога, словно он был на льду, скользнув по ступеням, вывихнулась, подалась в сторону и окончательно потеряла опористость. Скомкано падая, он успел разглядеть на ступенях бурые, тянувшиеся за ним, следы и понял причину своего падения. Это был кровавый след. И когда он снова поднялся, почти уравновесив свое тело, и начал спускаться, его вдруг повело в сторону, и, не удержав равновесие, боком упал на перила и, не успев ухватиться за стертые, временем отполированные поручни, перевалился через них и... "Я сам не мог, - промелькнуло у него в голове. - Кто-то меня подтолкнул..."
Он летел в пропасть, прижав к груди кейс и рот его, помимо воли, издавал душераздирающие крики, моля о пощаде. Но гортань, парализованная ужасом, не выпустила наружу ни одной нотки и то, что его нутру казалось громогласным воплем, на самом деле было глухим, космическим безмолвием. Его сознание было чисто, мозг работал как никогда ясно, и только сердечные клапана, в которые бурным потоком вливался адреналин, кроваво набухли, расширились до такой степени, что их стенки, не выдержав адского напора, разлетелись в клочья. Немо умер за полсекунды до приземления и смерть была для него избавлением от последнего удара судьбы. Он, подобно мячу, подскочил от устланного черно-белой плиткой пола, перевернулся и оказался лежащим на спине. Его карие, с желтыми крапинками, глаза спокойно взирали в высокий белый потолок, на котором бугрился старинный орнамент в виде зеленой розы. Изо рта сукровично выходили пузыри, и, не отрываясь от губ, тут же лопались.
Кейс от удара раскрылся и все его содержимое в беспорядочном полете разметалось по полу, а одна из золотых вещиц впилась в его курчавые с сединой волосы, напоминая собой кристально чистую слезу.Валюта замысловатым веером покрыла "шахматный" пол и изображения на купюрах президентов и знаменитых людей с полнейшим равнодушием взирали на ту же безделицу - зеленую розу, прилепившуюся к белому потолку.
Женщина, только что закончившая уборку, находилась в подсобке, когда услышала странные звуки, несшиеся со стороны лестничного пролета. Она вышла на площадку и увидела распростертое на полу тело того самого человека, который еще недавно ей встретился на лестнице, поднимаясь наверх. "Все-таки поскользнулся, бедняка", - подумала женщина и направилась к жертве земного притяжения. Сначала она подобрала с пола рассыпанные бумаги, среди которых поблескивал фотографический глянец, и несколько мгновений в нерешительности раздумывала, что с находкой делать. Наконец, вышла через черный ход во двор, где находились мусорные контейнеры и бросила в один из них бумагу. Вернувшись в холл, собрала валявшиеся на полу денежные купюры, и, неровно сложив в большую стопку, бросила деньги в раскрытый кейс. Затем она сходила в подсобку и возвратилась с небольшим совком и метелкой. С помощью своего нехитрого инвентаря она смела в совок разлетевшиеся драгоценности и тоже вернула их в кейс.
Оглядевшись, женщина наклонилась над человеком, прислушалась - не издает ли тот признаков жизни, всмотрелась в его не первой свежести сорочку и, не отметив хотя бы малейшего движения в ее складках, вздохнула и отступила от трупа. И тут ее взгляд упал на горящую в курчавых волосах Немо сверкающую звездочку. Она наклонилась и осторожно вынула ее из волос несчастного. Это был непривычного вида золотой перстенек с розовым камнем необыкновенной огранки. И совершенно машинально женщина попыталась примерить кольцо на свой палец, но оно было столь миниатюрно, что не нанизалась дальше первой фаланги безымянного пальца.
Кольцо женщина бросила в карман фартука, затем несколько мгновений постояла в нерешительности, после чего быстрым шагом засеменила в сторону подсобки. Однако и с ней судьба решила сыграть злую шутку. Когда ее рука уже тянула на себя дверь спасительного убежища, раздался не то вой волчицы, не то затяжной стон, несшийся откуда-то из преисподней. Уборщица замерла и подняла вверх глаза. Но лучше бы она не смотрела: свесившись с перил шестого этажа, какое-то существо с растрепанными волосами и нечеловеческим взглядом взывало о помощи и, видно, делала оно это из последних сил. Голос то прорывался со страшным хрипом, то садился и тогда по всему помещению разносился удушающий стон.
Эта была Велта, каким-то чудом сохранившая в себе остатки жизни. Ее протянутые в бездну руки то сжимались в кулаки, то растопыривались и тогда с них капали бурые капли, попадая на нижние ступени, перила, а некоторые из них летели в пропасть и там внизу окропляли тщательно вымытый пол. Это было настолько непереносимое зрелище, что уборщица почувствовала как в груди у нее что-то начало ломаться и она на негнущихся ногах ввалилась в подсобку и рухнула на старое, неизвестно когда и зачем попавшее сюда кресло, обитое зеленым бархатом. Кейс с совком и метелкой выпали у нее из рук, издав почти неразличимый звук. Взяв со стола сотовый телефон, превозмогая дурноту, она набрала восьмизначный номер и когда услышала голос, сдавлено проговорила: "Быстрее приезжай, пока никто не хватился..." Рука с телефоном безвольно отвалилась от виска, голова ее откинулась к потертой спинке кресла, а изо рта стали выползать розовые пузыри. В голове все еще слышались удушающие стоны и уходящий в даль поезд, на который она бежала, но так и не успела вскочить на последнюю подножку.
Женщина уже не слышала как в воздухе прошелестело падающее тело Велты, как оно тяжело и мясисто сомкнулась с твердью "шахматной" плитки, а рядом с ней приземлилась слетевшая с правой ноги элегантная лакированная туфля.
Когда неумолимое время отсчитало еще несколько минут, раскрылась боковая дверь, находящаяся под лестницей, и в ее проеме появился человеческий силуэт. Скрадывая шаги, мужчина вошел в подсобку и несколько мгновений взирал на то, что предстало перед его глазами. Затем он подошел к женщине и, взяв ее руку, стал нащупывать пульс. Но рука была холодна и не подавала признаков жизни. Визитер опустился на колено, открыл кейс и, не выказав лицом ни удивления, ни сомнения, захлопнул крышку и, подхватив чемоданчик, быстро вышел из подсобки.
Утром в теленовостях сообщалось: "Загадочная гибель шести человек произошла в офисе нотариального бюро г-на Арайса. Жертвами стали сам глава фирмы, его секретарша, депутат местного самоуправления господин Штолберг, только что освободившийся из мест заключения Гунар Р., помощник депутата Сейма Борман и безработный, бывший преподаватель политехнического института Борис Перемльмуттор, недавно занесенный в книгу рекордов Гиннеса, как самый нищий еврей в истории человечества. Но что примечательно в этом преступлении: если сам Арайс, его секретарь Велта и Борман погибли от пуль, выпущенных в них из разных пистолетов, то господин Штолберг умер, как заверяют эксперты-криминалисты, от какого-то неизвестного яда, приведшего к отеку Квинке и последовавшей за ним смерти. Борис Перельмуттор, судя по всему, был сброшен или по неосторожности сам упал с шестого этажа, и поэтому на его теле нет следов от пуль или иных посторонних орудий, способных причинить человеку несовместимые с жизнью травматические увечья. Бывший зек Гунар Р.тоже скончался не от пули или ножевого ранения, его череп был размозжен с такой силой, что его содержимое, как после взрыва, разлетелось по сторонам и несколько граммов мозгового вещества, вылетев из окна, приземлились на капоте и ветровом стекле автомобиля, на крыше которого нашел свое последнее прибежище уже упомянутый господин Штолберг.
В деле также фигурирует уборщица дома, где произошло это страшное ЧП. Уборщицу нашли мертвой в ее подсобке. Видимо, будучи свидетелем разыгравшейся драмы, ее сердце не выдержало и женщина скончалась от постигшего ее инсульта, одновременно совпавшего с инфарктом миокарда. Сейф господина Арайса был открыт и в нем дознаватели не нашли ничего кроме бумажной скрепки старинного образца и обрывка дойчмарки образца 1935 года...Возбуждено уголовное дело, к раскрытию этого тяжкого труднообъяснимого преступления привлечены лучшие сыщики страны. Но остается загадкой - куда подевались немалые ценности, которые по свидетельству близких господина Арайса, исчезли из его сейфа. Тайной остается и тот факт - каким образом в кармане рабочего халата уборщицы оказалось брильянтовое золотое кольцо, которое некогда принадлежало бывшей приме-балерине национального театра Сары Перельмуттор, которую с приходом немецких войск содержали в концлагере Саласпилс, а затем как и многих людей еврейской национальности расстреляли в Близких Болотах. Имеется ли какая-то связь между Борисом Перельмуттором и Сарой Перельмуттор, а так же мертвой уборщицей, предстоит выяснить следствию, которое продолжается".
А через два дня в газете "Вестник" появилась еще одна заметка на тему серийного убийства в доме, расположенном на улице Тербатас. В ней говорилось: "Версия, о брильянтовом кольце, которое якобы было подарено балерине Саре Перельмуттор английской принцессой получила подтверждение из штаб-квартиры Интерпола. В документе сообщалось, что в 1939 году, когда балерина давала гастроли в Лондоне, ей было подарено кольцо принцессой, которое она сняла с собственного пальца и самолично надела на палец покорившей ее сердце балерины Сары Перельмуттор. Кольцо считалось династической реликвией и, по оценке международных ювелиров-экспертов, его стоимость, несмотря на малый вес, равнялась пяти миллионам фунтов стерлингов. Вся красота и бесценность кольца заключалась в уникальном розовом брильянте, вправленном в платину и ничего не имеющего равного в нашем подлунном мире. У сотрудников розыска имеются веские причины считать, что в этом таинственном уголовном деле присутствуют еще не выявленные участники этой кровавой драмы. Поиски их продолжаются, поскольку именно с этими гипотетическими субъектами, как считает следствие, напрямую связано исчезновение значительного количества золотых изделий, а также валюты, которая находились в сейфе офиса господина Арайса".
Однако в вечерних теленовостях, вышедших под анонсом "Серийный убийца найден мертвым", была показана ужасающая картинка: на проезжей части дороги, под передним колесом пассажирского автобуса, находилось тело мужчины, а рядом с ним - искорёженный кейс, на крышке которого тускло поблескивала монограмма. Диктор следующим образом прокомментировал случившееся: "По версии полиции, человек, совершивший серийное убийство в нотариальном бюро Ф.Арайса, установлен. Однако сначала расскажем о страшном инциденте произошедшем на съезде с Воздушного моста, как раз напротив молельного дома. Как показывают свидетели происшествия, мужчина, желая обойти автобус, оступился и не успел пересечь пути, когда транспорт уже начал движение. Пассажиры автобуса и прохожие с возмущением обращались к водителю автобуса, требуя от того, чтобы он съехал с бездыханного тела человека. Водитель же, молодой парень, сидел в кабине и, уронив голову на рулевое колесо, беззвучно плакал. Он явно был в шоке и вряд ли адекватно реагировал на происшествие.
Возле переднего колеса скопилась маленькая лужица крови, кто-то вызвал неотложку, что было абсолютно бесполезным делом, ибо жертва давно уже была мертва. Любопытен тот факт, что интрига данного ЧП заключается не только в гибели человека, тут особую роль играет кейс, который был в руках мужчины и который тоже побывал под колесами автобуса.
Прибывшая к месту происшествия полиция, подобрала с земли много ювелирных вещиц, похожих на кольца, золотые монеты, зубные коронки и несколько пачек купюр иностранного происхождения. Судя по монограмме на кейсе, на которой написана фамилия убитого нотариуса Арайса, трамвайная жертва имела непосредственное отношение к случившемуся в доме на улице Тербатас. А учитывая, что его сожительница работала в этом доме уборщицей, в кармане которой и было найдено кольцо с уникальным камнем, у полиции почти нет сомнений в том, что убийство с целью ограбления совершено именно этой преступной парочкой. Следствие продолжается, но уже сейчас можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что изуверское преступление очень близко к раскрытию. И, если вина парочки будет доказана, а в этом мало кто сомневается, ей грозило бы пожизненное тюремное наказание, но в виду смерти обоих преступников, судебного разбирательства, по всей видимости, не будет.Нет преступников, нет и преступления".