Аннотация: РЕЖУЩИЕ ГЛАЗА ПАРАЛЛЕЛИ:ИРАК-2003,СИРИЯ-2013.
Сирия на грани агрессии со стороны США и их натовских партнеров.Трагические уроки Ирака в расчет не берутся,игнорируются все международные права,агрессоры не намерены считаться с ООН.
США. Совещание в Белом доме
Глава из книги "Норд-Ост".
Президент Буш, возможно, в силу своей техасской ментальности, был абсолютным оптимистом. Мир он воспринимал в таком же солнечном свете, как ребенок, проснувшийся в уютной колыбельке. И, наверное, в силу чрезмерного энтузиазма, он не хотел слышать никаких и ничьих возражений относительно предстоящего вторжения в Ирак. Шеф ЦРУ господин Тенет частенько ему подыгрывал. Ему нравилась реакция президента, когда тому докладывали, что-де Ирак имеет три лаборатории по разработке биологического оружия, что под дворцом Хусейна ведется сборка атомных фугасов, что угроза глобального терроризма, исходит от неистового Саддама. Вот почему Буш так любил беседовать с Тенетом и так опирался на его доводы, якобы подкрепленные неопровержимой агентурной информацией.
Когда в комнату вошла Кондолиза Райс, Буш, будучи джентльменом, поднялся ей навстречу и с улыбкой склонился к ее руке. Но не поцеловал, а лишь коснулся её запястья шоколадного цвета. Эта женщина для него была олицетворением командного духа, который, по мнению президента, только и может способствовать процветанию Америки. Такого же мнения он придерживался и о своем заместителе, вице-президенте Чейни, этом гладеньком, но упорном по характеру человеке. И то, что Чейни сердечник (перенёс пять инфарктов), Буша ничуть не смущало. Ведь люди смертны. О себе Буш так не думал. Но однажды, когда он смотрел по телевизору бейсбольный матч, ему стало плохо. Вдруг в глазах все потемнело, и он, не ощущая собственного тела, начал падать в преисподнюю? Он, словно пьяный ковбой, упал с седла. Но президент всего лишь, упал с мягкого пуфика. Врач это объяснил чрезмерными умственными нагрузками, на которые наложился эмоциональный синдром болельщика. И посоветовал побольше отдыхать, что, естественно, для его натуры было совершенно неприемлемо. Общественности же Буш свои ссадины на лице объяснил элементарно: мол, сидел, смотрел телевизор, жевал сухарики и... поперхнулся. Потерял сознание, упал... Вот и всё..
Когда вошел Пауэлл, Буш встал и подождал, пока госсекретарь подойдет к нему для рукопожатия. Они обменялись приветствиями, и улыбками. Овальный кабинет, его особая "историческая" аура и солнечный день, располагали к благодушному настроению. Осталось только дождаться главу ЦРУ и можно приступать к обсуждению глобальных вопросов.
Пока Буш читал отчет министра финансов, в котором назывались цифры расходов, связанных с переброской в Залив трёх авианосцев с судами сопровождения, несколькими базами технической поддержки, двумястами тысячами пехотинцев."Экая мощь, восхитился президент, и черт с ним, с миллиардом. Победителей не судят." А в том, что он будет в войне с Ираком победителем, не было и тени сомнения.
Президент отложил доклад финансистов в сторону и подошел к окну, выходящему на северную сторону Белого дома. Несмотря на октябрь, взору открылся чистенький, изумрудный ковер, рощица рододендронов, оазисы роз и газонокосилка с садовником Джоном Фостером. Этот тёмнокожий Джо еще работал при отце, Буше старшем, и, возможно, будет работать еще сто лет, такой он крепкий.
Буш окинул взглядом синее, не по осеннему яркое небо, и вдруг вспомнил, что таким же оно было в ТОТ день 11-го сентября. Президент тогда находился в военном вертолете и направлялся из Кэмп-Дэвида в Белый дом. Он так же, как сейчас, через иллюминатор, любовался проплывающими под вертолетом зелеными рощицами, мирными и милыми сердцу видами одноэтажной Америки, когда к нему подошел побледневший помощник и подал на подносе спутниковый телефон. Звонил Чейни. И как только он не умер от разрыва сердца?! А Буш не поверил его словам. Может ли быть, чтобы три Боинга превратили башни-символы Америки в руины, а пятую часть Пентагона смели с лица земли. Бред! Но после того, как черную новость подтвердили министр обороны и госсекретарь, Буш понял в какой ужасный он угодил. Он готов был воспринять известие о падении на Америку астероида величиной с озеро Мичиган, но только не ЭТО. И с тех пор в нем зародился мститель - беспощадный, маниакально последовательный. Он подумал о возможных союзниках и оппонентах. К последним были причислены президент Франции и канцлер Германии. Путина он пока в этот черный список не внёс, считая его товарищем по несчастью.
На совещании в Белом доме, когда шло первое обсуждение резолюции по Ираку, которую США должны были внести в Совбез ООН, Колин Лютер Пауэлл - этот герой "Бури в пустыне" - подверг сомнению данные разведки, которые свидетельствовали о наличии в Ираке оружия массового поражения, вплоть до атомных фугасов. Не говоря уже о сибирской язве и бактерий Эбола. И тогда Пауэлл, со свойственной ему манерой держать голову несколько запрокинутой назад, спросил у Тенета:
- Джорж, ваши выкладки звучат довольно устрашающе, но мы должны знать наверняка, с чем мы имеем дело.
И тогда Кондолиза Райс, ослепив присутствующих своей белозубой улыбкой, с легким налетом иронии в голосе, спросила Колина: "А какие тебе, Кол, надо иметь доказательства кроме тех, которые известны всему миру? Ты вообще газеты читаешь?"
Но Пауэлл отпарировал:
- Если верить газетам, то мы уже давно живем среди инопланетян, "летающие тарелки" каждую ночь приземляются на лужайке Белого дома... А Лох-Несское чудовище стоит вот за той дверью... Если хочешь, могу его позвать, - и Пауэлл сделал попытку подняться с места.
Буш не проронил ни слова. Он по-прежнему стоял у окна и не пропускал не одного слова спорящих за столом.
- Пожалуйста, Кол, не передергивай, - Райс надула свои и без того полные губы. - То, что инспектора ничего не нашли, еще не факт...
- А что факт? - не унимался госсекретарь.
Вмешался Чейни и сделал это с улыбкой, которая, кажется, родилась вместе с ним - рот, щеки, переносица улыбаются, а в глазах - Аляска.
- Ты, Колин, не прав. Если мы будем к каждому пункту нашей резолюции прилагать доказательства, то это будет не резолюция, а приговор. Да и есть такие агентурные данные, на которые мы не имеем права ссылаться... Ну не мне же говорить тебе такие прописные истины. Ты сам воевал против Саддама и знаешь ему цену...
- Да, знаю, это порядочная сволочь, но тогда, в 1991 году, он совершил то, что не требовалось разведывать и доказывать. В Кувейт вторглись его танки и его армия, что и было тут же зафиксировано прессой всего мира. Хорошо, быть может, я ошибаюсь, и у разведки действительно есть неопровержимые данные, что Хусейн у себя на кухне делает атомную бомбу, и что у него под кроватью работают биологические лаборатории... И если такие данные подтверждены документально, тогда я пас, подымаю руки и молчу.
Предстояло окончательно обсудить и утвердить Резолюцию по Ираку. Кондолиза, глядя в упор на Пауэлла, спросила:
- Надеюсь, Кол, сегодня ты не будешь упрямиться и поддержишь президента?
- Почему бы нет... Ты так говоришь, будто я помощник Хусейна, а не госсекретарь США, однако это не помешает мне исходить только из фактов. Есть факт - есть моё согласие. Нет факта - я против...
- Да, яснее не скажешь, - Чейни достал из кармана тюбик с таблетками. Этому никто уже не удивлялся, вице-президент глотал лекарства каждые три часа.
- Я отвечаю за международные дела и мне важен престиж, лицо моей страны, - сказал Пауэлл, - Тенет тоже бережет лицо его фирмы. Я имею в виду не его нефтеперерабатывающую фирму, а ЦРУ... А вот, кстати, и сам господин Тенет!
В комнату одновременно вошли министр обороны Рамсфелд и директор ЦРУ Джорж Тенет. Буш отошел от окна и поздоровался с вошедшими. Рукой посигналил, чтобы они садились к столу.
- И о чем же вы хотите меня спросить? - Тенет улыбался, поправляя свои непослушные волосы. Он походил на крестьянина, одевшегося в выходной костюм для поездки в город. На деле же это был отнюдь не простой человек, хорошо разбирающийся не столько в делах разведки, сколько в перипетиях внутренней политики. Точнее, в играх обитателей Белого дома и госдепартамента.
- А мы сейчас обо всем поговорим, - сказал президент. - Надеюсь вы все ознакомились с новой редакцией резолюции?
Молчание - знак согласия. Президент мельком взглянул на Пауэлла и прочитал на его лице несогласие. Однако Пауэлл никогда не спешит и не обгоняет. Он смиренно сидел за столом, напротив Кондолизы, и его взгляд блуждал где-то далеко-далеко. Возможно, в детстве, которое было не безоблачным и не сытым. Детройт, семья мусорщика, шестеро детей, из которых "в люди" вышел только Колин. Он - гордость и любимец семьи. Да и не только семьи, а всей улицы имени Рузвельта, на которой он жил до поступления в Вестпойнт, в высшее военное училище Америки.
- Вы, конечно, помните предыдущий вариант резолюции, - сказал Буш, - поэтому повторяться не будем. Есть ли у кого-то замечания, возражения или уточнения? Что у тебя Кондолиза?
- Меня одолевают сомнения насчет расширения роли ООН. В прошлом варианте США оставляли за собой единоличное право ввода войск коалиции в Ирак. Теперь же, свои действия мы должны будем снова согласовывать с ООН.
- Это вынужденный...тактический ход, - Чейни сунул поглубже в нагрудный карман пиджака платочек, сочетавшийся по цвету с галстуком "вице". - В Совете безопасности 19 членов и подавляющее их большинство против первой резолюции. Поэтому мы вынуждены были...
Буш поднял руку, требуя внимания, и глазами, обвел присутствующих.
- Это не уступка, это тактический ход, но все равно мы сделаем так, как было запланировано. Мы должны членам Совета Безопасности дать понять, что независимо от исхода голосования, наши войска так или иначе войдут в Ирак.
Буш взглянул на Пауэлла, чувствуя его молчаливое противостояние.
- А что скажет, наш дорогой государственный секретарь?
- В этой резолюции, как и в предыдущей, есть такая фраза: "Поскольку Ирак владеет оружием массового поражения и не идет на сотрудничество с мировым сообществом, США оставляют за собой право без особого оповещения о своих действиях, ввести войска с конечной целью устранения в этой стране режима Саддама Хусейна, а самого его, как террориста, отдать под суд". - Пауэлл сделал паузу.
- И что тебе, Колин, в этой фразе не нравится? - спросил Буш.
- То же, что и в первом варианте: бездоказательность тезиса. Цитирую: "Поскольку Ирак владеет оружием массового уничтожения..." Любой член совета обязательно ухватится за эту легенду. Во всяком случае, и Франция и Германия... вместе с Россией, непременно этим воспользуются. Да и я, как должностное лицо нашей страны, не могу под этим подписаться.
Гробовое молчание, которое сопровождал безобидный стрекот газонокосилки, доносившийся из приоткрытого окна.
Все понимали, что среди них завелся диссидент. Впрочем, это уже ни для кого не было новостью. Буш еще с прошлого обсуждения поставил против фамилии Пауэлла жирную галочку, между прочим, согласованную и с Чейни, и с Рамсфелдом, и, разумеется, с воинствующей Кондолизой Райс, этой, превосходной выученицей профессора Бжезинского.
Первым нарушил молчание... Нет, не Буш.
- Разреши узнать, Колин, почему ты не был столь принципиален, когда дело касалось Афганистана? Разве ты тогда требовал от нас каких-то доказательств, оправдывающих наше вмешательство?
Пауэлл улыбнулся одними губами. Его карие глаза без вызова встретились с глазами Кондолизы.
- Отвечу, если ты до сих пор не понимаешь разницы. Тогда, после 11-го сентября, мы все были в состоянии стресса и унижения, которое пережила вся страна. И ты и я, и все мы, - Пауэлл, сделал красноречивый жест. - И мы, начав бомбардировки Афганистана, не покушались на его суверенитет. Этот суверенитет был разрушен талибами. Мы освобождали Афганистан. Речь шла о нашей помощи в установлении демократического устройства. А Ирак - светская страна, которой правит законно избранный президент. Даже если этого президента зовут Саддам Хусейн. Он очень плохой мальчик, но ни у тебя, Кондолиза, ни у меня нет права смещать его под надуманным предлогом. - Пауэлл взглянул на Тенета.
Однако Кондолиза последнее слово хотела оставить за собой.
- Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то. И если дом разделится сам в себе, не может устоять этот дом.(Новый завет, Марк, стр.121).
- Ты уж называй этот дом Белым, - сказал Пауэлл и начал мысленно искать подходящую цитату. Нашел её на самой нижней полочке сознания, вспомнив Екклесиаста и процитировал: - "Если подуешь на искру, она разгорится, а если плюнешь на нее, угаснет: то и другое выходит из уст твоих..."
Кондолиза растерялась, глубоко задышала и не знала, что сказать.
"Снаружи - Елена, внутри - Гекуба", - подумал о ней Пауэлл.
- Я не знаю о чем вы тут говорите, - молвил Буш, - но Багдад с его злобным режимом должен пасть.
И Пауэлл тут же, вспомнил римского сенатора Катона, твердившего одно и то же: "Карфаген должен быть разрушен!" И госсекретарю очень хотелось напомнить об этом президенту и добавить, что Катон добился своего, и Карфаген был уничтожен вместе с половиной его жителей.