Путину надо было решать, где встречать американцев - в Кремле или же в оперативном Штабе. Волошин, как обычно, неразговорчив и предлагает провести встречу в Кремле. Кремль его стихия.
- Не хочется, чтобы кое у кого из наших оголтелых создавалось впечатление, будто президент России вась-вась с американцами. - Глядя на Волошина, сказал Путин. - Тем более, Штаб определяет стратегию освобождения заложников, а Кремль... Знаешь, американцы его воспринимают, как туристическую тропу, по которой до сих пор бродит призрак коммунизма.
- Тогда я заказываю выезд, - глава администрации посмотрел на напольные часы. - Когда вы рассчитываете отправиться на Дубровку?
- Заказывать ничего не надо, предупредите только Фоменко и Одинца. Поедем на вашей машине.
- Но это же небезопасно и...
Однако Путин не дал ему закончить фразу.
- Ничуть не опаснее того кошмара, который сейчас переживают захваченные люди.
- Но, Владимир Владимирович, протокол есть протокол, не я его придумал и не мне менять.
- А кто здесь президент и главком? - Путин уже улыбался, ибо его правило - ни словом, ни даже намеком не демонстрировать всуе кому-либо из команды свои президентские эполеты. - Я сейчас переоденусь, на улице сыро и дождь, а вы, Александр Стальевич, лучше скажите - как на ваш взгляд американцы? Вы с ними разговаривали?
- Говорил. Один, если мне не изменяет память, Джон Райан из Йельского универа, химик, а второй Дэвис Керман представляет администрацию Буша.
- Что-то я о таком представителе ничего не знаю, - Путин направился в комнату отдыха.
Волошин пожал плечами и в открытую дверь, куда вошел президент, громко сказал:
- Да все они из одной конторы, которая расположена на Лэнгли. Шпионы, хотят вынюхать, как действуют русские спецслужбы при подобного рода ЧП.
Вскоре вышел одетый в темный плащ Путин, и как бы продолжая разговор, отреагировал на слова Волошина:
- А для нас это, что брито, что стрижено. Важно, что они собираются нам сказать. И чем помочь. А мы из этого сделаем вывод, такие ли они крутые специалисты по части укрощения террористов. Ну, я готов, Александр Стальевич, а вы?
- Я сейчас надену пальто и вернусь. А как быть со связистами? Они с нами или...
- У тебя в машине сколько мест?
- Шесть, но вы же знаете рекорд Гиннеса, когда в "запорожец" забралось тринадцать человек.
- Ну и прекрасно, пусть едут с нами.
И пока Волошин ходил в свой кабинет надевать пальто, Путин включил телевизор и первого, кого увидел на экране, был Патрушев, делавший очередное заявление: "Оперативный штаб, который работает и получает ценную информацию, действует уверенно, решительно и твердо, при этом четко прогнозирует свои действия, которые будет выстраивать из указаний, которые дал президент. И в первую очередь это касается безопасности тех наших граждан, которые в настоящее время находятся в заложниках."
"Молодец, Никола, - прокомментировал про себя слова Патрушева президент, - все сказал и ничего не сказал. Но так и надо, во всяком случае сейчас. Твердо и уверенно говорил и, наверное, для этого у него есть все основания... Ну, посмотрим, какой ценной информацией ты порадуешь своего президента..."
Вошел Волошин, и они отправились к лифту. Там их уже ждали охранники и два "связиста", отвечающих за так называемый "ядерный кейс". Фоменко, при виде Путина, как всегда, взял под козырек и даже щелкнув каблуками.
- Герр президент, гвардия готова к атаке на мразь, засевшую в чертогах Дворца искусств. - Когда створки лифта распахнулись, Фоменко, продолжая валять дурака, сделал рукой приглашающий жест - дескать, прошу, садиться, карета подана.
Путин на приколы охранника без всякой эмоции буркнул:
- Тоже мне Никулин, нашел время зубоскалить.
- А когда еще шутить? - вдруг посерьёзнел охранник. - Самое время, а не то от злости можно начать кусаться.
- А ты не злись. Помни, сынок, наше дело правое, и мы им загнем салазки. Во всяком случае, так бы обязательно сказал Шторм.
В лифте ехали молча. И в машине никто не говорил, каждый был занят своими мыслями. Президент думал о предстоящей встрече и о том, с чем прибыли в Москву порученцы Буша.
Однако добраться до ДК оказалось не так-то просто: на каждом шагу машину останавливали люди в форме и с автоматами. На Крутицком валу произошел курьезный случай: к остановленной автоматчиками машине подошел майор ГИБДД и попросил показать документы, при этом нагнувшись, заглянул в салон. И когда увидел за рулем Фоменко, тут же отпрянул. Словно увидел дьявола во плоти. Он козырнул, и с дрожью в голосе изрёк: "Виноват, товарищ президент, не ожидал вас увидеть здесь, на этой... в таком автомобиле.." "А чем, майор, плох автомобиль? - валяя ваньку, - спросил охранник, - 280 лошадок, за шесть секунд разгоняется до 120... Чем же плох?" "Не в этом дело, Владимир Владимирович, - совсем расстроился майор, - просто непривычно вас видеть без сопровождения... Сейчас такое время..." "А вы, доблестные рыцари дорог, зачем здесь стоите? - гнул своё Фоменко, - Надеюсь больше ни одна темная душонка не прошмыгнет в Москву..."
Когда машина тронулась, Путин с заднего сиденья прокомментировал клоунаду Фоменко:
- Ну, что, Паша, может ты сам с американцами разберешься, а я поеду назад, что-то в сон клонит...
- Ну, что вы, Владимир Владимирович, это же шутка. И менту приятно с президентом покалякать и мне веселей вас охранять.
- А перебор? Смотри мне, Паша. Такие юркие орлы, как ты, в иные времена, в иных странах очень были охочи до дворцовых переворотов.
- Меня, Владимир Владимирович, удивляет другое - как при таком количестве милиции эти ребятки из Гудермеса могли просочиться почти в самое сердце столицы?
Путин слова охранника воспринял серьезно:
- А ты видел, какой у майора живот? Ну как, скажи, с такими телесными наворотами можно быть и бдительным и рьяным исполнителем своего долга? - Путин сказал таким тоном, который не подразумевал ответа. И Фоменко это понял и больше до самого Дома Культуры не проронил ни слова.
Волошин тоже молчал, его мысли были заняты другим - вот уже третьи сутки у него простреливающая боль в левой половине головы. Врач, сказал, что это или следствие обострения остеохондроза или же переутомление.
Молчали и оба "связиста", а между ними, словно находился тот самый пресловутый "ядерный кейс", ставший неотъемлемой частью президентского бытия.
Особенно тщательно проверяли документы у самого госпиталя ветеранов, где размещался оперативный Штаб. Здание почти вплотную подходило к ДК и потому меры охранны были беспрецедентные. Даже Фоменко было не до шуток. Тут их мытарили люди из ФСБ, которых возглавлял поджарый капитан с заметной рыжей щетиной на скулах. И даже тогда, когда Фоменко сказал, что в машине президент Путин, его проигнорировали. И велели съехать на бровку. Волошину даже пришлось звонить в штаб, откуда через минуту выбежал Шойгу с помощником президента Сергеем Ястржембским и полковником Нефедовым. Но к удивлению и удовольствию президента, они тоже не подействовали на рыжего упрямца.
- Прошу отойти, - непримиримым тоном высказался капитан, - у меня предписание всех без исключения проверять. - Он нагнулся и заглянул в салон, - прошу всех выйти, мы проведем досмотр салона. А вы, - обратился он к Фоменко, откройте багажник.
В это время другой фээсбэшник с помощью большого зеркала осматривал днище кремлевского "мерседеса". Волошин, связисты и президент, выйдя на мокрый тротуар, присоединились к Шойгу и вместе направились в штаб.
- Службист, - с некоторой укоризной в голосе сказал Шойгу. - На такого ни уговоры, ни vip-персоны не действуют.
- Нормальный ход, - ответил вице-премьеру Путин. - Я на месте Патрушева объявил бы капитану благодарность за бдительность. Побольше бы таких ребят, не было бы этого бардака...
Они прошли коридорами и свернули в кабинет (кстати, расположенный в дальнем от ДК крыле госпиталя), который до ЧП занимал главврач. Тут и намечалось провести совещание.
Собрался узкий состав: Патрушев со своим заместителем по оперативной работе Петровым, Нефедов, Грызлов, его зам Васильев, приехавшие накануне Затонов с Петраковым и Сергей Шойгу, без которого, кажется, трудно представить себе Россию во время землетрясений, ураганов и прочей природной и техногенной напасти.
Когда вошел Путин в сопровождении Волошина, все присутствующие поднялись с мест и поприветствовали президента. Затем Волошин представил собравшимся американцев, с которыми Путин перед началом совещания накоротке поговорил. Задачу облегчало то, что гости неплохо изъяснялись по-русски и, если возникали затруднения, Путин вставлял английские слова.
Собрание открыл Патрушев. Доложил о последних событиях, связанных с захватом ДК. Речь зашла об еще одном убитом сотруднике ФСБ. Накануне, под видом родителя одного из заложников, оперативник вошел в фойе, где его встретили боевики. Двое в масках подошли к нему и обыскали, затем подвели к молодому в черной шапочке, но без маски мужчине. На худощавых щеках террориста была черная щетинка, его глаза казались усталыми, весь его вид напоминал нахохлившегося кондора. Этот человек-птица, почти не разжимая губ, спросил, как фамилия сына? И после того, как переодетый сотрудник назвал фамилию, другой боевик, в маске, вышел на сцену и громко выкрикнул: "Кто здесь Гаврилов? Если такой есть, немедленно подняться!" Однако никто на призыв террориста не отреагировал. И тот вернулся в фойе и, подойдя к вожаку, покачал головой. При этом не было сказано ни единого слова.
- Ты - сволочь, - сказал главарь и щелкнул пальцами в сторону лжеродителя. Это был приговор.
Человека, а ему было всего 37 лет, отвели к туалетам и там застрелили.
- Значит, экспозиция захватчиков нам неизвестна? - не глядя на Патрушева, спросил президент.
- Точнее, не до конца известна, но кое-что удалось выяснить, - Директор ФСБ вкратце рассказал о рейде группы Петрова в ДК. Сообщил и об убийстве молодого парня, у которого случился нервный срыв.
Путин взглянул на Петрова.
- Какое у вас создалось впечатление об атмосфере, царящей среди заложников?
- Знаете, товарищ президент, впечатление двоякое. На первый взгляд, люди ведут себя как загипнотизированные. Ну, мол, что уж тут поделаешь, посидим, немного подрожим, нас все равно спасут. Иначе бы такого спокойствия не было. Но с другой стороны, некоторые из заложников, особенно женщины, не выдерживают. Мать этого парня умерла и, я в этом уверен, от стресса, который спровоцировал какое-то хроническое заболевание.
- Но если бы этому парню удалось добраться до пояса, который был на женщине, ситуация на сей момент, наверное, была бы совсем иной, - предположил Грызлов.
Я согласен с Борисом Вячеславовичем, - пробасил Затонов, - но с одним условием: если пояс на той женщине действительно был поясом шахидов. А в этом пока у нас стопроцентной уверенности нет.
- Они пришли с поясами, начиненными взрывчаткой, вооруженные до зубов, и мы должны им поверить - их намерения не имитация. - Сказал Патрушев.
- Какие выводы, Николай Платонович, мы должны сделать? - спросил президент.
- Во-первых, захвачены в заложники более семисот мирных граждан, что само по себе является преступлением против человечности. Во-вторых, боевики не идут на конструктивные переговоры и все время выдвигают новые условия... У боевиков идея фикс: чтобы мы в течение 48 часов вывели свои войска из Чечни, создав таким образом вакуум, который могут занять экстремистские силы. Я не политик, однако, как гражданин России, считаю диктат террористов для нас неприемлем, а как директор силовой структуры, готов принять все меры к освобождению заложников.
Слово взял Путин. Сказав несколько фраз в адрес международного терроризма, он взглянул в сторону американцев.
- Друзья, я хотел бы вам представить наших гостей: господина Джона Райана, ученого-химика из Йельского университета США и господина Дэвиса Кермана, представителя президента США. Эти уважаемые господа приехали к нам по поручению господина Буша с целью оказать посильную, консультационную помощь в преодолении возникшей ситуации.
Американцы согласно кивали головой. Потом Путин дал слово Дэвису Керману.
- Наш президент, очень озабочен случившимся в Москве и выражает сердечное сочувствие русскому народу и президенту России. И господин Буш абсолютно уверен в надежности нашего союза против международного терроризма, - Керман сделал паузу, видимо, осмысливая сказанное по-русски, и продолжил. - Но мы сюда приехали не с пустыми руками... Впрочем, об это лучше скажет мой коллега Джон.
Джон Райан - довольно грузный седовласый мужчина в очках с очень тонкой, почти невидимой, оправой.
- Я ученый и могу помочь только с этой точки зрения, - начал гость. - Я привез с собой разработанный в нашей университетской лаборатории медицинский препарат, который уже имеет сертификат и предписан к использованию в лечебных заведениях Америки. Речь идет об анестезирующем газообразном препарате, который, воздействуя на вегетативные центры раздражения, приводит пациента в седативное состояние. Человек просто спит. И, если это операция, ему не больно, он даже видит прекрасные сны, и многие испытуемые говорили мне, что были разочарованы, когда вернулись в реальный мир. Не зря этот препарат называется "Beyond the illusion"... По-русски это, кажется, звучит так: выше пределов иллюзий...
- За пределами иллюзий, - поправил американца президент.
- Возможно, возможно, - закивал головой Райан.
Путин тут же подумал: "Что-то этот парень пересаливает. Такие иллюзорные состояния бывают и после наркотиков, наркоманам тоже не хочется возвращаться в реальность..." Президент взглянул на присутствующих и увидел на их лицах недоумение.
- Не могли бы вы, господин Райан, нам объяснить - как и с какой целью ваш препарат может быть использован? - Спросил Путин.
Ученый при этих словах удивленно взглянул на своего соотечественника, сидящего слева от него.
- Я полагал, - растерянно развел руками американец, - этот вопрос уже согласован с вами. - Он натянуто улыбнулся и, наклонившись к Керману, что-то тому сказал по-английски. Керман, насторожился, взглянул на Путина, на других и тоже поднялся с места.
- Я вижу, что декларация моего коллеги вызвала неоднозначную реакцию. Перед тем, как вылететь в Москву, мы собирались вместе: президент Буш, Кондолиза Райс, министр обороны Рамсфелд, директор ЦРУ Тенет и другие должностные лица Америки. Были и аналитики из АНБ, которые обладают эксклюзивной информацией о данном террористическом акте. Поверьте, США заинтересованы, чтобы этот инцидент обошелся без большой крови и бессмысленных жертв. Но мы не видим, как этого можно избежать. По нашим данным террористы не пойдут на компромисс, но нам также известно, что и господин Путин не пойдет на компромисс с террористами. Значит, где-то должен быть центр... золотой облонг... И мы его вам привезли - использование препарата приводит к безболезненному отключению сознания, как со стороны террористов, так и заложников. - Керман оглядел всех присутствующих и закончил: - Такого же мнения придерживается и наш президент.
Воцарилось молчание. У всех был на языке один и тот же вопрос: "Неужели у Росси нет своего подобного средства?" И Путин, как будто услышав их мысли, сказал:
- Благодарю вас, господин, Керман за разъяснение. Мне очень приятно осознавать, что в США понимают нашу проблему и от себя лично и от народа России я благодарю господина Буша за поддержку и надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Но при этом я хотел бы сказать, что такой вопрос... вопрос усыпления или применения химических средств Штабом уже рассматривался, - Путин блефовал, понимая, что от такой помощи американцев, тем более если он ею воспользуется, его ореол "успешного" президента может потускнеть. К тому же в России достаточно своих ученых. Он продолжал: - Все будет зависеть от самих террористов - их жизнь в их руках. Свобода их - в руках правоохранительных органов России. Террористы должны без всяких условий сдаться... подчеркиваю - сдаться, не отбыть с миром в свои пещеры, как это было после событий в Будёновске или Первомайском, а сдаться властям. Но ставя им это безальтернативное условие, мы должны учитывать непредсказуемость ситуации. - Путин сделал паузу. - Мы, конечно же, должны подумать о таком варианте, при котором заложники останутся живы и террористы окажутся за решеткой.
После совещания Путин еще несколько минут непринужденно беседовал с американцами. Он улыбался и больше говорил по-английски. Гости тоже улыбались и старались изъясняться по-русски. Потом было чаепитие с печеньем и ватрушками, после чего гости в сопровождении Ястржембского отбыли в посольство США.
Однако на этом тема "снотворное и терроризм" не закончилась. Возвратившись в Кремль, Путин попросил Волошина связаться с Минздравом и пригласить министра Шевченко. То, о чем говорили американцы не было ново. Подобное предложение было сделано аналитиками ФСБ. Об этом президенту докладывал Патрушев. И это было за сутки до приезда американцев. Важно другое - если взгляды двух сторон, наиболее пострадавших от терроризма совпадали, в таком предложении был смысл.
Когда Шевченко прибыл, Путин задал вопрос:
- Вам о чем-нибудь говорит такое название... - Президент пододвинул к себе блокнот, прочитал по-английски - "Beyond the illusion"?
- За пределами иллюзий, - перевел Шевченко. - Разумеется, известно. Это американский вариант фентанила, который, между прочим, впервые был разработан у нас, то есть в Российской академии наук профессором Радкевичем. Сейчас он работает в Йельском университете.
- Понятно... А какими свойствами этот препарат обладает и есть ли у нас что-то подобное или это теперь достояние американцев?
- Есть, мы используем вариант "Нирвана". Это медицинское средство, которое применяется при хирургических операциях, обычный наркоз.
- И чем наша "Нирвана" отличается от российско-американского "За пределами иллюзий"?
- Наш препарат более длительного действия и менее эйфоричен. Американский же вызывает эйфорию, причем большую, чем героин или же морфий, и провоцирует дыхательную недостаточность, болезненную сонливость и тошноту. Но и с нашим, и американским препаратом важно соблюдать меру. Излишек дозы может привести к серьезным побочным результатам. Например, к затуханию дыхания, судорогам, а иногда и к летальному исходу.
Путин слушал и не очень воодушевлялся речами главного медика страны. Из слов Шевченко не вытекало, что российский препарат "Нирвана" сильно отличается от американского. Не было в словах министра твердой констатации преимуществ отечественного препарата в смысле безвредности.
- А есть ли средства, ослабляющие побочные действия фентанила?
- Наш препарат - это не фентанил, это, пожалуй, родственный ему продукт. И конечно же, есть препараты-антогонисты, или антидоты, которые нейтрализуют побочные действия. И они весьма эффективны...
"Но если мы используем его в зрительном зале, - подумал Путин, - никакой возможности применить антидоты у нас не будет. Значит, огромный риск. Может произойти массовая эвтаназия..."
- А вы не могли бы назвать процент серьезных последствий от такого наркоза?
Шевченко стушевался. У него явно не было таких данных.
- Вы знаете, Владимир Владимирович, на этот вопрос лучше может ответить наш главный анестезиолог Карапетян. Если разрешите, я от вас позвоню ему.
- Пожалуйста, любой из этих трех телефонов, - Путин указал рукой на стол с телефонными аппаратами.
- Благодарю, я с мобильного.
Видимо, главный анестезиолог страны оказался на месте, Шевченко отрапортовал:
- На каждую тысячу случаев - двадцать - двадцать пять осложнений. Но не обязательно со смертельным исходом. То есть два - два с половиной процента. Это средний показатель и связан он обычно с ослабленной иммунной системы больного. Или же с хроническими заболеваниями - сердечной недостаточностью, астмой, болезнями почек и другими. Приходится рисковать, когда просто нет времени на полное обследование...
- А что главное в таком обследовании?
Шевченко вновь задумался.
- Вы знаете, Владимир Владимирович, препаратов, которые используются для общей анестезии, очень много. Например, кетамин, рогипнол, фенаридин, морадол и другие. И каждый из них действует по-своему и имеет свои побочные действия. А для того, чтобы следить за клиникой оперируемого человека, нам надо иметь в виду частоту сердечных сокращений, частоту дыхательных движений, минутный объем сердца, пневмограмму и другие жизненно важные показатели. Существует целый раздел исследований, который так и называется "Клиническая оценка общей анестезии у пациентов с сохранением самостоятельного дыхания". Перебор анестезирующих средств может быть роковым, недобор - тоже имеет свои минусы... Вообще общий наркоз - это экстремальная мера, когда даже врачи не вполне уверены в положительном исходе.
- И даже тогда, когда применяете вашу "Нирвану"?
- Даже тогда, хотя для нее существует большее количество антагонистов и поэтому медикам проще устранять последствия наркоза.
- Больше, чем у американского? - Спросил президент.
- Значительно больше. Я могу некоторые из них назвать.
- Не стоит, я все равно мало что в этом смыслю.
После ухода Шевченко Путин вызвал Тишкова и велел ни с кем не соединять. Он хотел обдумать то, что стало ужасной головной болью с самого первого известия о захвате заложников. Нужен был единственный выход, но где его, черт возьми, взять? Если штурм исключался и исключался компромисс с бандитами, значит, нужно искать третье...
Он включил телевизор и отошел к окну. За окном падали мелкие снежинки, сырой асфальт и голубые ёлочки. А позади, с экрана телевизора, он слышал голос журналистки Политхофской: "Путин и люди вокруг него накручивают ситуацию, чтобы президент на этом фоне выглядел классно..." "Интересная мысль, - сказал себе Путин, - эта пигалица, вякнув что-то гнусное по телевизору, считает себя преисполненной справедливости и всепорядочности, а вот президент - бяка, гнусный позёр и только озабочен тем, чтобы в чьих-то глазах выглядеть классно... Для нее террористы - это униженные и оскорбленные, чьи права попраны монструозной Россией, и это не террористы пришли в Москву и поставили под стволы сотни людей, а Россия пришла в Чечню и захватила там мирных поселян и трое суток их терроризирует. Это Россия взрывает их дома, это она на базарах, вокзалах и автобусных остановках подкрадываясь к людям, пускает им в затылок пули. Эта Пигалица явно перепутала божий дар с гениталиями, она по существу защищает террористов. Она, видите ли, рисуется защитницей угнетенного народа, разглагольствует о национальных приоритетах тех, кто с оружием в руках творит уголовные преступления, направленные против человечности".
"Все твердят, что военные действия ни к чему не приведут... - Продолжал размышлять президент. - А кто ж с этим спорит? Мы готовы к миру, мы возводим дома, больницы, расходуем огромные средства на восстановление хозяйства Чечни. А кто, Пигалица, из твоих любимых полевых командиров - Басаевых или Гараевых - построил хоть одну комнату для своих соплеменников? Вонючие подвалы для заложников, да, это сколько угодно... А выскочка, которая их защищает, не взяв талантом, хочет свое имя пропиарить на подлянке, на смерти и крови невинных..."
От неприятных мыслей его отвлек звонок правительственной связи. Это был Патрушев.
- Вы слышали, что эта стерлядь несла по телевизору? - спросил он, очевидно, имея в виду журналистку-защитницу террористов.
- Да, слышал...
- Так эта стерлядь разговаривала по телефону с боевиком Бабукаром, который там, в ДК, и тот просил ее уплатить за его мобильник. Это называется - дошли до ручки. Мы выводим эту горничную террористов из игры, нам такие помощники ни к чему.
- Вам виднее, Николай Платонович, но у меня к вам есть вопрос.
- Какой вопрос, Владимир Владимирович?
- Скажите, разве у ФСБ нет ничего такого, о чем толковали сегодня американцы?
- Конечно, есть. С очень высокими кондициями и низкими побочными действиями. Называется этот препарат "Бергамот", за яблочный аромат. Я никогда не думал, что американцы к нам приедут с такой идеей, хотя в общем и целом в этом есть смысл. Но мы с вами уже обсуждали этот вопрос.
- В общих чертах, не детализируя. Судя по всему, это наш последний шанс.
- Не исключаю... Если они уже начали убивать.
- У меня к вам просьба: проработайте со своими профессорами возможность применения вашей фармакологии и выясните, какие дозы могут быть применены из расчета общего количества заложников.
- Заложников не менее 700 человек... Такие расчеты почти готовы.
- Тогда, если вас не затруднит, доставьте мне этот ваш... - президент запнулся.
- "Бергамот"...
- Да, этот "Бергамот" и подробную к нему аннотацию.
- Хорошо, через час он будет у вас.
- Я на некоторое время отлучусь. Съезжу в резиденцию, хочу принять душ и переодеться. В какой упаковке ваш препарат?
- Есть аэрозоль в четырехсотграммовом баллончике, бывает...
- Мне он нужен в той упаковке и в том качестве, который может быть использован в ДК.
В трубке воцарилось молчание. Патрушев явно был озадачен просьбой президента.
- Что молчите, Николай Платонович? Гадаете, что я намерен с ним делать?
- Не скрою, думал об этом.
- Не волнуйтесь, простое любопытство - все же последнее слово будет за президентом, не так ли?
- Разумеется, хотя я с себя не собираюсь снимать ответственности.
- Я в этом не сомневаюсь, поэтому полностью доверяю вам... Но запомните, Николай Платонович, чтобы мы с вами сегодня ни сделали, завтра на нас навешают всех собак.