Возвратившись в Кремль, он поинтересовался у Тишкова - не доставили ли посылку от Патрушева? Спросил ради проформы, ибо был на все сто уверен, что Патрушев слов на ветер не бросает.
- Коробка в приемной... Принести?
- Да, будьте добры, Лев Евгеньевич, взгляну, чем они нас порадовали.
В коробке, заклеенной скотчем, находился небольшой баллончик, похожий на углекислотный огнетушитель. На дне коробки он обнаружил инструкцию "Правила использования спецсредства "Бергамот". Огнеопасно, не держать рядом с открытым огнем, давление - 2 атмосферы, при использовании необходимо свинтить предохранительный колпачок и присоединить дозиметр, который находился в комплекте."
Из инструкции Путин понял, что "Бергамот" не похож на пресловутую "Черемуху" и действует, как сильное седативное средство. Но есть серьезные противопоказания - всевозможные виды аллергических заболеваний. Особенно он противопоказан людям, страдающим атонической астмой, острым бронхитом и ишемической болезнью. "Но это и есть огромный минус... Всем, кто в заложниках, диагноз не поставишь, и не спросишь, кто чем болен и какие у кого аллергические реакции" - Сомнения буквально выбивали почву из-под ног Путина, связывавшего с "химией" вариант спасения заложников. "Но есть ли другой выход? Пока я его не вижу, ибо не верю, что ОНИ сдадутся и сложат оружие. Остается два варианта: или штурм и возможный подрыв террористами всего ДК вместе с людьми, или же "Бергамот", от которого, возможно, кто-то только почихает, а кто-то, возможно, умрет"... - Это слово перечеркивало весь его замысел. Ему надо было что-то противопоставить. Он вспомнил, что Шевченко говорил об антидотах, но опять же заложникам во время применения "Бергамота" они будут недоступны. Позже, в больницах они его получат, однако нужно учитывать фактор времени.
Он подумал об отце Алексии - не обратиться ли к нему за благословением? - но вспомнив, что патриарх не очень здоров, у него поднялось артериальное давление, Путин решил не тревожить его. И президент припомнил прочитанное о Наполеоне, то место, где император прибывает на торжественную мессу в Нотр-Дам по случаю Амьенского мира. И его слова: "Я присутствовал на ней с условием не целовать Святые дары и не участвовать в прочих безделицах, выставляющих на смех разумного человека..." И Путин поймал себя на мысли, что очень похожие ощущения он испытывал, когда протокол требовал его присутствия на соборных служениях. Но, но, но... Он мог бы повторить слова Бонапарта: "Как человек, я не знаю ответа на этот вопрос. Зато как Первый консул знаю отлично: народ без религии - жалкий корабль без компаса. Нет и не будет примеров, чтобы великое государство могло существовать без алтарей. Без религии человек ходит во тьме. Только она указывает ему его начало и конец. Христос полезен государству..."
"Сегодня мне никто не поможет, - подумал президент, - с этим я должен справиться в одиночку и, если судьбе угодно, в одиночку выиграть или пасть..."
...Путин отвинтил колпачок и вместо него к ниппелю присоединил дозиметр. Установил репер на цифре двенадцать. Именно столько метров занимает ванная комната, которая находится рядом с комнатой отдыха, находящейся за стеной кабинета.
Взяв баллончик, он вошел с ним в дверь, ведущую в смежное помещение и, постояв возле полки с книгами, направился в ванную. Там все блестело кафелем и никелем. Пахло каким-то дезодорантом и это, подумал президент, может помешать идентифицировать "Бергамот" с его яблочным запахом.
Положив баллончик на полку, он вышел и вернулся со стулом, на который и уселся. Затем положил баллончик на колени. И так сидел несколько минут. И когда его рука уже обхватила "звездочку" вентиля, и готова была повернуть его против часовой стрелки, в голову стукнула мысль: "Это же мальчишество... Что я делаю? Загнусь здесь и никто до утра не найдет... Надо хотя бы предупредить Тишкова..." И он снова вышел из ванной, прошел в кабинет и взял со стола мобильный телефон. Набрал номер помощника:
- Лев Евгеньевич, вы еще не спите? У меня к вам просьба - через десять минут зайдите, пожалуйста, ко мне и, если я буду спать, разбудите... А если не буду просыпаться, полейте на лицо водой...
После этих слов, он вернулся в ванную и плотно притворил за собой дверь. Уселся с баллончиком на стул и, откинувшись к его спинке, замер, словно перед прыжком в бездну. "Что ты этим хочешь доказать? - спросил он себя. - Что ты благороднее всех, выше всех смертных? Но такого не бывает. Над "самым самым" всегда есть другой "самый самый"... Нет, не в этом дело, все гораздо проще: если пострадают люди в ДК, а тем более, если многие умрут из-за этой хреновины, вся моя жизнь лишится смысла. Меня таким родила мама и я не могу... Но с другой стороны, командир, посылая солдата на смерть, должен быть уверен, что его смерть окупается неизмеримо большим числом сбереженных жизней... Матросов, закрыв собой амбразуру дота, спас взвод... И это был взвод, который в тот день освободил поселок . Без таких людей не было бы победы... Может, я боюсь смерти? Её все боятся. Но есть что-то еще, что отодвигает страх на второе место. Это мой долг... И я его должен выполнить, но не жертвуя ни собой, ни другими. Задачка, конечно, не из простых, но сегодня я ее должен решить..."
Путин обхватил пальцами желтую звездочку вентиля и легонько крутанул его против часовой стрелки. Он подался легко, и президент не услышал ни шипенья, ни каких-то других звуков. Газ выходил из трубки бесшумно, и вскоре Путин ощутил отчетливый запах спелых яблок. А еще через несколько мгновений его охватило непреоборимое желание спать. Но где-то, в запредельной дали его сознания, он отчетливо услышал голос: "Держись, сосредоточься на том, что тебе более всего дорого и не выпускай из виду." И из разрастающегося разноцветного мельтешения в глазах ему привиделся образ - это образ Андрея Алексеевича Шторма, стоявшего на высокой скале. Восходило солнце... "Я выдержу, - как бы отвечая наставнику, сказал себе президент. - Я уже сконцентрировался, вижу весь мир и так явственно, что никаких усилий не требуется." Ему привиделась карта, напоминавшая ту, которой пользуются метеорологи, рассказывающие по телевизору о погоде. Взору явилась неохватная часть земли, имя которой Россия. Это было видение-копия той воображаемой картины, которая представилось ему, когда он поднимался по веревочной лестнице на утес во время операции в Гнилой яме. И так же, как тогда, он ощутил непередаваемое чувство восторга. "Приди в себя." И огромным усилием воли он размежил веки и первое, что увидел, был баллончик, лежащий на коленях. А его желтый вентилёк напоминал ромашку, и президент вслух (а может, это только ему казалось) произнес: "Я вижу баллончик, который у меня на коленях, значит, я вышел... вернее, я не ушел... спасибо тебе Андрей Алексеевич..."
Но когда он попытался встать, ноги отказали. Стараясь не потерять сознание, он оперся рукой о край ванны и все-таки поднялся.
Путин сделал шаг в сторону двери, но начал снова оседать на стул. "Не выйдет," - сказало его второе "я". Сознание начало снова угасать. Но именно в эти мгновения перед ним возникло лицо Людмилы Александровны, которая шла навстречу. А за ней светились глаза Кати. Дочь была в своей голубой курточке и красном берете, который так ей подходил. "Я уже встал, черт возьми! И действительно, он вновь обрел равновесие, при этом называя вслух те предметы, которые фиксировал его взгляд: "Ванна, полка, зеркало, краны, кафель. Сейчас я выйду отсюда... Я контролирую себя, значит, я в порядке!"
Дверь вдруг отворилась, и в её проёме обрисовалась плотная фигура Тишкова. Каждый из них поразился, увидев лицо друг друга. Тишков представился Путину напуганным и растерянным, Путин Тишкову - смертельно бледным, с потухшим взглядом и прикушенной нижней губой.
- Владимир Владимирович, что с вами? Я вызову врача. -Тишков протянул руку, чтобы помочь президенту.
- Не надо, я сам... А вам сюда нельзя. - Путин рукой преградил Тишкову дорогу. - У вас астма, это может плохо кончится... - Президент ступил за порог, оттесняя от дверей помощника. Он хотел закрыть дверь, но рука была непослушной и не подчинилась команде. - Захлопните дверь, - прошептал он. - Туда вам нельзя, я сам дойду...
Тишков почувствовал яблочный аромат, и в горле тотчас возник комок, мешающий глотать. Это была аллергическая реакция на остатки "Бергамота"...
- Не беспокойтесь, я закрою. - Тишков увидел лежащий на стуле баллончик. А до того, как войти в ванную, на столе, в кабинете президента его внимание привлекла Инструкция по использованию "Бергамота". Это рассказало ему о многом...
Тишкова охватил приступ кашля и он, быстрым движением извлек из кармана "Берлотекс" - противоастматический ингалятор, и, задержав дыхание, вспрыснул в рот две дозы препарата.
Путин, когда оказался в комнате отдыха, подошел к барчику и достал оттуда бутылку минеральной воды.
- Откройте, - попросил он Тишкова, уже начавшего ощущать действие "Берлотекса".
- Владимир Владимирович, попробуйте мое средство, оно противоаллергическое. Уверяю вас, хуже не будет, - и помощник протянул президенту свой ингалятор.
- А как им пользоваться? - спросил президент.
- Задержите дыхание и нажмите вот сюда... Отрывисто, дважды...
Слащаво-горькая аэрозоль выплеснулась на нёбо и гортань. Буквально через несколько секунд он почувствовал, что дышать стало легче.
Тишков, налив полфужера минеральной воды, протянул его президенту. Но Путин пить сразу не стал. Сначала налил в ладонь и смочил лицо. Проделал это несколько раз.
- Может, все же вызвать врача? - Тишков сел рядом с президентом. Взял его руку, чтобы послушать пульс. - Я не врач, но когда такое бывает со мной, я выпиваю пятьдесят грамм...
- Вы меня сегодня, залечите, - пытался пошутить президент. - Впрочем, возьмите в барчике "Московскую" и прихватите рюмки.
Когда Тишков исполнил просьбу президента, и тот выпил граммов сто, из кабинета послышались телефонные звонки.
- Я схожу, - сказал Тишков.
Путин почувствовал себя значительно лучше. Его перестало поташнивать, исчезло чувство напряженности, и ему даже захотелось есть. Горячего, наваристого украинского борща, который так великолепно готовит Людмила Александровна.
Возвратившийся Тишков сказал, что звонил Патрушев.
- Как там дела? - спросил Путин, ему казалось, что он отсутствовал целую вечность, хотя еще не прошло и пятнадцати минут после начала "эксперимента".
- Судя по голосу Патрушева, напряженность нарастает.
Между тем, события вокруг ДК развивались со стремительностью селевого потока. Когда переговорщик (уже четвертый по счету) завел речь о жизни заложников и призвал террористов сдаться, их главарь заявил: "Мы это сделаем сразу же, как только последний солдат покинет Ичкерию... И сделано это должно быть не позднее завтрашнего утра... Если этого не случится, мы пойдем на крайние меры." Переговорщик на это возразил, что, мол, невозможно за столь короткое время вывести войска и технику. Но и этот аргумент был отвергнут Мовсаром Гараевым: "Если их ввести было так просто, то вывести - что за проблема? Это зависит от вашего правительства. Если оно согласно, то мы можем уехать уже завтра, если оно ничего не сделает, то нам придется..." Главаря дополнила одна из женщин, находящихся рядом: "Мы ни перед чем не остановимся..." И ей вторил тот, которого потом назовут арабом: "Мы ни перед кем не остановимся. Мы на пути Аллаха. Если мы умрём здесь, это не всё, нас много, это будет продолжаться..." "Вы молодые, вы должны жить, - тянул время переговорщик, - умереть каждый может, а вот жить по человеческим законам..." "Ты брось свою агитацию, - снова вступил в разговор Гараев, - если до пяти утра вы не начнется вывод войск под международным контролем, мы начинаем стрелять. А если ваш спецназ захочет вмешаться, взорвем все, что тут имеется."
Прослушав этот разговор, Патрушев сказал Грызлову:
- Кажется, этот парень на сей раз не блефует.
- Выходит, остается только задействовать план "Армагеддон" отменяется". Лично я другого выхода не вижу.
- Я тоже. Но, знаешь, что меня беспокоит... - Патрушев замялся. - Президент попросил меня доставить ему баллончик с газом, который мы предполагаем в случае чего применить. Уж не задумал ли он его на себе опробовать!? Тем более, что я только что звонил ему, но не дозвонился.
- А он на это способен, - согласился Грызлов.- И его можно понять - в случае чего не мы с тобой будем отвечать, а президент. Я имею в виду моральную ответственность.
- Так чего мы ждем? - Патрушев поднялся со стула. - Рвем в Кремль, может, туда надо высылать "неотложную помощь".
Было двадцать минут первого ночи, когда они въехали на территорию Кремля. Охрана, зная их в лицо, тем не менее, тщательно сверила удостоверения, после чего они прошли через магнитную арку.
Странное впечатление производили на Грызлова пустынные коридоры: казалось, за каждой дверью живут духи прошлого - начиная от вождя революции и кончая Ельциным. Их шаги скрадывала ковровая дорожка и это тоже как бы подчеркивало таинственность кремлевских коридоров.
Когда они вошли в приемную, часы пробили половину первого. Двое телохранителей президента -Фоменко с Одинцом - поднялись и поприветствовали вошедших. Из-за стола вышел Тишков.
- Что, тоже не спите, Лев Евгеньевич? - спросил у него Патрушев. - Президент на месте?
- Сейчас доложу, - и Тишков оповестил Путина о поздних гостях.
"Странное у него лицо, - подумал Патрушев, когда они вошли в кабинет Путина. - Такое впечатление, словно не спал неделю... ."
У Грызлова тоже в этой связи появились кое-какие ассоциации.
Путин поздоровался с ними за руку - что ни говори, наступили очередные сутки.
- Что нового? - спросил президент. - Как переговоры - идут или ковыляют?
- Стояли на месте, но теперь, кажется, начинают набирать бешеный ход, - сказал Патрушев.- Они поставили нам ультиматум: в пять часов утра мы должны начать вывод войск из Чечни.
- Причем, сделать это нужно под международным контролем, - добавил Грызлов.
Какое-то время Путин обдумывал сказанное. Его самочувствие не было безукоризненным. Временами накатывали волны дурноты, но тут же отступали. Тишков заварил крепкий чай, и, президент, выпив две чашки, почувствовал себя бодрее.
- Сколько, вы говорите, они дали нам времени для размышлений? - Путин взглянул на часы. - Остается четыре с половиной часа. Не жирно.
- Поэтому мы уже предприняли кое-какие меры, - произнес Патрушев.
- А именно?
- Начало работать спецподразделение и часть группы уже заняло подходы к ДК. Другая часть сейчас направляется подземным ходом и через минут сорок будет находится в той, точке, откуда снимался первый сюжет. Группа установит дополнительное оборудование, подготовит каналы транспортировки спецсредства, ну и все остальное. Останется только дать отмашку, и операция начнется.
- Ну что ж, они сами пишут свою биографию, - задумчиво произнес президент, словно отвечая на какие-то свои доводы. - И все же... сколько бы времени у нас ни осталось, употребите его на уговоры. И вы не ослышались: я сказал - на уговоры. Сделайте все, чтобы ДК не стал братским кладбищем, ибо любой исход, кроме их сдачи, будет смертельным для многих людей. И не только для террористов. - Президент поднялся и направился в комнату отдыха.
Вскоре он вернулся, неся в одной руке баллончик. Положил его на стол, и Патрушев, не обнаруживший на вентиле пломбы, все понял. Видимо, это понял и Грызлов, ибо щеки у него зарделись и он, не отрываясь, смотрел на предмет, лежащий пред ними.
- Эта вещь, полагаю, может нам помочь, но все же лучше доверимся своей медицине. Я вас, Николай Платонович, очень прошу срочно связаться с Шевченко и пусть он распорядится насчет препарата "Нирвана"...
Патрушев взглянул на часы. Президент понял его озабоченность:
- Я не думаю, что он спит, а если спит, поднимите и пусть он разбудит своего главного анестезиолога . Они вместе введут ваших людей в курс дела... У медиков есть яд, но есть и противоядие, поэтому будем работать с их химией. - Президент сделал оговорку: - Если, разумеется, припрет такая необходимость, и нам придется к ней прибегнуть. И, пожалуйста, пришлите ко мне командира спецгруппы, которая в случае провала переговоров, начнет операцию по освобождению заложников.
- Это опытный офицер, участвовал в аналогичных операциях, но, к сожалениею, встретиться с ним уже невозможно. Он с группой в работе.
- Как его фамилия?
- Александр Плат, тридцать семь лет, жена, двое детей, поэтому безрассудные действия с его стороны исключены.
- Это то, что надо. Сейчас безрассудство стало чем-то модным и для него даже подобрали название - экстрим. Психология риска, как развлечения, проникает во все общественные сферы и овладевает умами. - Путин сделал паузу, как будто решал - продолжать разговор или нет. Он сказал: - Терроризм - тоже экстрим в его конечной фазе. Но это отдельный разговор. Я буду здесь, и как бы ни развивались события, незамедлительно ставьте меня в известность, - в словах президента звучали жесткие нотки.