Ольбик Александр
Разбегающиеся галактики

Lib.ru/Остросюжетная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:

  
  
   Разбегающиеся галактики...
   Рассказ
   У шофера горгаза Григория Прутилина случилась неприятность: пропала собака.. Два дня,суббота и воскресенье, превратились для него в настоящую нервотрепку.Он допоздна ходил по соседним улицам и дворам, до хрипоты звал свою пропажу.Ночью спал плохо.
   На смену Прутилин пришел расстроенный, и на вопрос мастера Евдокии Слепцовой "Как настроение, Григории Васильевич?", неприветливо ответил:"А вот с мое, дочка,поживешь,тогда узнаешь, какое может быть настроение у рабочего человека в понедельник". Однако, спохватившись,что говорит не по делу, добавил:"Ты, Дуся, не серчай, у меня Тузик, негодник, пропал?
   О том,что у Прутилина есть собака и как он с ней "носится", ни для кого в службе не было секретом.
  -- Может, ты его в черном теле держал, вот он и драпанул к хорошему хозяину,- влез в разговор слесарь Станько.
  -- Имел я в виду таких советчиков,- вяло огрызнулся Прутилин и направился к своему шкафчику.
   Было два часа дня, когда меняются бригады слесарей-баллонщиков.Григорий Васильевич переоделся, взял у Слепцовой путевой лист с маршрутной ведомостью, положил их в черную папку,пропахшую бензином, и отправился к машине.Затем он открыл капот и проверил уровень масла, после этого подошел к бензобаку и подтянул на нем крышку и, как водится перед дорогой, тыркнул носком кирзового сапога по протекторам.Эта привычка у него осталась с войны, когда он был водителем "катюши".
   Все было готово к рейсу.
   Григорий Васильевич присел на подножку - стоял жаркий сентябрьский день - и стал ждать слесаря-напарника Алексея Зимарева. Честно говоря, этот парень ему не нравился и было тому объяснение. Однажды в дороге,под самые колеса сиганул чей-то кот и Прутилин, спасая ему жизнь, резко подал машину в бок. Зимарев зло выругался: "Ну,я бы этого котяру обязательно придавил,пусть не шастает, где не надо" Это раз. Во-вторых, Лешка безбожно расправляется с собаками, которые, случается, встречают их при замене баллонов.Он бьет их наотмашь ногой,а однажды,открыв вентиль на баллоне, направил газовую струю в нос незадачливого боксера.Прутилин крепко напарника пропесочил,но для Зимарева подобные нотации,что с гуся вода.
   Лешка выносливый и крепкий как рессора.Работает без усталости, таскает баллоны и за себя и за водителя. Правда,шофер имеет дело только с пустыми емкостями, но Зимарев,не признавая разграничений, всю работу берет на себя. А Прутилин,чего греха таить,насквозь прокуренный, с одышкой, с негнущейся спинок человек, сравняться с напарником в быстроте и ловкости никак не может. Но зато в грубиянстве Лешке не откажешь.С абонентами он ведет себя так,словно они его злостные должники,от которых он никак не может получить свой миллион.
  -- Ты, Алексей, пионером был? - спросил его как-то Прутилин.- Наверняка был.Все были пионерами.И комсомольцем тоже был.А поче-му же тогда в тебе сидит столько живоглотства?
  -- Да брось ты, дядя Гриша, меня учить жить.Я ведь на БАМе был, прошел школу жизни...
  -- Ara,был, за что, видно, и выгнали...
  -- Не выгнали, а сам взял хатуль и был потуль.А твоих кошечек да собачек я бы собрал в один мешок и в мясорубку отправил - получился бы отлиичный тигриный деликатес...Чтоб ты знал, Васильевич, в зоопарке животные от голода пухнут, а эти твари шагу не дают ступить.Считай,тунеядцы - ни мяса от них, ни шерсти.Одну заразу разносят...
   Прутилин от таких злостных слов даже в руке дрогнул и не успел объехать колдобину.Пришлась она как раз по правому колесу,от-чего Зимарев головой чуть не протаранил крышу.
   - Тоже мне кухмейстер выискался,- бубнил Прутилин,- хренов покровитель тигров. Нет, Лешка,что-то в тебе не так.Собакам умные люди памятники ставят,а ты их хочешь отдать на съедение зверям.Будь моя воля, я бы таких молодчиков, как ты, самих бы в зоопарк определял.
   Напарник молчал,ему не хотелось говорить:старая, надоевшая песенка.Прутилин тоже затих и стал думать о Тузике.
   Дело было осенью, когда он впервые его встретил. Рыжий щенок, с прижатым к ногам хвостом, уже несколько дней одиноко ошивался у мусорных контейнеров.Он дал ему кусок колбасы,но у собаки еще не было зубов и она помусолила ее,помусолила - на том обед и закончился. В городе осенью бродит много бездомных четвероногих, но сердце Прутилина тронул именно этот жалкий цуцик.С шестого заезда Григорий подобрал его и, посадив в кабину,отогрел и привез домой. Тогда он ездил с другим напарником и потому особых разговоров относительно его поступка не было.
   Спал Тузик у него на груди, а потом, когда подрос - в ногах. Это было вскоре после похорон жены, с воцарением в доме затяжной глухоты.В каком-то смысле собака помогла ему выстоять перед натиском жизненных невзгод и теперь потеря Тузика отдалась в сердце щемящей тоской.
   Зимарев, как всегда, опоздал.У него полный рот металлических зубов и потому, когда улыбается, зайчики от них играют на ветровом стекле.Вот и сейчас,блеснув всей своей магнитной анамалией, он залез в кабину и стукнул гаечным ключом по дверце, где сидел на подножке Прутилин.
   - Не пора ли нам пора? - крикнул Леха.
   Водитель отвлекся от своих мыслей, посмотрел на высокое, по осеннему прозрачное небо и тяжело стал подниматься в кабину.
   - Здорово,- не глядя на напарника,бросил он.
   - А я всегда здоров, дядя Гриша. Мне единственно чего хронически не хватает - денег и везения.Вот вчера,например, все,что накануне захалтурил, подарил дяде. Лучше бы я их в фонд мира отдал.
   - Небось опять напился?
   - А как тут не напиться, если погода шепчет.Опять же со Станько...Зашли в столовую, взяли помидорчиков с огурчиками, бутылочку "Агдама" и все это,не спеша, оприходовали.Потом еще добавили...Ничего, хуже не стало.Словом, начали, как порядочные...
   Прутилин уже выруливал за ворота, когда Зимарев спохватился:
   - Стоп, дядя Гриша, прокладки для баллонов забыл взять.
   По возвращении в машину Лешка, как будто не прерывал разговора, продолжал:
   - И все было бы замечательно,если бы этот черт Станько не ударился в ратные воспоминания.Оказывается,он воевал в Венгрии,форсировал Балатон.Рассказал, как было страшно умирать в последние дни войны.Он даже от жалости к себе заплакал.Хнычет, как малый ребенок А я чувствую,что его слеза и меня начинает потихоньку прошибать. Еще бы! Пятнадцать его дружков на той переправе, все до одного, остались лежать.Были и - нет.Вот, например, как мы с тобой сейчас сидим и вдруг - бац! - одного из нас наповал. Короче говоря, расчувствовались мы с ним крепко ну и соответственно...нарезались.
   Прутилин с неожиданным для себя интересом взглянул на Зимарева. И тут только заметил,что щека и лоб у него сильно поцарапаны.
   Лешка продолжал:
   - Где мы с ним разбежались,убей - не помню.Ночь была уже на исходе, звезды гаснут и хмель весь выдуло. Иду по шоссе и кланяюсь каждой машине - надо же как-то домой попасть.Прошла частная "Вол-га", за ней идет фургончик.Я, как пионер, руку с трояком тяну вверх - даю понять,что будет вознаграждение.Вспоминаю все это как кошмарный сон. И что ж ты думаешь, Василич, - останавливается тот фургончик и меня вежливо просят влезть в него.Я, конечно, с радостью принимаю приглашение и - вперед.Наконец, приехали - выходите,мол, Алексей Никандрович.А я гляжу, дурья моя голова,и глазам не верю: в медвытрезвитель, оказывается, меня привезли.В сушилку, будь она неладна...
   - Так ты всю ночь и куковал там?
   - Ну а где же еще! Такое со мной случилось в первый раз.Словили меня, как сизого голубя...
   Машина с баллонами шла по горячему асфальту и каждый из сидящих в кабине думал о своем.Прутилин изредка кидал взгляды по сторонам, надеясь,что где-нибудь мелькнет соловая спинка Тузи-ка.
   Они находились в самом центре яблоневого района города.Част-ные ухоженные домики утопали в густых спелых садах, воздух возле которых уже сквозил ароматом увядания.
   Остановились у красного кирпичного особнячка и Зимарев с красным баллоном на плече,направился к калитке,увитой плющом.Прутилину хоро-шо было видно,как Лешка по пути к дому,срывал свободной рукой крупные ягоды малины и быстро отправлял их в рот. Иногда он приги-бался, чтобы не задеть баллоном ветки яблонь и, как фокусник,почти незаметным движением руки, схватывал самые спелые плоды и прятал их в карман рабочей куртки.Зимарев обожает лакомиться в чужих са-дах.
   Вернувшись к машине с пустым баллоном,он с грохотом кинул его на металлическую решетку и затем резким рывком продвинул его в ячейку. Машину качнуло, водитель понял:напарник чем-то серьезно расстроен.
   Усевшись на сиденье и, положив рядом с собой рукавицы и гаечный ключ, Лешка стал угощать Григория Васильевича трофейными яблоками. Это была грушовка,прозрачная на свету,точно восковой муляж. Прутилин взял яблоко и стал тереть его о рукав спецовки.Он долго настраивался на борьбу с фруктом - во рту у Прутилина,не считая двух передних зубов,была торичеллиева пустота.
  -- У тебя, дядя Гриша,собака сбежала,а у меня жена дала деру,- вдруг объявил Зимарев,- Только что от абонента позвонил к себе до-мой и мать доложила - собрала моя Веруня вещички и с Вовкой улепетнула к своей матери.
  -- А чего она у тебя такая шустрая? - поинтересовался Прутилин.
  -- Не шустрая, а дуреха ревнивая. Я же тебе объяснил: вчерашнюю ночь я не ночевал дома..А на уме у нее одно - раз мужик не в своей постели спит, значит в чужой да еще с какой-нибудь смазливой девчонкой. Вот - результат, - Лешка указательным пальцем дотронулся до царапин на лице.
  -- А ты ей сказал о вытрезвителе?
   Зимарев с аппетитом хрумкал яблоко и обильный сок его заливал ему гортань,отчего слова, потеряли внятность.
  -- Да ты что, Василич! Об этом - молчок. Если Вовка узнает,будет на меня смотреть,как на алкоголика.А зачем мне это нужно? Теща узнает, мать, сестры, а там, смотришь,и весь белый свет.Тут только один раз стоит получить клеймо,потом будешь с ним ходить всю жизнь.А я же не бычок племенной,мне клейма не надо.
  -- Ну и чудак же ты, Лешка, - рассказанное Зимаревым почему-то рассмешило Прутилина.- Никакой в тебе нет солидности.Да ты,что - с луны свалился? Не знаешь,что через пару дней на стол нашего на-чальника ляжет бумага из медвытрезвителя...
   Прутилину было смешно и вместе с тем жалко своего непутевого напарника;
  -- Не ляжет,- решительно сказал Зимарев,- я эту бумагу заблокировал.
  -- Как это - заблокировал?
   Я же ушлый парень,стройку века прошел,а тут, думаешь, споткнусь? Я с самого утра сегодня махнул в магазин и купил там набор хрустальных бокалов и отвез их...Кому бы ты думал? - Лешка явно торжествовал Я подарил их наставнице алкоголиков - девчушке из вытрезвителя.От нее все зависит - послать на меня телегу или не посылать.
  -- И она тебя, конечно, встретила, с распростертыми объятиями?
  -- А то как же! Каждый бокал по восемь рэ, а их всего шесть штук. Вот и считай, да плюс еще мое пролетарское спасибочко.А насчет то-го - брать их от меня или не брать, не могло быть и речи.
  -- Ой ли...
  -- Да и не ой ли...Так сейчас все делают.В сушилку, Василич,по-падают и не такие птицы как я...При мне один бо-оль-шоой начальник преподнес этой девахе янтарное ожерелье.Для него это пустяки,зато останется на посту и все шито-крыто. Как будто ничего не случилось. И правильно - бывает, даже лошадь на ровном месте спотыкается.
   - Хорошая лошадь на ровном месте не споткнется... Прутилин хотел еще что-то сказать,но независимо от него мыс-ли потекли совершенно в другом направлении."Где его черти носят? - с грустью думал он о Тузике.- А может, собаки,как и люди,тоже про-падают без вести? Надо будет,- решил Прутилин,- заехать в ветлечеб-ницу,может, отлов был..."
   Они подъехали к продовольственному магазину и Зимарев,не дав Прутилину вытащить из кармана бумажник, выскочил из машины и направился отовариваться.Время шло к обеду и терять целый час в очередях столовых они не хотели.
   Вскоре Лешка вернулся,неся в руках батон,кулек с крупными помидорами, банку килек и две бутылки пива.В карманах куртки лежали пачка сливочного масла и кусок ливерной колбасы.
  -- Сейчас мы с тобой, дядя Гриша, как следует рубанем, отдышимся - совсем другое дело будет,- весело, даже как-то нарочито весело, как показалось Прутилину,проговорил Лешка.
  -- Да вроде бы сегодня моя очередь гоношить обед,- Григория Васильевича удивляла расторопность напарника.
  -- Не будем мелочными - твоя,моя очередь... Сегодня я угощаю!
   Они свернули с шоссе, миновали поперечную улицу и выехали на проселочную дорогу.Рядом были дюны и море.Выбрав место у толстой сосны,возле которой еще торчали зеленые кустики травы,напарники расстелилн на земле две газеты и выложили на них снедь.
   Стояла благословенная: пора смены караула времен года - уходящее лето не торопилось прощаться,а наступающая осень его не подгоняла.В воздухе летали невесомые паутинки и сквозь широкие разводы в кронах сосен лилась безмятежная синева.
   - Дядя Гриша,ты, как великий наш праведник, должен меня выручить,- Зимарев смачно расправлялся с большим,в трещинах у зеленого пупка, помидором.- Кроме тебя сделать это больше некому.
   Шофер,облокотившись о запорошенный сосновыми иголками бугорок, рассеянно смотрел на небо.У него началась головная боль,а где-то под лопаткой дало о себе знать легкое,но неприятное покалывание.
  -- А чем же я тебя, Леша,могу выручить? - спросил Прутилин.
  -- Элементарно...Завизировать мои слова...Вот поменяем еще один баллон,потом заедем к моей теще,и ты Верке подтвердишь,что я, дескать,ночевал у тебя. Кроме тебя она никому больше не поврит.
  -- Вот те раз...Ты только что сам сказал,что я праведник и тут же клонишь меня к вранью. Доложил ей, что был у меня, ну и лад-но - пусть будет так. Но подтверждать твои небылицы мне не хочется.
   -Да какие же это небылицы?! Это же военная хитрость...А разве ты сам никогда не врал? Ну,не преувеличивал?
   Прутилин перестал изучать небо и перевел взгляд на собесед-ника. Лицо его при этом приняло растерянное выражение, на лбу обозначились две глубокие складки.
   - Не всегда,конечно...В 41-м году соврал в военкомате, сказал, что уже совершеннолетний.Чтобы попасть на фронт.И вторично соврал больной жене. Все успокаивал, мол, не рак у нее, а обыкновенная язва двенадцатиперстной...
  -- Вот, видишь - соврал-то для успокоения человека,чтобы он меньше страдал.Так и у меня как раз тот случай - чтобы Верка моя меньше терзалась.
  -- Но моя ложь касалась только нас двоих и никого больше.А ты ведь загибаешь художественно.Что же получается: я твоей жене лью пулю,что ты, дескать, ночевал у меня,тогда как на самом деле ты про-хлаждался в медвытрезвителе.Сам врешь,не поперхнешься, и меня туда же...Врать нехорошо...
  -- А хорошо поддакивать начальству?! - взвинтился Зимарев.- Все шофера говорят,что экономить горючее в наших условиях невозможно и только сознательный Прутилин соглашается сберечь целых сто литров.Ты же пошел против всех...
  -- Нет,ты,Лёша,ошибаешься:я не против всех пошел, я не пошел против себя,- лицо Прутилина стала смазывать бледность.- Мне твое начальство...я его видел в одном месте...Не в начальстве дело. Мотаются ребята по своим личным делам только держись.Это же десятки лишних километров.Вот и ты сейчас предложил мне махнуть к твоей теще.А где она живет? В другом конце города,а это,как минимум,пя-ть километров туда и столько же обратно.А я, чтоб ты знал, и на фронте горюче-смазочные материалы экономил.А уж сейчас мне это делать сам бог велел...
  -- Зануда ты, Василич,и больше ничего.Вроде и мужик неплохой,но все у тебя в голове навыворот, все вверх тормашками,- при этих словах Лешка растопыренными пальцами изобразил нечто неопределенное. - А знаешь,сознательный, куда твоя экономия идет?
   - И куда же?
   -Твоему Тузику под хвост - вот куда.Завгар за три дня твою экономию превращает в облачко углекислого газа.И при этом в ус не дует.Ему начхать на тебя и на меня - куда его левая нога пожелает, туда он и едет.Понял,о чем говорю?
   Прутилин,задетый за живое словами Зимарева,напряженно слушал. Вдалеке, между сосен,пробежала желтоватой масти собака.
   - Значит,по твоему выходит так:если завгар обнаглел и рвет к себе,то и нам с тобой обязательно надо урвать свой кусок? Ну,что ж, давай все растащим, разворуем и пусть все летит к чертовой матери! Так, по твоему, выходит? Но я за завгара не ответчик,у меня вот здесь,- Прутилик постучал костяшкой среднего пальца себе по темечку,- свой спидометр работает,и я ему больше всего доверяю. - Он взял в руки кусок хлеба,но в расстройстве положил его обратно на газету. И тут же тыкнул в нее пальцем.
   - Во, Василич, послушай, что тут написано...Ты только послушай, читаю по складам: "Ученые Йельского университета доказали давно будоражищий ученый мир феномен о разбегающихся галактиках..." Ты понял? Разбегающихся!!! И это, заметь, сказал не я, а ученый мир...И далее...И это, слышь, Василич, закончится вселенским холодом, чего не избежит и наша солнечная система...А ты тут играешь в бирюльки, какую-то затеял фигню со своей справедливостью...
   - Справедливость не моя и не твоя, она тоже принадлежит всем галактикам...
   - Да ерунда все это, - Зимарев сорвал от сосновой ветки хвоинку и стал ею водить себя по усам. - Вон, кажись, твой Тузик бежит,- уводя в сторону разговор, ухмылъкулся Лешка.- Знаешь,что сделаем, дядя Гриша? - вдруг воодушивился Зимарев. - Ты мне поможешь урезонить Верку, а я тебе помогу найти твоего Туза. Идет?
  -- Чем же ты мне можешь помочь?
  -- Очень просто.У меня столько знакомых пацанов, дам им команду и они вмиг отыщут твою шавку. В крайнем случае развесим на столбах объявления. И тебе будет хорошо, и мне.И Верке, конечно...
   Зимарев умело сделал бутерброд с маслом,килькой и тонко наре-занными ломтиками помидора - пододвинул его к Прутилину.Лешка все еще не терял надежды уломать напарника.
   - Ну и бутылка еще с меня. Договорились?
   Григорий Васильевич переваливал во рту хлеб,отчего щеки его попеременно бугрились.Жевать было нечем и зто обстоятельство сильно ему досаждало.
   Значит,у тебя есть даже определенная такса за вранье?
   Как это?
  -- Очень просто: ты же эти... фужоры в медвытрезвителе провел взяткой и мне хочешь за вранье заплатить бутылкой.
  -- Ну,все правильно. Не вижу заминки,отчего бы ты меня не выручил.
   Прутилин трясущимися руками стал разрезать помидор.
  -- А я вижу,- сказал он. - А может, ты вовсе и не в вытрезвителе был,а участвовал в каком-нибудь грабеже и теперь хочешь,чтобы я тебе алиби сделал.Все может быть...
   Лешка аж присвистнул.
  -- Ты,видно, здесь до одури ионов надышался и теперь несешь не-сусветную чушь...
  -- Это я к примеру говорю. Ведь в жизни всё друг с дружкой увязано. Вот ты, допустим, сейчас кинул на траву спичку и думаешь это бесследно может пройти. Конечно,может...А представь себе,она сразу не погаснет и начнется пожар, в результате которого сгорит этот лес.Но и это еще не все:сгорит лес, улетят птицы, а без них, как известно, раздолье всякой мошкаре.Вот и подумай - вырастет на таком раздолье ужасный комар и на близлежащей даче укусит какого-нибудь отдыхающего.Ты думаешь,просто укусил и все.Нет, ужалит так,что то-му бедному человеку приснится сон - будто его пронзают штыком или вгоняют в тело раскаленную иглу... А если у человека слабое сердце? Прямо во сне, как ни в чем не бывало,может отдать богу душу...
   - Де-лаа, - вздохнул Лешка и стал открывать вторую бутылку пива. - Дела...
   - Второй вариант: допустим,ты бросил на землю огрызок яблока...
   -...А в это время идет беременная женщина,поскальзывается, падает и...Или, допустим, Прутилин вдруг чихает и на тебе - в Италии начи-нается извержение Этны.Ну хорошо,а какое отношение вся эта ахинея имеет к нашему разговору?
  -- Как ты говоришь,элементарное.Та девчонка из вытрезвителя может родить или уже родила сына, который, став взрослым человеком, тоже будет брать взятки.Он эту захмычку впитает с материнским молоком. А твой Вовка,потому что отец его так воспитал,будет давать взятки.Вот и пошло по свету - даю-беру, даю-беру...
   Зимарев от такого поворота в разговоре даже потерял интерес к пиву.Он отставил его в сторону и вытер о газету руки. Хищно улыбнулся и осеннюю прозрачность воздуха пронзил стальной отблеск его зубов.
  -- А ты, Василич, и в самом деле Иисусик.Ты ни разу в жиз-ни никого и ни за что не благодарил? Если это так, то мне очень жаль тебя...
  -- Почему же не благодарил - благодарил.И словом и делом. Но... но не за вранье же нести дань, - вышел из себя Прутилин.- Выходит, пришла пора за подтасовку, за кривоту платить? Нет, Леха, не за это я воевал...да и не только я...Противно даже говорить об этом.
   Григорий Васильевич плотно стиснул челюсти и шумно,словно нас-тупило в груди удушье,через нос втянул в себя воздух.
   - Один только раз я обратился к тебе с просьбой да и то ты не можешь поступить,как человек. Все какие-то прутилинские штучки-дрючки.Да при чем тут вся эта галиматья,что ты толъко что мне наговорил? Я тебя попросил об очень простом деле - подтвердить,что я вчерашнюю ночь не был ни у какой бабы,а спокойненько дрых у нашего апос-тола Прутилина. На его дырявой раскладушке. При этом ты даже рта можешь не раскрывать.Я Верке скажу:"Мамуля,ты не сердись,так получилось, провел ночь у Григория Василича", а ты, в знак согласия, только кивнешь головой. Без слов, вот так,- и Лешка энергично кивнул голо-вок. И совесть твоя будет спокойна и трещина в моей семейной жиз-ни будет ликвидирована...
   Прутилин извлек из кармана брюк тюбик с нитроглицерином, высыпал на ладонь две таблетки и, запрокинув голову, забросил их в рот. Язык прошелся по деснам и подмял лекарство под себя.
   - Ты все равно подталкиваешь маня к вранью.Ох, Лёха, не могу я тебе в этом номочь.Не могу...
   Зимарев вскочил на ноги и направился к машине.У решетки он остановился и, хлопнув по газовому баллону, громко, словно увидел себя на трибуне, заговорил:
   - Если захочешь спокойно работать,поможешь! Вот когда потаскаешь со мной наравне эти чушки, запоешь другую песенку. Я же с тобой до сих пор нянчился, как же - Прутилин, ветеран войны, ему надо помочь до пенсии доработать, он у нас раненый,слабый...Ты же посмотри на себя, дядя Гриша, у тебя легкие свистят и таблетки ты жменями поедаешь,а все корчишь из себя Папу Римского.Я ведь прощу тебя не за так, я тебе и впредь буду помогать работать - таскать эти несчастные баллоны, найду Тузика...Если ты такой праведник, то почему тогда,ради сохранения семьи, не можешь переступить через свою спесь? Ответь - почему?
   Лешка от возбуждения задыхался, на щеках запрыгали багровые зайчики.
  -- Мне противно брехать... Маленькая ложь порождает большую.
  -- Как же, мир рухнет!
   - И рухнет! - Прутилина утомил разговор и стал выводить из себя. - Он рухнет только потому,что мы без конца завираемся.Причем делаем это чаще всего без нужды,походя.Но и врать в одиночку нам уже не хочется, ищем для этого компанию. Чтобы потом не с кого было спрашивать.Председатель колхоза, к примеру,сгубил урожай, так он вместо того,чтобы положить на стол партбилет, жалуется, сукин сын, на непогоду,на поставщиков, на плохую технику. Подгово-рив парторга, и агронома, едет врать в райком.Райком докладывает в обком, а тот - в ЦК...
  -- Ну и загиб...
  -- Нет, Лёха, это не загиб. Меня мать с детства приучала не врать.Говорила, за ложь после смерти буду языком раскаленную сковородку лизать.А это больно.Что касается баллонов,так ведь я не напрашивался на твою помощь,и совестно меня попрекать.Из меня, хоть песок и сыпется, но пока еще в помощниках не нуждаюсь.Ты все спешишь, все гонишь, лишь бы смену побыстрей закончить.И другое дело - носишь сам баллоны - чтобы не делиться с Прутилиным чаевнми.Выгоднее тебе работать одному...- После недолгой паузы шофер добавил: - А представь себе, садовая голова, такую вещь:твоя Верка ставит тебе рога и при этом поет канарейкой. Вижу по твоим глазам, не можешь себе этого допуститъ.А ночему,собственно,не можешь - при всеоб-щем-то вранье?
   Напарник надолго замолчал.
   - Как дятел, заладил одно и то же,- без прежнего напора проговорил Зимарев.- Он склонился над газетой и стал собирать остатки еды.Потом закурил,сел на землю и,откинувшись к сосне, задум-чиво уставился в небо. По нему плыли белоснежные крахмальные облака.
   Лёшке почему-то вспомнился день его свадьбы.После загса они с Веркой пошли к морю,по деревянному настилу, который уже покрывала опавшая листва.Стоял точно такой же теплый прозрачный день.На душе было просторно и радостно, как бывает радостно от присутствия рядом любимого чзловека.Запомнились ему гроздья рябины, горевшие в лучах полдневного светила и еще нечто такое,чему конкретного наз-вания нет.И его вдруг охватило острое чувство утраты - словно жизнь уже прошла и радостное чувство,с которым он тогда поднимался в дюны,никогда больше к нему не вернется.
   Зимарев закрыл глаза и ему почудилось,будто он поплыл вместе с облаками по синему небу.Он летел над пустынным взгорьем и всюду - насколько хватало взгляда - было томящее сердце безлюдье.Одни чуждые ему просторы...
   Его разбудил звук захлопнувшейся дверцы машины.Он поднялся с земли, поправил голенища сапог,без раздражения посмотрел на сидяще-го в кабине Прутилина и, взяв кулек с едой,пошел к машине.
   Когда они уже ехали по тенистой,обрамленной березами, улице, Зимарев сказал:
  -- Ладно, Василич, забудем о нашем разговоре.Не было его.
  -- Ты меия, Лёха, прости,но...
   - Нет, это ты меня, дядя Гриша,прости.Я и в самом деле свалял дурака. - Он помолчал и, заглянув в маршрутную ведомость, назвал следующий адрес. - Я бы сейчас с большим удовольствием погонял бы в футбол.Так хочется размятъся.Вот закончим работу,заберу Верку с Вовчиком и все вместе махнем на пляж. - И вдруг без перехода он обратился к Прутилину:
  -- Отгадай, загадку, Василич, - четыре четырки, да две растопырки, седьмой вертун...
  -- Впереди переходила дорогу группа детей и Прутилину приш-лось притормозить.В голосе напарника он уловил какие-то новые нотки,которых еще совсем недавно не было и в помине. Но вскоре его мысли перекинулись на другое.Григорий Васильевич думал о том как после работы он будет бродить по дворам и соседним улочкам и звать своего непутевого Тузика. "Ну кому зта дворняга нужна? - успокаивал себя Прутилин. - Кроме меня - никому. И ему кроме меня никто не нужен... Факт..."
   ...Когда уже была глубокая ночь, Прутилина что-то разбудило. Он открыл глаза, за окном светилась луна, а до слуха, едва слышно, доносился какой-то странный звук - не то где-то далеко кого-то звала иволга, не то плакал ребенок. Звук был тонкий, жалостливый и, Прутилин, остерегаясь головокружения, не спеша поднялся с постели, накинул на плечи рубашку, висевшую на спинке стула, и, не надевая топочек, поплелся в сторону дверей. Перед ними остановился, замер, вслушался, а рука его уже нащупала щеколду и в этот момент, к сердцу подступило что-то неожиданно радостное и он, озаряясь этим внезапным ощущением, отворил дверь и...Ну, конечно, виновато опахивая хвостом не крашенную ступеньку крыльца, повизгивая, на него смотрел Тузик. И тут же сев на задние лапы, уподобившись сурикату, начал грабать по его голым коленям. А когда Прутилин наклонился и протянул к нему руку, блудный пес перевернулся на спину, замельтешил лапами и столько в его повизгиваниях было радости, что старый ветеран, не выдержал и дал слабину. Он опустился на колени перед этим живым лохматым существом и уткнулся лицом в его обдатое росой брюшко и заплакал.
   - Ну ты, Туз, даешь...Ты ж, чертяка, чуть меня не осиротил... Я ж тебя сейчас ремнем...- Он взял пса на руки, оглядел лунное пространство и переступил порог. - Я знаю, изголодался, сейчас поищем, может, что-нибудь тебе перепадет, хотя ты и не заслуживаешь. А молока не хочешь? Завтра куплю вкусняшку, а сегодня, извини Тузила, ничего другого нет.
   Когда собака полакала уже подкисающее молоко, Прутилин вытер его лапы и брюшко ножным полотенцем и направился с ним к кровати.
   - Я знаю, псина, что ты не заслуживаешь такого комфорта, но мне не жалко, ложись в ногах, тебе не прывыкать, а я пока пойду покурить...Я из-за тебя чуть инфаркт не получил, но об этом никому, ни слова...
   Прутилин вышел на крыльцо, сел на ступеньку, долго доставал из пачки папиросу и чувствовал, как с души уходит что-то такое, что вроде бы и незаметно, но, что так отяжелило его душу. И ему вспомнился прошедший день, разговор с Лёшкой и, как-то само собой возник вопрос - не слишком ли несправедливо он отнесся к просьбе Зимарева? Ну и что, подумаешь, как будто великая ложь сказать жене, что Лешка провел ночь у меня...Кому от этого худо? И она бы успокоилась и парень зря не унижался бы передо мной...Глупости...и так всю жизнь, ладно, завтра все можно поправить...
   Улегшись в постель, он почувствовал в ногах привычную помеху - Тузик, свернувшись кренделем, даже не шевельнулся, и Прутилин, приподнявшись с подушки, погладил по его шелковистому боку. "Устал проказник? В следующий раз не будешь блыкаться где попало, будешь знать, как убегать из дому...Да и кому мы с тобой, кроме нас самих, нужны? Старый и лохматый, как там Лёшка говорил... а, четыре четырки, да две растопырки, седьмой вертун...Ох, вертун, ох вертун..."
   Прутилин перевернулся на правый бок и долго не мог уснуть. В голове, сменяя одна другую, крутились картинки прожитой жизни. Не по порядку, а как-то хаотично выплывали из памяти, соединяясь и разбегаясь снова, и продолжалось это до тех пор, пока сон не затуманил сознание и не унес его в каие-то странные края, где очень много зеленых долин, далеких синих гор, верхушки которых отливали искрящимися снегами. И хорошо было во сне, теплотой дышал причудливый мир, из которого так не хотелось возвращаться. И он, раскинув в стороны руки, оттолкнулся от земли и полетел в сторону синих гор, проплывая над зелено-песчаными долинами и так было на душе легко и хорошо, как обычно бывает легко и хорошо, когда душа человеческая покидает этот странный, полный неопределенностей и смысла мир.
   Юрмала, Латвия
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Раздел редактора сайта.