Аннотация: Эти черновой отрывок из будущей книги первого помощника Бориса Ельцина Льва Евгеньевича Суханова, которая вышла в свет в 1992 в рижском издании "Вага" под названием "Три года с Ельциным".
ПОКУШЕНИЕ И... ЗАЩИТА
Эти черновой отрывок из будущей книги первого помощника Бориса Ельцина Льва Евгеньевича Суханова, которая вышла в свет в 1992 в рижском издании "Вага" под названием "Три года с Ельциным".
А начали мы ее писать со Львом Евгеньевичем сразу же после августовского путча. Несколько недель мы встречались в российском Белом доме, а затем, когда Борис Ельцин со своей командой переехал в Кремль, наши встречи проходили в его главном корпусе, где Лев Суханов и наговорил почти два десятка полноценных аудиокассет.
Писал же я книгу в Юрмале, постоянно при этом поддерживая связь со Львом Евгеньевичем, а когда первая ее версия была готова, мы вновь стали с ним встречаться в Белокаменной (в Кремле), доводя текст до нужной кондиции. Вышедшая через год книга распространялась каким-то неизвестным мне образом, минуя большие книжные магазины, или, появляясь там мизерным тиражом, и потому, я смело могу утверждать, что информация, которая содержится в предполагаемых читателям главах, является малоизвестной не только для широкой публики, но и для российской элиты. Хотя содержит в себе немало почти сенсационных фактов и событий (особенно это бросается в глаза сейчас по прошествии порядочного отрезка времени). И в этом, наверное, и есть главная интрига данного повествования.
Александр Ольбик, в пору написания книги - корреспондент газеты "Юрмала", Латвия.
Лев Суханов: "Три года с Ельциным"
"28 сентября Борис Николаевич в микро-районе Раменки встречался со своими избирателями. Вместе с ним были Полторанин и руководитель парторганизации Раменок Вла-димир Михайлов. Ожидали приезда и редактора газеты "Правда" Афанасьева, но не дождались. Видимо, испугался людского возмущения, ибо к тому времени "Правда" воспринималась как рупор черносотенцев и общественность требовала "раз-борки" с ее редактором.
Ельцин поделился с избирателями впечат-лениями о поездке в США, ответил на массу вопросов и, когда встреча закончилась, мы в хорошем настроении стали расходиться. Он сел в служебную "Волгу" (которой управлял недавно назначенный водитель), а мы с дове-ренными лицами отправились на метро по домам.
Вечером мне позвонила Наина Иосифовна и спросила - где Борис Николаевич? Я ей сказал то, что знал от самого шефа: он поехал навестить какого-то своего старого знакомого на Успен-ских дачах. А когда утром я приехал в гостини-цу "Москва" и не встретил там Ельцина, позвонил ему домой. Ответила супруга: Борис Николаевич, мол, болен - температура, сла-бость... Словом, на работе его не будет и мне нужно незамедлительно ехать к ним домой. За-стал его в постели, с высокой температурой. Поговорили, но разговор носил общий харак-тер. Затем приехал и Александр Васильевич Коржаков...
Я позвонил водителю Ельцина и попросил того объяснить ситуацию. Оказывается, он до-вез Бориса Николаевича до Успенских дач, где тот вышел из машины и дальше пошел пешком. Я подумал, что если бы с ним был его старый водитель Валентин Николаевич, то ничего не случилось бы. Он его одного просто не отпустил бы.
Какую-то информацию дала Наина Иосифовна: "Мы все переволновались... Он по-звонил где-то в половине первого ночи и ска-зал, что находится на каком-то КПП... И мы поехали на машине за ним..." То есть, поехали Наина Иосифовна и муж дочери Тани. И дейст-вительно, Бориса Николаевича они застали на КПП правительственной дачи - мокрого в компании двух милиционеров, которые отпаи-вали его горячим чаем.
Со слов самого шефа, события в тот вечер развивались следующим образом. Когда он вы-шел из машины, то направился пешком в сто-рону дачи бывшего председателя Госстроя Башилова. Они оба из Свердловска и оба любители париться. И вот в тот момент, когда он находился недалеко от проходной, на него что-то накинули и "не успел я очухаться, как меня куда-то понесли, и очнулся уже в воде, под мостом..."
28 сентября погода в Москве стояла холодная, ни одна машина его не подо-брала и тогда он отправился на КПП, где находились два милиционера. Состоялся телефонный разговор с тогдашним министром МВД СССР Вадимом Бакатиным. Когда тот спросил - "что с вами, Борис Николаевич, случилось?" - Ельцин ответил примерно следующее: можете считать, что ничего сверхъестественного не произошло. Он не хотел поднимать лишнего шума, и они договорились с Бакатиным, что эта история не будет иметь продолжения.
Однажды мне на работу позвонил человек и представился следователем. Я удивился: какое может быть расследование, если мой шеф дого-ворился с Бакатиным? Следователь, однако, гнул свое: "Мне дана такая команда..." Потом позвонил водитель Бориса Николаевича и ска-зал, что его тоже вызывают к следователю и он не знает, что делать. Раз вызывают, иди и все расскажи, -посоветовал я ему. Ельцина такая настырность со стороны следствия разозлила, и он дал мне наставление: если этот следователь будет и впредь тебя доставать, пусть сначала позвонит мне. И когда следователь приехал в гостиницу "Москва", я при нем снял трубку и по АТС-2 соединился с Борисом Николаевичем. И трубку тут же передал следователю. Они переговорили и, видимо, пришли к обоюдному согласию. По-том мой шеф еще раз имел беседу с Бакатиным, и "дело о покушении", кажется, стало зату-хать...
И вдруг - выступление на сессии ВС СССР Вадима Бакатина. Да, к сожалению, слово он не сдержал и на сессии о "факте покушения" рас-сказал в своей интерпретации. Телезрители, наверное, помнят, как у него тогда дрожали руки и голос, и вообще министр чувствовал себя весьма неу-веренно. Конечно же, ему было неловко выхо-дить на трибуну и говорить вещи, которые ему не свойственны. Кстати, Борис Николаевич не изменил к Бакатину своего отношения и до сих пор воспринимает его как порядочного челове-ка. Однако, тот "вывих" Вадима Викторовича лично у меня ассоциировался позже с дрожа-щими руками Геннадия Янаева, когда тот в пер-вый день августовского путча участвовал в пресс-конференции. Телеэкран - это своего рода детектор лжи, человек на нем как на ладо-ни.
Конечно, если бы захотели Ельцина по-на-стоящему угробить, угробили бы элементарно. Технически это не представляло особого труда. Уже после поездки в США в библиотеке мне попалась на глаза книга английского журнали-ста Б. Фримантла "Шпионаж", в которой рас-сказывалось о том, как ЦРУ искало пути устранения Кастро. Сначала речь шла о подры-ве его исключительной популярности, а отнюдь не о физической ликвидации. В отделе техниче-ских служб ЦРУ обсуждалось предложение проникнуть в радиостудию за несколько минут до начала выступления Кастро и... опрыскать ее химикатом, сходным по своему действию с ЛСД. Замысел состоял в том, чтобы Кастро вдохнул пары этого препарата и, вместо того, чтобы произнести "захватывающую речь", стал бы, словно невменяемый, выкрикивать отдельные бессвязные и непонятные фразы. Однако эта идея по настоянию ученых была отвергнута,поскольку они не были уверены, что этот пре-парат окажет желаемое действие. Затем появи-лась идея о дезориентации Кастро с помощью его любимых сигар, которые предварительно должны быть пропитаны специальным ве-ществом. Но эту идею также оставили в покое. Третье предложение было столь же комичным, как и бессмысленным: лишить Кастро его гор-дости - бороды. И сделать это собирались с помощью солей таллия, который можно нане-сти на обувь, оставленную в коридоре гостини-цы, где он мог остановиться. Ну и так далее...
Борис Николаевич был почти беззащитен, но при этом надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, мой шеф везунчик и, во-вторых, физи-ческое его устранение всколыхнуло бы всю Россию, что вызвало бы непредсказуемые по-следствия. Говорю это со всей ответственно-стью. Не те времена на дворе. Однако пере-суды шли разные. Лично я слышал до полусотни различных версий "покушения", в которых были замешаны не только его недоб-рожелатели, но и хорошенькие обольсти-тельницы, отдельные ненавидящие его индивиды из спецслужб и даже... пришельцы с летающих тарелок. Иначе гово-ря, никто не опроверг версию Бориса Николаевича о покушении на него, равно как никто и не под-твердил ее на все сто процентов. Потом по Москве ходили слухи, что одного из двух ми-лиционеров, бывших на КПП вечером 28 сен-тября, уже нет в живых, что, впрочем, оказалось просто чьей-то выдумкой.
Газета "Голос избирателя" тогда писала: "Да тут еще эта странная история с квартирной кра-жей в доме дочери Ельцина Елены, случившей-ся как раз во время проведения следствия по делу о покушении. Чего же добился ВС, вклю-чив этот вопрос в свою повестку дня в качестве "срочного и важного"? Общественность успо-коена? Да, пожалуй, наоборот. Новых вопросов возникло больше, чем получено ответов... А вот печальный список последних, недель, начатый публикацией в "Репубблике", явно продолжал-ся. Мы помним, что было. И "парад московской номенклатуры" 11 ноября 1987 года (Пленум ЦК), и лигачевщина, и чикиревщина на XIX партконференции, и тихомировщина в избирательной кампании марта 1989 года. Просто сейчас это переросло в откровенную травлю, для которой используются и страницы органа ЦК и трибуна Верховного Совета.
Прессинг против Ельцина был настолько мощный, что для его отражения ему пришлось предпринять довольно решительный политиче-ский демарш. Он сделал Заявление для печати и других средств массовой информации. По-скольку оно существенно и лаконично, я при-вожу его полностью.
"16 октября 1989 года на сессии Верховного Совета СССР под председательством М. С. Горбачева был обнародован инцидент, затраги-вающий мои честь и достоинство. Против моей воли к разбору данного вопроса был привлечен министр МВД СССР товарищ Бакатин, кото-рый, смешивая ложь с правдой, не имел мораль-ного права способствовать распространению слухов, порочащих меня в глазах общественно-сти. Более того, товарищ Бакатин ранее заве-рил, что никакого расследования, а также оглашения информации, касающейся лично меня, проводиться не будет. Новый политиче-ский фарс, разыгранный М. С. Горбачевым на сессии Верховного Совета и раздуваемый офи-циальной прессой как событие первой величи-ны в стране, объясняется, конечно, не заботой о моем здоровье и безопасности, не стремлени-ем успокоить избирателей, а новой попыткой подорвать здоровье, вывести меня из сферы политической борьбы.
Создание Межрегиональной группы, спло-тившей на своей платформе почти 400 народных депутатов СССР, избрание меня одним из руководителей ее координационного совета, независимость нашей позиции, альтернативные предложения, идущие вразрез с консерватив-ной точкой зрения сторонников администра-тивно-командной системы, и даже моя частная поездка в США- все это вызывает яростное озлобление аппарата. По его команде была со-стряпана целая серия провокационных, лжи-вых, тенденциозно настроенных публикаций в советской печати, в передачах Центрального телевидения, распускались среди населения са-мые невероятные слухи о моем поведении и частной жизни.
В связи с вышеизложенным считаю необхо-димым заявить следующее:
1. Все это является звеньями одной цепи акции травли меня и творится это под руковод-ством товарища Горбачева М. С.
2. Вопросы моей безопасности и моей част-ной жизни касаются только меня и должны конституционно ограждаться от любых посяга-тельств, в том числе со стороны партийного руководства.
З.В случае продолжения политической трав-ли я оставляю за собой право предпринять соответствующие шаги в отношении лиц, покушающихся на мои честь и достоинство как гражданина и депутата.
4. Считаю неприемлемым и опасным пере-нос акцентов методов политической борьбы на безнравственные, беспринципные методы морального психологического уничтожения оппонента. Это ведет к полному краху мораль-но-этических установок, к демонтажу демокра-тических начал перестройки и в конечном итоге - к жестокому тоталитарному диктату.
17.10.89. Народный депутат СССР Б. Н. Ельцин
г.Москва"
Обратите внимание на третий пункт этого Заявления: на силовое давление партаппарата Борис Ельцин ответил жестким предупреждени-ем. И это был не блеф: те лица, которые пыта-лись его загнать в угол, должны были знать, насколько может быть для них опасен пресле-дуемый ими оппонент. И, видно, те, к кому он обращался, поняли всю серьезность его наме-рений. Поняли и быстренько дали "откат". По крайней мере, после этого ельцинского "бло-ка" номенклатура уже не шла на столь резкое прессингование, и даже тогда, когда Бориса Ни-колаевича избирали Президентом России.
Однако написать Заявление - это еще полде-ла. Его надо было опубликовать в каком-нибудь или нескольких печатных органах. Но смелых редакторов, готовых предать гласности это Заявление тогда в Москве не оказалось. При-шлось искать информационные каналы - в частности, в Прибалтике. Я созвонился с латвийским журналистом Александром Ольбиком и изложил ему суть дела. После его разговора с Борисом Николаевичем (тоже по телефону), я передал Ольбику текст Заявления, который на следующий день был опубликован в латвийской газете "Советская молодежь". То есть 20 октября 1989 года. Кстати замечу, что тогда редактировал эту газету Александр Блинов. Это при нем было в этой газете напечатано первое в Союзе интервью с Ельциным.
Вообще журналисты Латвии довольно реши-тельно поддерживали политическую борьбу Бориса Ельцина. Газеты "Советская молодежь" и "Юрмала", как бы в противовес партийной прессе, замалчивающей и дискредитирующей Ельцина, объединили свои усилия по поддерж-ке российских демократов, возглавляемых Борисом Николаевичем. Осенью 1989 года была даже принята журналистская Декларация (опубликованная в газете "Советская молодежь" от 18 июля 1990 года), в которой в частности го-ворилось: "В связи с предстоящими выбора-ми Президента (или Председателя Верховного Совета) России и в связи с тем, что от демокра-тического движения страны скорее всего на этот пост будет баллотироваться Борис Никола-евич Ельцин, мы, нижеподписавшиеся, берем на себя добровольные обязательства следующего свойства:
Всеми имеющимися у нас средствами поддер-живать кандидатуру Бориса Николаевича Ельцина на предстоящих пря-мых парламентских выборах. Учитывая яв-ные устремления консерваторов к замалчиванию деятельности этого человека, будем оказывать Б. Н. Е. максимально возможную поддержку на страницах газет "Советская молодежь", "Юрма-ла" и других доступных изданий.
Информация, которая пойдет в рамках пред-выборной поддержки Б. Н. Е., не должна нести искажений, тенденциозной крикливости, но должна в достаточной степени "играть" на по-вышение авторитета кандидата и его окруже-ния, объективно отражать статус-кво между Б. Н. Е. и обществом, Б. Н. Е. и его вероятными избирателями, между Б. Н. Е. и партократией, правым крылом госбюрократии..."
В отдельной подглавке "Мотивы деклара-ции" журналисты прописали: "Мы должны исхо-дить из того, что в случае избрания Ельцина Президентом России (главной республики страны) ситуация в республиках (в том числе Прибалтийских), борющихся за суверенитет, приобретет спокойный, конструктивный ха-рактер, исчезнет потенциальная угроза эконо-мической блокады со стороны РСФСР.
Участие Б. Н. Е. в наиболее либеральном крыле российского демократического дви-жения, каковым, безусловно, является Межрегиональная депутатская группа, его не-однократные заявления в печати, на съездах и пленумах относительно политико-экономиче-ского суверенитета республик, а также бло-кирование Б. Н. Е. с лидирующей группой ин-теллектуалов страны, которые более или менее просчитали вероятные последствия для обще-ства с приходом к власти человека этого кры-ла..."
Эта журналистская Декларация была принята 5 ноября 1989 года и "выполнена" на сто процентов. Назван-ные две газеты постоянно давали большие бло-ки информации о Ельцине, той информации, которая не имела шансов попасть на страницы партийных газет или быть распространенной центральными средствами массовой информа-ции. Журналисты многих регионов страны (особенно на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке) тоже поддерживали Бориса. Ельцина, но вот с таким организованным "журналистским заговором", как это произошло в Латвии, мы столкнулись впервые. Газетчикам надоело смотреть в рот партийным издателям и быть вечными "мальчиками на побегушках" и они начали осознавать свою силу..."
* * *
P.S. Да, так было в тот "угарный" перестроечный переполох. Жалею ли я сейчас о том, что было предпринято мной и моими коллегами из газет "Советская молодежь" и "Юрмала"? И уместна ли была та "Декларация", которую мы приняли, а затем и обнародовали? Возможно, это был некоторый перебор от переполнявшего всех нас "перестроечного" романтизма, но это не было ошибкой. Ельцин, в отличие от многих оппозиционных лидеров, придя к власти, сумел сохранить приоритет мирного "развода" и не поддался соблазну удерживать уже отваливающиеся от СССР союзные республики силой. Разумеется, вооруженной, бессмысленной и кровопролитнейшей силой, что позже постигло Югославию. Но, честно говоря, нет утешения от последствий такого "скоропалительного" развода, после которого миллионы людей впали в жесточайшую социальную неопределенность, потеряли Родину и как бы оказались перенесёнными на другие необжитые планеты. Особенно это почувствовали жители, оставшиеся за рубежами России, для многих из них развал СССР стал трагедией, по сравнению с которой все трагедии Софокла кажутся легким сценическим водевилем. Но жизнь не поворотишь назад и остается только надеяться, что время и стойкость людей с преломаными судьбами возьмут верх над всеми невзгодами и Россия, реабилитировавшаяся после тяжелейшей болезни, объединит вокруг себя униженных и оскорбленных своих соотечественников. И это будет по высокому историческому счету второй, после разгрома фашизма, величайшей Победой.